Может, сказалось то, что почти сутки инженер Савельев не поднимался из шахты…
Только пошатнулась земля под ногами… И – будто сладкий хмель ударил в голову.
От стакана самогонки хмелеешь иначе: словно сильнее становишься, безудержную, лихую удаль чувствуешь. А когда с друзьями по Горному институту в честь выпуска выпили по бокалу мадеры… ну, и само собою, поскольку показалось, что и не пили вовсе, – добавили хереса и ещё лафита… то вот так же сладко закружилась голова…
Но не от вина хмелел сейчас инженер Савельев – оттого, что сквозь тонкую батистовую рубашку видел, как от взволнованного дыхания чуть покачивается Оленькина грудь. Олины ладони взлетели на его плечи:
-Я хочу быть твоею женой…
От её тихих слов ещё сильнее закружилась голова. И – ровно жаром сладким захлестнуло… От жара этого пересохло во рту… Неудержимо хотелось подхватить Оленьку на руки, отнести её на пышную постель… высоко-высоко… и бесстыдно поднять тонкую рубашку… и не сдерживать свою силу… чувствовать, как бьётся она в сокровенной Оленькиной нежности – сначала медленно, потом всё сильнее, быстрее…
-Саша!..
Оля, Оленька…
Нежная и… смелая, просто немыслимо красивая.
Нельзя так с нею.
Это – лишь каприз.
Как если бы она, раскинув руки, стояла на самом краю бездонной пропасти…
Можно ли позволить ей этот миг… когда она сделает полшага, оторвётся от земли… и стремительно полетит вниз?
Показалось, что кто-то окатил его ведром колодезной воды. Инженер Савельев почувствовал, что земля под ногами больше не качается.
Осторожно снял с плеч Оленькины ладони:
- Оля! Не надо этого. Вы… оденьтесь: ночь нынче прохладная – перед дождём, видно. Если хотите, – мы поговорим. Или просто ложитесь спать, а я посижу на крыльце – пока не рассветёт.
Ольга Фёдоровна набросила на плечи кружевную шаль. Усмехнулась:
- Каакой вы… инженер Савельев!
И вдруг уткнулась ему в плечо, стыдливым шёпотом призналась:
- Мне было… очень страшно…
Инженер Савельев бережно гладил её волосы:
- Конечно, страшно. И это не стыдно, что страшно: вам ещё не надо… этого. Пройдёт время… Вы полюбите, выйдете замуж… У вас будет самое красивое подвенечное платье… и фата.
Оля вскинула глаза:
- А если я… тебя люблю?
-Нет, Оля. Нам обоим была нужна эта встреча. Без неё мы ещё долго на что-то надеялись бы… чего-то ждали. Хорошо, что вы приехали, побывали здесь. Увидели, что у нас совсем другая жизнь – нежели та, к которой вы привыкли с рождения. Даже если бы вы решили остаться, то очень скоро разочаровались бы… и пожалели о своём решении. Знаете, Оля, это – как с веткой вербы: говорят, где ни ткни её – примется… Разве что на раскалённом песке не приживётся. И вам чужая земля… чужая жизнь покажется раскалённым песком. Могу ли я быть причиною вашего несчастья?
- Каакой вы, инженер Савельев… Да, – вы правы: я с трудом… нет, – я совершенно не представляю, как стала бы жить здесь… Но ведь можно уехать в Петербург! Можно жить там. Вы же столько лет прожили в Петербурге, – пока учились!
- И не было ночи, чтоб не снилась мне здешняя степь, и не было ночи, чтоб не слышал я во сне запах полыни и чабреца… и пресной свежести угля.
- Всё же вы поэт, Саша… И вам непременно надо вернуться в Питер.
- Я горный инженер. Мой прадед Захар Михеевич хотел, чтоб я стал горным инженером. И дед мой, Алексей Захарович, и отец, шахтный спасатель Михаил Алексеевич, тоже хотели, чтоб я стал горным инженером. И я хотел быть горным инженером – и стал им.
Оля потуже укуталась в большую шаль:
-И… женитесь на Аксютке, которая, я догадываюсь, и читать-то не умеет…
-Про женитьбу я пока не думал. А что до Аксютки – в школе ей учиться было некогда: она ходила туда мыть полы. Бывало, – ждала под дверью, когда урок окончится… Так и читать выучилась, и по арифметике задачи решать. Софья Матвеевна, учительница здешней земской школы, стала звать её в класс. И в пример своим ученикам ставила Аксютку: читала она лучше других, и задачи быстро решала.
-Отец сказал – дела на «Парамоновской» завершены… На днях мы уезжаем в Петербург. И – что ж: мы с вами… так и расстанемся? Навсегда?.. Саша!
