Глава 36
Алексей Петрович
Входу в предоперационную. Доктор Жильцов моет руки. Говорю ему безо всяких реверансов:
– Кажется, доктор Озерова мой ассистент. Вы не можете забрать её без моего разрешения.
– Вы работаете со следующей недели, – отвечает коллега. – Разве не так?
– Ваша информация устарела. Я сегодня начинаю. Ваше распоряжение считается недействительным.
– Доктор Озерова не ассистирует мне, она сама проводит операцию.
– Тогда я буду присутствовать, – озвучиваю своё решение. – Младший врач не справится с этой операцией.
– Это мой пациент, – заявляет Жильцов.
– Разве не вы сказали, что операцию проводит доктор Озерова? Это её пациент.
– Всё верно. Мой, – в помещение входит Полина.
– Я против, – заявляю ей.
– Буду делать то, что захочу, – заявляет она.
– Что с тобой? Не глупи, – прошу девушку.
– Я уже решила, – слышу упрямое в ответ.
– Она всегда поступает, как вздумается, –подтверждает Жильцов.
– Это ничего не меняет. Я иду внутрь, – говорю на это после некоторого раздумья.
– Поступайте, как хотите. А я буду судьёй, – решает Дмитрий Арсентьевич.
Он уходит, мы с Полиной остаёмся вдвоём и моем руки.
– Я всё сделаю, – говорю ей негромко.
– Это моя битва. Я стала бы избегать, если бы её начал кто-то другой. Не беспокойтесь. Я начинаю бой только когда уверена в победе, – заявляет Полина.
– Просто помни, что я всегда тебя прикрою. И не забудь, что я всегда готов помочь.
Она бросает на меня взгляд, полный… доверия и ожидания чего-то хорошего. Мы киваем друг другу, и коллега уходит в операционную, чтобы доказать всем свою состоятельность, как профессионала. Лично я в этом нисколько не сомневаюсь.
Спустя пять минут в полном облачении встаю рядом с Полиной.
– Я ассистирую, отойдите, – говорю ординатору Парфёнову, который тут же сдвигается в сторону.
Сверху, из анатомического театра, за нами наблюдают Жильцов и Екатерина Новосельцева.
Операция эндоскопическая. Поэтому смотрим на операционное поле через мощную оптику микроскопов, управляя роботизированными инструментами.
– Промывание, – отдаёт команду Полина. – Дайте диссектор. Биполярный зажим. Вату.
– Кажется, нашла, – слышен приглушённый стеклом голос Кати.
– Не может быть так просто, – отвечает Жильцов.
– Зажим, – голос Полины твёрд, как хирургическая сталь.
– Нашла, – снова замечает Новосельцева.
– Разрыв, – сообщаю, когда из-за крошечного движения поле начинает резко заполняться кровью. Кардиомонитор тут же сообщает о падении давления.
– Отсос!
– Отсос. Давай я, – предлагаю Полине.
– Я сама, – бросает мне.
– Доктор Озерова, позвольте профессору Макарову вмешаться, – предлагает Жильцов по громкой связи.
– Полина, давление падает, – говорю ему. – Принесите ещё кровь.
Парфёнов быстро находит ещё гемакон, вешает на стойку, подключает.
– Доктор Озерова, вы хотите убить пациента? – уже громче и несколько зло спрашивает Жильцов. Доктор Макаров!
– Сосредоточься, – говорю Полине, не обращая внимания на вопли Дмитрия Арсентьевича. Он начинает метаться там, наверху, как лев в клетке. Стоящая рядом Катя бросает то на него, то на нас тревожные взгляды.
– Зажим! – требует Полина.
Она действует точно, и буквально через несколько секунд поле осушено, кардиомонитор прекращает сигнализировать слишком часто. Вижу, как Полина зажмурилась на некоторое время и переводит дыхание. Операция всё это время висела буквально на волоске от пропасти.
– Есть! – говорит облегчённо.
– Слава Богу! – радуется Парфёнов.
Вся операционная вздыхает: словно камни с плеч посыпались. Полина бросает на Жильцова взгляд победителя. Тот отводит глаза, Новосельцева рядом поджимает губы. Судя по такой реакции, они очень недовольно случившимся. Рассчитывали на провал, а моя ученица им доказала, что способна на большее, чем просто ассистировать. И что она может проводить даже такие операции, связанные с огромным риском для жизни пациента.
– Хотите закончить? – спрашивает меня Полина.
– Это твоя операция. Заканчивай, – отвечаю ей.
– Отсос, – она снова берёт нити управления операционной в свои руки. Умница.
