Ещё до появления в печати повести «Ася» многое в ней вызвало споры читавших, и коснулось это не только образа главной героини.
Так, Н.А.Некрасов писал автору, что вся редакция «Современника» в восторге от его новой повести, что «что она прелесть как хороша. От неё веет душевной молодостью; вся она — чистое золото поэзии», но добавлял: «Замечание одно, лично мое, и то неважное: в сцене свидания у колен герой неожиданно выказал ненужную грубость натуры, которой от него не ждёшь, разразившись упреками: их бы надо смягчить и поубавить, я и хотел, да не посмел».
А Н.Г.Чернышевский вскоре после выхода повести опубликовал статью «Русский человек на rendez-vous», где писал: «От многих мы слышали, что повесть вся испорчена этой возмутительной сценой, что характер главного лица не выдержан, что если этот человек таков, каким представляется в первой половине повести, то не мог поступить он с такой пошлой грубостью, а если мог так поступить, то он с самого начала должен был представиться нам совершенно дрянным человеком. Очень утешительно было бы думать, что автор в самом деле ошибся, но в том и состоит грустное достоинство его повести, что характер героя верен нашему обществу». И дальше, указав, что поведение Н.Н. типично для героев Тургенева, проводит свой беспощадный анализ современных «героев», о котором я уже не раз упоминала.
Давайте посмотрим, что же происходит с героем-рассказчиком в самой повести.
В самом конце её Н.Н. задаёт горестный вопрос: «И я сам — что сталось со мною? Что осталось от меня, от тех блаженных и тревожных дней, от тех крылатых надежд и стремлений?» «Крылатые надежды и стремления», думается, отсылают нас к словам Аси о крыльях. Но вот у меня постоянно возникает вопрос – а были ли эти крылья у господина Н.Н.?
Вот он рисует самого себя, каким был в те далёкие годы: «Я только что вырвался на волю и уехал за границу, не для того, чтобы "окончить мое воспитание", как говаривалось тогда, а просто мне захотелось посмотреть на мир Божий. Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы ещё не успели завестись — я жил без оглядки, делал, что хотел, процветал, одним словом».
Вот он, воображающий себя влюблённым в «жестокую красавицу», случайно встречает брата и сестру – и настолько заинтересован, что практически сразу забывает о былом «предмете». Но пока его постоянно мучит один и тот же вопрос – «Полно, сестра ли она его?» Он пытается избегать общества Гагиных, но всё же, подчас против своей воли, встречается с ними и – наконец узнаёт тайну происхождения Аси. Он явно чувствует облегчение.
И вот тут мы должны непременно вернуться к тому, о чём уже говорили. Гагин в прощальном письме напишет: «Есть предрассудки, которые я уважаю; я понимаю, что вам нельзя жениться на Асе. Она мне всё сказала; для её спокойствия я должен был уступить её повторённым, усиленные просьбам». Эти слова рассказчика даже как будто удивят: «Какие предрассудки? — вскричал я, как будто он мог меня слышать, — что за вздор! Кто дал право похитить её у меня…» И ему в голову не придёт, что своим поведением накануне он как раз и дал повод думать, что причина его поведения – происхождение девушки. Сам-то он думает несколько иначе. «Жениться на семнадцатилетней девочке, с её нравом, как это можно!» Вот его мысли перед уходом на свидание. Его пугает не происхождение, а характер девушки. Но ни она, ни её брат этого не подозревает! И что ещё поражает меня в этих словах Н.Н., - «Кто дал право похитить ее у меня». Как будто у ребёнка куклу отобрали! Думает не о ней, а только о себе…
Что ещё способствует таким выводам Гагина? Давайте перечитаем вместе небольшой фрагмент повести:
«— Нашли? — спросил я его.
— Она вернулась, — ответил он мне шёпотом, — она в своей комнате и раздевается. Всё в порядке.
— Слава Богу! — воскликнул я с несказанным порывом радости, — слава Богу! Теперь все прекрасно. Но вы знаете, мы должны ещё переговорить.
— В другое время, — возразил он, тихо потянув к себе раму, — в другое время, а теперь прощайте.
— До завтра, — сказал я, — завтра все будет решено.
— Прощайте, — повторил Гагин. Окно затворилось.
Я чуть было не постучал в окно. Я хотел тогда же сказать Гагину, что я прошу руки его сестры. Но такое сватанье в такую пору… "До завтра, — подумал я, — завтра я буду счастлив…"»
«Чуть было не постучал», «хотел тогда же сказать»… Не кажется ли вам, что после всего случившегося мысли о приличии, о времени должны быть на последнем месте?
После свидания с Асей его, как он говорил, «грызла» «досада бешеная», что у него «достало силы, достало духа — оттолкнуть её от себя, даже упрекать её»: «А теперь её образ меня преследовал, я просил у неё прощения; воспоминания об этом бледном лице, об этих влажных и робких глазах, о развитых волосах, о легком прикосновении её головы к моей груди — жгли меня. "Ваша…" — слышался мне её шепот. "Я поступил по совести", — уверял я себя… Неправда! Разве я точно хотел такой развязки? Разве я в состоянии с ней расстаться? Разве я могу лишиться её? "Безумец! Безумец!"» — повторял я с озлоблением…»
Он отчаянно разыскивал её: «Я ломал руки, я звал Асю посреди надвигавшейся ночной тьмы, сперва вполголоса, потом все громче и громче; я повторял сто раз, что я её люблю, я клялся никогда с ней не расставаться; я дал бы всё на свете, чтобы опять держать её холодную руку, опять слышать её тихий голос, опять видеть её перед собою…» Но вот теперь – что мешает ему? Как повёл бы себя по-настоящему влюблённый человек? Мне кажется, ворвался бы в дом, стучался в дверь Аси, умолял выслушать себя… Сказал бы эти самые слова не в воображении, а живой, трепетной девушке!
Но он смиряется. Излишняя рассудочность не даёт герою стать счастливым. Невольно вспоминается мне здесь Фустов с его «Что ты это, помилуй! Теперь одиннадцатый час, у них, вероятно, все уже спят в доме». К счастью, здесь до трагической развязки дело не дошло. Почему так решительно действует Гагин? «Вчера вечером, — писал он, — пока мы оба молча ждали Асю, я убедился окончательно в необходимости разлуки». Очевидно, разговаривая с Н.Н., он окончательно убедился, что никаких решительных действий с его стороны не последует. А если так – лучше послушаться сестры и увезти её в надежде, что перемена места и время исцелят «недуг любовный».
Ну, а что до самого господина Н.Н., то ведь он даже не сразу осознал, что́ потерял. «Я должен сознаться, что я не слишком долго грустил по ней; я даже нашёл, что судьба хорошо распорядилась, не соединив меня с Асей; я утешался мыслию, что я, вероятно, не был бы счастлив с такой женой».
И только позднее придёт прозрение: «Нет! ни одни глаза не заменили мне тех, когда-то с любовию устремленных на меня глаз, ни на чьё сердце, припавшее к моей груди, не отвечало моё сердце таким радостным и сладким замиранием!»
И – логический, горький итог: «Осуждённый на одиночество бессемейного бобыля, доживаю я скучные годы»…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
"Путеводитель" по тургеневскому циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь
