Глава 37
Виктор Кириллович
Прибытие столь высокопоставленного господина в больницу для любого главврача – стресс повышенная ответственность. Нужно показывать, как говорят в таких случаях, «товар лицом», чтобы этим самым лицом не упасть в лужу. Потому Виктор Кириллович стоит у главного входа почти по стойке смирно, и когда напротив останавливается пафосный лимузин, даже немного кланяется. Из машины выходит представительного вида господин, одетый в очень дорогой костюм.
– Спасибо, что приехали, несмотря на занятость, – лебезит Виктор Кириллович.
– Простите, что внезапно, – снисходительно улыбается гость. – Можно увидеть сына, раз уж я здесь?
– Я слышал, что Дмитрий в операционной, – отвечает главврач. Он подобострастно смотрит на приехавшего. Кто же не знает Арсентия Петровича Жильцова, одного из самых богатейших людей России? К тому же его сын, Дмитрий Арсентьевич, работает в больнице имени Лёвушкиной.
– Пытаюсь с ним увидеться с тех пор, как он переехал в Питер. Не так это просто, – замечает олигарх.
– Дети не узна́ют, что чувствуют их родители, пока сами не женятся, – льстиво посмеивается Виктор Кириллович.
– Можно хотя бы Катю увидеть? – интересуется Жильцов-старший.
– Она тоже в операционной.
Гость весело смеётся, словно услышал весёлый анекдот.
– Ладно. Мне нравится, что они работают вместе.
– Пойдёмте.
Вскоре Арсентий Петрович располагается в мягком кожаном кресле в кабинете главврача.
– Хоть у генерального директора Макарова и много акций в медицинских организациях Питера и Ленинградской области, хватит ли этого для предъявления обвинений?
– Реакция изменится, если я скажу, что всё ради прибыли. Он бережёт свою честь, – отвечает Виктор Кириллович.
– Вы имеете в виду, что он сам отступит?
– Надеюсь. Поживём, увидим. Что говорят в министерстве здравоохранения? Госдума принимает законопроект?
– Многие депутаты выступают категорически против нашей идеи. Неправительственные организации тоже.
– До каких пор они собираются эксплуатировать врачей? – возмущается Новосельцев. – Нужно приватизировать больницы и конкурировать с другими организациями. Мы должны предоставить пациентам лечение, которое им необходимо. Понятно же, что государство с этой задачей не справляется. Пусть себе только поликлиники оставит, а больницы станут частными.
– Частных клиник всё больше с каждым годом, так что это вопрос времени. Скоро всё станет коммерческим. На следующей неделе у меня встреча с сенатором Пантюховым. Вам стоит присоединиться.
Виктор Кириллович снова растягивает рот в благодушной улыбке. Полчаса спустя, проводив высокого гостя, он вызывает помощника, передаёт ему папку с документами и приказывает:
– Передайте в СМИ. Пусть напишут что-то вроде «Больнице срочно нужны деньги».
Подчинённый кивает и быстро уходит. Новосельцев остаётся и смотрит с улыбкой куда-то вдаль. Кажется, всё идёт именно так, как они с отцом запланировали, и совсем скоро всё это медучреждение окажется под их полным контролем. Тогда уже не придётся выслушивать бредни этого старика, Макарова.
***
Костя
Его будит настырный кто-то. Названивает снова и снова, не давая выспаться как следует.
– Что? – устало спрашивает ординатор.
– Пациент говорит, что не может заснуть. Выписать ему снотворное или не стоит? – раздаётся в динамике голос Максима Подберёзовикова. – Он определённо адекватен.
– И в чём проблема? – недовольным голосом интересуется Парфёнов. – Раз он адекватен.
– Вдруг с пациентом что случится, – говорит ординатор.
– Достал! – переходит Костя на крик, не выдерживая. – Как можно быть так медлить?! Как можно назначать лечение, не думая о том, что будет позже?
Подберёзовиков тут же прекращает разговор, чтобы не наслушаться от старшего ординатора всяких гадостей.