***
Полина
В какой-то момент мне показалось, что всё. Я уже была морально готова к тому, что продолжать операцию будет Алексей Петрович, а мне придётся сначала ассистировать ему, и потом долго оправдываться перед медицинской комиссией. Ну, а если всё завершится летальным исходом, то могу и без работы остаться. Все эти мысли промелькнули в голове, но я сжала зубы и продолжила.
Ведь получилось!
Выхожу из оперблока, устало потирая лоб. Возле выхода меня ожидает Жильцов.
– Доктор Озерова, – останавливает меня. – Прошу прощения.
– Если вы так легко извиняетесь, у меня пропадает весь боевой запал, – чуть улыбаюсь ему.
– Я сразу признаю проигрыш. Теперь буду считаться с вашим решением. Всегда, – заявляет Дмитрий Арсентьевич.
– Я веду себя как бандитка, грублю всем и ничего не знаю. Я даже не стараюсь научиться, что же делать? – припоминаю ему всё, что он наговорил мне до этого.
Стыдливо смотрит в сторону.
– Ну, я же только что извинился, а вы все ещё обижаетесь.
– Вы такой странный.
– Есть немного...
– И легко соглашаетесь. Мне нравится ваша простота. Моя бабушка тоже была такой. Даже когда она меня ругала, потом внезапно радовалась, когда я соглашалась.
– Это же комплимент? Я человек простой, – говорит Жильцов.
– Вот и сейчас вы такой, – замечаю, и он хмыкает, широко улыбнувшись. – Я думаю, доктор Макаров слишком любит свою младшую коллегу. Полагаю, в школе вы нравились ему больше, чем Екатерина Новосельцева.
– Нет, скорее он чувствует то же, что и родители, поддерживающие самого слабого своего ребёнка. Меня исключили из старшей школы, – шутливо встаю в боксёрскую стойку, делаю пару игривых ударов по воздуху. – Вы не боитесь, я была хулиганкой?
– Господи, да что там такого страшного? Я тоже в школе не был паинькой, – он тоже складывает пальцы в кулаки, стараясь показаться крутым. Тут же замечаю, как это делает: большие пальцы прячет внутри. Забавный.
– Конечно, не были, когда играли в приставку, – иронично замечаю – Я пойду.
***
Дмитрий
Она всё-таки очень странная. Дмитрий продолжает стоять, сжав кулаки, и смотрит в след ушедшей Полине. Чем-то она, несмотря на свой колючий характер, его всё-таки зацепила. Вот чем? Взять, например, Катю. Та согласна на что угодно, лишь бы находиться рядом. Полина – полная ей противоположность. Порой жутко хочется от неё избавить. Ведь такая… заноза в пятой точке! Но в такие моменты, как сегодня, отчего-то есть желание обнять её и подарить огромный букет цветов.
– Что делаешь? – голос Эдуарда выводит Алексея из ступора. Он тоже работает здесь врачом и приходится Жильцову дядей, хотя разница между ними всего пять лет.
– Да я просто…
– Хорошо, что я тебя встретил, – говорит Эдуард. – Можно я сегодня у тебя переночую?
– Но у тебя же есть свой дом и девушка-модель.
– Вот как раз из-за неё.
– У вас же любовь.
– Она хочет, чтобы мы поженились. Я предложил ей расстаться, а она засела дома.
– Остепенись уже.
– Ты же знаешь моего отца, твоего деда. Он был женат трижды, а между браками у него всегда были шуры-муры. Он тайно встречался с девушками. А твой отец? Мой старший брат. Поклялся, что никогда не будет таким, как папаша. Ну а сейчас он собирается развестись во второй раз. В нашей семье никто не может остепениться, – рассуждает Эдуард.
– Я хочу поменять ДНК, – то ли в шутку, то ли всерьёз замечает Дмитрий.
– Я тоже так думал, когда женился в первый раз. Но против генов не попрёшь. Так переночевать можно? – спрашивает дядя.
– Не могу сказать тебе код от входной двери, – вредничает Дмитрий.
– Почему ты такой упрямый? Просто потом поменяешь.
– Да. Тоже верно, – задумчиво произносит племянник.
– Какой-то ты потерянный. Тебе что, нравится та девушка? – Эдуард кивает в сторону, куда ушла Полина.
– О чём это ты? – возмущается Дмитрий, хмурясь.
– Шучу я. Доктор Макаров перейдёт в наше отделение со следующей недели. Будь с ним повежливее, – назидательно говорит дядя.
– Я уже с ним повздорил, – вздыхает Дмитрий.
– Что?! Вы уже пересеклись?
