Книжная экспедиция

С утра пораньше у меня в голове зарождается новая мысль: секретов в медицине не утаить. Она раскрывает любую ложь, не оставляя ни единого шанса на скрытность. Внутри больничных стен правда неизменно выходит наружу, и это правило почти не знает исключений. Можно ли в принципе хранить тайны? Это уже другой вопрос. Но меня неизменно умиляют и одновременно приводят в недоумение пациенты, которые отчаянно пытаются что-то скрыть или недоговаривать. Временами это кажется даже забавным, но чаще вызывает раздражение...

Случайно встретив интерна Двигубского на лестнице, доктор Михайловский спросил: – Сколько потребуется времени, чтобы раздобыть бычий клапан? Алексей почесал затылок. – С курьером час. Пётр Иванович посмотрел на часы. Потом сказал: – Вы ассистируете. – Большое спасибо!.. – Но это не твоя заслуга, Двигубский, – прервал его старший врач. – Только я здесь чего-то заслуживаю. Ясно? Интерн поспешно кивнул. – Кстати, – заметил доктор Михайловский. – Дина хочет, чтобы перед операцией её благословил раввин...

Расстроенный не только тем, что умудрился интубировать пищевод пациента, но и неудачей на личном фронте, которая была связана исключительно с тайной любовью к Дарье Светличной, интерн Марципанов чувствовал себя совершенно разбитым. Он отчётливо понимал, что его неловкость и неуверенность не позволяют ему даже намекнуть девушке на свои чувства. А профессиональные неудачи только усиливали ощущение собственной неполноценности. В попытке разобраться, в чём секрет успеха у женщин, он решил обратиться за советом к своему коллеге...

Пока Наташа укладывала ясновидящего на кушетку, прежде чем того на двадцать минут поглотит в себя аппарат МРТ, парень огляделся, задерживая взгляд на ней. В его глазах отражалась тёплая усмешка, и когда он заговорил, голос прозвучал привычно иронично: – У вас ноздри раздуваются? Наташа нахмурилась, скользнув по нему взглядом, но ответила ровно: – Вовсе нет. – Вы запали на меня, это видно. Злая девушка была аперитивом, а вы – просто шведский стол вожделения. Её брови чуть дрогнули, но она сохраняла профессиональное спокойствие...

Когда результаты анализов Дины были готовы, доктор Михайловский, сопровождаемый интерном Двигубским, направился к её родителям. В коридоре царила стерильная тишина, нарушаемая только приглушённым шумом оборудования из палат. – Вашей дочери необходимо заменить сердечный клапан, – прямо заявил хирург, вставая напротив и складывая руки на груди. – Анализы показали болезнь Виллебранда. Это объясняет сильное кровотечение после удаления нерва. Мать девушки сжала пальцы в замок, отец нахмурился. – Это...

Утром, глядя на то, как одевается Денис, думаю о том, что когда была маленькой, то верила в сказки. А ещё представляла, какой будет моя жизнь. Атласное белое платье с кружевами, а ещё обязательно принц в сияющих доспехах на гордом скакуне, который увезёт меня в замок на высоком холме. Я засыпала с полной верой в то, что всё это обязательно случится. Дедушка Мороз с подарками на Новый год. Зубная фея, которая обязательно даст денежку за каждый молочный зубик, который заберёт из-под подушки. Я искренне в них верила, пока не стала подростком, а потом все эти мечты растворились сами собой...

Наш отдых в раздевалке прерывает Мегера. Она входит и спрашивает: – Доктору Шаповалову нужен ассистент, кто может пойти? Первая подрывается со скамейки Марина: – Я могу, Наталья Григорьевна! – её рука взлетает вверх, как у первоклассницы, жаждущей ответить на уроке. Глаза горят энтузиазмом, будто это шанс всей её жизни. Мне даже смешно становится: можно подумать, других не будет. Доктор Осухова бросает на неё короткий, цепкий взгляд, мгновенно оценивая: – Тебе нужно прилечь. – Я могу, я здорова… – упрямо отвечает Спивакова, чуть ли не вскакивая на ноги...

Пока доктор Михайловский исправляет то, что натворила пуля в теле ненормального любителя себя изукрасить, пациент интересуется с улыбкой (он же просил не давать ему общий наркоз, а местная анестезия подействовала, судя по всему, хорошо): – У меня останется сексуальный шрам? В его голосе звучит лёгкий азарт, будто он не лежит на операционном столе, а участвует в неформальной беседе. Глаза подёрнуты дымкой обезболивающего, но всё ещё лучатся весельем, будто в этой ситуации есть хоть что-то забавное...

– Отлично. Просто великолепно! – Азиза, девушка того самого парня, который попытался её остановить одним из самых глупых способов, который только можно было придумать, смотрит на снимок, где белым по чёрному видно, где остановились два кусочка металла. – Я уже должна была быть в Москве! – Лучше подождать, пока обед переварится, – сказала интерн Юмкина, надевая перчатки для осмотра пациента. Марк, незадачливый возлюбленный, в это время с понурым видом сидел на койке. – Вам ведут местную анестезию...

Возвращаюсь в палату к Ларе. Собираюсь пальпировать, и она тут же вздрагивает: – Не давите так сильно. Но всё дело в том, что я только руки протянула, ещё даже не сделала ничего. Потому прошу её: – Подними одежду, я осмотрю живот. Девушка выполняет это всё с таким мученическим лицом, словно она – Жанна Д’Арк, вынужденная перед лицом святой инквизиции доказывать свою девичью невинность. Но всё-таки медленно задирает футболку, и на левой стороне её живота вижу два одинаковых шрама. – Откуда это? – спрашиваю удивлённо...

Будильник начинает набирать обороты. Сначала тихонечко, потом становится всё громче. Но пока он рассеивает дрёму в моей голове, успеваю подумать о том, что мнение «отоспимся после смерти» придумал человек, который никогда не работал интерном. Прошёл уже месяц с момента, как начался этот новый этап в моей жизни. Приходи, автор высказывания. Мы с тобой пообщаемся на тему недосыпа. Уверена: ты в этом не понимаешь ни-че-го. Нащупываю телефон, откладывая звонок ещё на несколько минут, и ощущаю, как сзади ко мне тянется рука...

Операция для Эдуарда Валентиновича окончена, везём его обратно в палату. – Мегера вышла на тропу войны. Я пытался тебя защитить, – объясняет доктор Шаповалов мотивы её столь жёсткого отношения ко мне. – Именно поэтому она вышла на тропу войны. Ты не можешь делать меня одолжения, когда я этого не заслуживаю, – говорю в ответ. – Хорошо, хорошо, – соглашается Денис Дмитриевич в стиле «ладно, только отстань». – Но и обращаться со мной так плохо ты тоже не можешь. Я сама себе позабочусь. Я сама себя в это втянула… – И сама же выберешься, – перебивает коллега, чтобы продолжить фразу...