***
Антон
– А что я тебе говорил? Не надо было ему звонить, – произносит Антон, глядя на Подберёзовикова. Тот смущённо улыбается, хотя лицо до самой шеи покрылось на нервной почве белыми и красными пятнами, что делает его похожим на мухомор. Потом Милосердов поворачивается к стоящей рядом медсестре и просит её дать пациенту, вокруг которого едва не разгорелся скандал, снотворное.
Когда девушка уходит, Подберёзовиков наклоняется к коллеге и говорит:
– Ненавижу его, блин!
– Как можно быть таким медлительным? – укоряет Антон коллегу. – Сколько можно спрашивать обо всём подряд?
– Как будто я этого хочу! – отвечает Максим. – А кто сказал, что я труп, если предупрежу его?
– Предупреждать нужно в крайних случаях, а не так часто! – замечает Милосердов.
– Он прав, – подтверждает Олег Расторгуев.
– Тебя искала доктор Новосельцева, – сообщает ему Подберёзовиков.
– Она постоянно меня ищет. Я всё время не отвечаю. Я не так прост, – заявляет Олег с умным видом.
– О чём это он? – удивляется Максим, глядя на Антона.
Но ответить Милосердов не успевает, поскольку рядом раздаётся жуткий мужской крик:
– А-а-а-а! Ты-ы-ы! Умереть захотел?! Чего творишь?!
Перепуганные ординаторы срываются с места и спешат на шум.
***
Катерина
Беру смартфон и вижу, что есть один пропущенный звонок. Это от него, Алексея Петровича. Думаю, что бы такого ответить, но тут гаджет начинает вибрировать – звонит ординатор Максим Подберёзовиков.
– Что? – спрашиваю недовольным голосом, поскольку никогда мне этот коренастый глуповатый тип не нравился, и едва ли что-то такое с ним случится, способное изменить моё мнение.
– Доктор Новосельцева! – тревожно произносит он, – пациент из второй палаты негодует! Помните, тот мужчина с судорогами.
– А мне зачем звонишь? Насколько серьёзно?
– Очень! Придите, пожалуйста.
– Ладно.
Нехотя покидаю кабинет, иду в отделение.
– Здравствуйте, – меня встречает Расторгуев. – Я связал его, потому что он постоянно спрыгивал с кровати.
– Разве ты не получил рецепт от психиатра в прошлый раз? – спрашиваю ординатора.
– Да, и она выписала то же самое.
– Зачем тогда меня позвали?
– Я не звал, – растерянно отвечает Расторгуев, мотнув рыжей головой.
Недовольно вздыхаю.
– Приведите Подберёзовикова и Парфёнова. Я буду ждать в регистратуре.
Подчинённого словно ветром уносит. Вскоре стою, сложив руки на груди. Передо мной мнутся двое ординаторов.
– Вы кем себя возомнили? – строго спрашиваю прежде всего Парфёнова, поскольку он старший ординатор. – Зачем нужно сообщать мне о таких мелочах?
– Простите, – бормочет Костя.
– Что за хаос?!
– Будьте поснисходительнее, – с улыбочкой говорит Олег Расторгуев, подходя со стороны.
– Где ты был? Почему не отвечал на звонки? – обращаюсь к нему.
– Нигде я не был. Просто много было дел, – ухмыляется ординатор.
– Рада за тебя.
Снова перевожу взгляд на Парфёнова.
– Вы здесь уже давно. Почему не даёте младшим спокойно поставить вас в известность? Он меня позвал, потому что испугался, что вы станете его ругать.
– Я поговорю с коллегой Подберёзовиковым, чтобы такого больше не повторилось, – отвечает Парфёнов извиняющимся тоном. Поворачивается к нему. – Максим?
– Да? – перепугано говорит тот.
– Пойдём со мной. Нужно поговорить, – тоном питона Каа, заманивающего бандерлогов в ловушку, произносит Костя.