На этот вопрос племянник отвечать не пожелал. Развернулся и пошёл по своим делам, оставив дядю в замешательстве.
***
Алексей Петрович
Сижу на лавочке в парке возле больницы. Как же хорошо здесь весной! Воздух насыщен ароматами цветущих плодовых деревьев. Солнце светит. Редкий случай для Питера. Ни о чём не думаю, просто наслаждаюсь тишиной и покоем после недавней операции. Да, это было… волнующе. Когда выходил из операционной, буквально каждой клеточкой ощутил, что жизнь Полины едва не перевернулась. Ведь если бы она не сумела справиться, то на её карьере поставили жирный крест.
Нельзя так рисковать! Это была операция, которая могла быть сложной для любого хирурга, но для меня она была особенно трудной, потому что рядом находилась Полина. Умная, но такая упрямая! Ей пришлось использовать все свои знания и опыт, чтобы справиться с неожиданными сложностями, которые возникли. Я некоторое время после того, как покинул операционную, испытывал не только физическое, но и эмоциональное опустошение. Но какая же всё-таки умница Полина!
Стоило мне её вспомнить, как вот и она. Лёгкой, почти невесомой походкой вышла из-за поворота аллеи. Оказавшись рядом, села на лавочку, поставила между нами пакет с логотипом кафе.
– Я и вам купила. Хотите кофе?
– Я хочу не кофе, а воды.
– Да, пожалуйста. Вот, – протягивает мне бутылку.
– Кофе я тоже хочу, – чуть вредничаю, но делаю это с улыбкой.
– Я и кофе налью, – замечает Полина.
– Ты так мила со мной, потому что я ассистировал?
– Это вы называете милым? – ёрничает она.
– Хм… Поля, ты и дальше будешь так жить? – спрашиваю её.
– А как я живу?
– Ты слишком любишь соперничать. Сейчас ты успешна. Наслаждайся жизнью. Сколько ты спишь?
– Десять часов в неделю. Это уже привычка. Я бы не была той, кем являюсь сейчас, если бы жила как все.
– Ты счастлива?
Полина молчит некоторое время. Кажется, обдумывает ответ.
– Я не могу быть счастливой, – говорит вдруг тихо и чуть печально.
– Почему?
– Когда я первый раз сказала вам, что хочу изменить свою жизнь...
– Ты говорила, что хотела дать бабушке лучшую жизнь.
– Да, я изменила свою судьбу и добилась успеха. Но бабушки больше нет.
– Этого я исправить не могу, – замечаю с грустью. Серафима Сергеевна была чудесной женщиной. – Прими это.
– Почему вы всегда хотите мне помочь? Всё ещё видите во мне ученицу? Может, я и выгляжу, как 18-летняя, которая всегда попадает в неприятности?
– Считаешь, что я веду себя так, потому что твой учитель? Ты глупая, если так думаешь. Думаешь мне по душе, что ты стала врачом и не ходила на свидания? И не знаешь, что значит нравиться? Не понимаешь, как мужчина смотрит на женщину. Когда бы я ни думал о тебе, вспоминаю тот последний раз, когда мы виделись. Я не должен был тебя отпускать.
Полина внезапно вскакивает, и пластиковый стаканчик с ледяной водой опрокидывается мне на ноги.
– Ой, холодная! – вскрикиваю с улыбкой, потому что у Полины страшно напуганное лицо, словно она пролила на меня лаву. – Это твой способ сказать нет? – спрашиваю её.
– Нет, что вы! – она хватает бумажные салфетки, начинает тереть мою ладонь, стараясь её высушить.
– Давай встречаться, – говорю ей серьёзно.
– Нет.
– Отказываешь?
– Нет, – вид у Полины такой растерянный!
– Почему оба раза нет? У тебя что, привычка так делать?
– Нет.
– Ну точно, – улыбаюсь. – Спрошу ещё раз попозже, – встаю и, сделав пару шагов, оборачиваюсь. – Всё потому, что мне неловко. Странно. Каждый раз, когда мы начинаем серьёзно говорить, всё заканчивается комично. Кто виноват?
Полина пожимает плечами и выпячивает нижнюю губу, становясь на секунду очень забавной.
– Что за выражение, – продолжаю улыбаться. – Ты странная. Стала ещё страннее.
Перехожу на ироничный шёпот:
– Противная девчонка!
Ещё два шага в сторону больницы. Опять останавливаюсь.
– Я переспрошу позже. Хочу, чтобы ты ответила «да» на всё, что бы я ни спросил.
Вот теперь точно всё. Иду на работу.