- Не всегда… и не у всех получается идти одной дорогою. А наши встречи… каток на льду Фонтанки, бал – мы с вами будем вспоминать, как счастливое и доброе время. Вот и светает, Ольга Фёдоровна. Скоро ваша прислуга придёт. А мне пора возвращаться на шахту.
-Вы же только оттуда! И снова – возвращаться!
По-другому не будет, Оля. Поэтому и говорю: разные у нас пути.
- И мы с вами… никогда не увидимся, Саша?
- Отчего же. Мне придётся бывать в Петербурге. И я надеюсь увидеть вас – счастливой и любимой, в окружении заботливого мужа и детей.
От предрассветной прохлады Ольга повела плечиками:
- У меня не получится стать счастливой – без вас.
Александр поправил кружевную шаль, чуть сжал Олины плечи.
И вышел.
А в груди всё ж отзывалась неясная боль…
У самой шахты его окликнула Аксинья. Почтительно, со скрытою насмешкой, поклонилась:
-Здорово ночевали, Александр Михайлович!
Инженер Савельев тронул козырёк форменной фуражки, сдержанно ответил:
- Слава Богу.
Аксютка, коза вреднющая, сочувственно вздохнула:
-Глаза у вас нынче – вон, как туман над рекою… Поди, не выспались?
-Выспался.
Аксютка медленно опустила тёмные ресницы:
- Видела я… как вышли вы от барышни питерской – едва небушко над терриконом засерело. Какой уж сон… Какое – выспался…
Савельев вспыхнул. Строго свёл брови:
- Вот что, Аксинья. Мала ты ещё – разговоры со мною вести… про выспался-не выспался. А об такую пору тебе самой-то спать полагается.
-А у меня, Александр Михайлович, первая смена нынче. Я всегда до зорюшки встаю, когда первая смена: дел у меня по дому много, успеть надо. Вот и случилось: не хотела… да увидела…
Савельев кивнул в сторону шахтного спуска-подъёма:
-Вот и иди, – в первую смену-то.
-А я, Александр Михайлович, может, не хочу… может, – не хочу я, что барышня эта питерская, Ольга Фёдоровна, вас с собою в Питер увезла. Может, я тоже… хочу, чтоб вы…
Инженер Савельев злился на себя – что так безудержно краснеет…
Поискал вокруг глазами:
- Я вон… вишняка сейчас срежу – на твои хотелки-нехотелки. Бесстыдница!
Выручил десятник Иванцов:
-Александр Михайлович! Вас в конторе ждут – управляющий с инспектором Ярославцевым. – Суровым взглядом окинул Аксютку Семёнову: – А ты чего развертелась тут?.. Живо на подъём ступай!
Аксютка – ровно не слышала приказа десятника. Смотрела вслед инженеру. Савельев чувствовал её взгляд… и сдерживался, чтоб не оглянуться на девчонку…
В конторе управляющий Кондрашов с инспектором Ярославцевым горячо обсуждали ночную рыбалку, спорили о весе пойманных карасей и сазанов. С видимым сожалением Василий Карпович прервал милый сердцу разговор, кивнул инженеру:
- В Департаменте ждут образцы угля с восточного склона Парамоновой балки. Возьмёшь с собою двоих проходчиков – полагаю, дня за три вы управитесь.
-Ежели нужны срочные данные, я и сейчас готов сказать: в Парамоновой балке – залежи антрацита.
Кондрашов гордо взглянул на инспектора:
-Инженер Савельев на глаз – без всякого анализа! – определит вам марку любого угля!
Ярославцев сощурился:
- Зря расхвастался. Не боишься, Василий Карпович, что мы твоего инженера заберём в Питер?
Кондрашов встревожился:
-Ты это… Савельев!.. Собирайся. И – не спешите там! Работу по исследованию склона – выполнить тщательно, как положено! Даю вам три… нет, – четыре… если понадобится, – то пять дней.
От глаз Василия Карповича не укрылись прогулки инженера с дочкой Ярославцева в степь – пешком и на лошадях… Как знать, – до чего они там… доездились!.. Может, не зря намекает Ярославцев? А потом – где такого инженера найдёшь… Лучше – от греха подальше: пусть себе инспектор с дочкой уезжают в Питер. Здешние девки не хуже. И на Савельева не одна засматривается: вот и обойдёмся своими, – чего ж за этим в Питер-то ехать!
Инженер Савельев незаметно перевёл дыхание: может, и к лучшему… Между ними с Олей всё уж сказано… И ни к чему тревожить её проводами… всем этим – прости-прощай.
Продолжение следует…
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5
Глава 6 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Окончание
Первая часть повести Вторая часть повести
Четвёртая часть повести Пятая часть повести
Шестая часть повести Седьмая часть повести
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)