– А здесь никак? – цепляется Подберёзовиков за спасительную соломинку в надежде, что в моём присутствии его не разнесут на части.
– Нет, пойдём.
– Пожалуйста.
– Иди, – говорю ему.
– Всего доброго, Екатерина Викторовна, – улыбается Парфёнов, уводя за собой Подберёзовикова. Предвижу, как сейчас Костя устроит Максиму сильную головомойку. Но пусть. Зато не будет дёргать врачей по пустякам. Впредь ему будет наука.
Когда ординаторы уходят, Олег спрашивает:
– Зачем звонила?
– Я пропустила звонок от доктора Макарова.
– Почему?
– Не знаю. Что мне делать?
– Ты что-то натворила? Не бери в голову. Ты не тот человек, который ошибается. Перезвони ему. Это лучше, чем гадать и волноваться, – советует Расторгуев.
– Похоже, что я волнуюсь?
– Звони. Это мой ответ.
Тяжело вздыхаю. Кажется, Олег прав.
Проходит час. Мы сидим с доктором Макаровым в парке около больницы. На узкой аллее, где всего одна лавочка. Вокруг густые заросли, так что никто не помешает. Алексей Петрович пригласил сюда ближе к вечеру. Я сразу же согласилась, поскольку нельзя оставлять в подвешенном состоянии наши с ним странные отношения. Хочется уже расставить все точки над «i».
– Мне показалось, что нужно прояснить то, что сегодня произошло, – говорит Алексей Петрович.
– Прояснить что? – спрашиваю машинально, поскольку не совсем понимаю, о чём речь.
– Как-то мы, я имею в виду 13 лет назад, растратили слишком много эмоций из-за недопонимания. Не хотелось бы вновь это повторять, – произносит мой собеседник.
– Не думаю, что это было недопонимание.
– Отлично. Если ты так считаешь, я уважаю твоё мнение. Скажу по-другому. Нам нужно это прояснить, чтобы больше не было недопониманий.
– Это из-за того, что я сказала вам об операции, которую проводила Полина?
– Из-за этого тоже. Мне нравится Полина, – неожиданно признаётся Макаров.
Усмехаюсь нервно.
– Вам стоит сказать об этом ей, а не мне.
Алексей Петрович хмыкает.
– Думаешь, тебе я говорю прежде, чем ей?
– Рада за вас. Я переживала, когда она снова появилась в моей жизни. Боялась, что она что-то отнимет и в этот раз. Во всяком случае, это будет не любовь. Мне нравится доктор Жильцов. Мы выпускники одного университета, наши семьи близки, так что я доверяю ему.
– Надеюсь, у вас всё получится, – произносит Макаров. – Могу я попросить тебя быть к Полине поласковее?
– Я никогда первая её не обижала. Она сама начинала. Это она попросила учить её. Тогда в моей жизни и начался бардак.
Наш разговор прерывает появление моего дяди, Вениамина Кирилловича Новосельцева.
– Катя, привет!
– Дядя, привет, – улыбаюсь ему, Алексей Петрович приветственно вскидывает руку.
– Вы знакомы? – спрашивает дядя Веня, как я привыкла его называть.
– Вы знаете друг друга? – интересуюсь у него.
– Я спросил раньше, но уступлю и отвечу первым. Знаем, мы лучшие друзья. Алексей, Вера и я – друзья с универа. Верно?
– Почему ты меня спрашиваешь? – улыбается Алексей Петрович.
– Мне казалось, что стоило, – дядя вдруг плюхается на скамейку рядом с Макаровым, хватает его за шею и принимается шутливо бороться. – Боже, ну ты балбес, Алёшка! Нужно было прийти ко мне сразу! Как оказался здесь? Вечно вынужден тебя искать, – смеётся он. Макаров тоже хихикает, пытаясь вырваться из дружеского захвата.
– Я пойду. Вам многое надо наверстать, – говорю обоим мужчинам.
Поднимаюсь и оставляю их вдвоём.
