Люба долго молчала. Пару раз она пыталась возразить и оба раза бесшумно закрывала рот. Новость о том, что муж может вернуться домой, обескуражила ее настолько, что она растерялась, разрываясь между ненавистью к Есении и желанием вытащить Генку из тюрьмы.
- Дети пока побудут у меня, - продолжила Есения. Она понимала, как сложно Любе принять свои ошибки, признать, что она была не права, поэтому давить не стала. Вышла из беседки и отправилась по своим делам.
🔄Начало истории
Вскоре Люба ушла, прихватив с собой младшего сына. Старшие идти за матерью отказались, в особенности Сашка. Он самоотверженно помогал мужикам, работал даже во время их перекура, радуясь тому, что отделался от обязанностей няньки.
От суеты и бесконечных задач у Есении голова шла кругом. К обеду она с трудом держалась на ногах. Не понимая, что с ней происходит, Есения зашла в беседку и позвонила маме, со стороны поглядывая на коляску, где спала ее дочь.
- Ох, Есения… - Анна Борисовна тяжело вздохнула, словно взвалила на свои плечи мешок с картошкой, - и в кого ты у меня такая непутевая? Ребенка родила без брака. Знала, что этот Влад жениться на тебе не хочет, и все равно родила. Потом за старика замуж вышла, похоронила его через месяц. Теперь вот… вдова… с младенцем на руках! А дальше что?
- Мам, я ни о чем не жалею…
- А я жалею! Жалею, что отпустила тебя в другой город. Сейчас жила бы, как все. Работала по профессии, я бы тебе жениха нормального нашла. А что? У нас городишко хоть и небольшой, но мужчин нормальных хватает. А в деревне ты кого себе найдешь? Пьяницу?! Бездельника?!
- Мам, приезжай ко мне в гости. Сама все увидишь. Здесь тоже можно жить.
- Никуда я не поеду! У меня ноги болят, и сердце щемит. Так и помру здесь, одна.
- Мам, не говори так… - Есения заметила шевеление в коляске, издала тихий обреченный вздох. Настя сегодня вела себя крайне беспокойно, просыпалась от каждого стука и громкого крика ребят, - мам, Настя проснулась…
- Вот, у Валентины… - не унималась мама, игнорируя ее слова, - дочь сначала замуж вышла, потом ребенка родила. Теперь работают вместе, на море копят…. Все, как у людей. А у тебя…
Есения хотела снова возразить, но вдруг услышала, как у ворот заглох двигатель автомобиля. Увидела в калитке Яшку и невольно улыбнулась. Он медленно прошел мимо коляски, обернулся, когда Настя издала короткий звук, и принялся крутить головой. Знал, что Есения не оставит просто так малышку без присмотра.
Есения нырнула в тень беседки и принялась подглядывать за парнем в щель.
- Ни один мужчина не полюбит чужого ребенка, как своего… - ворчала мама в трубке, - чужой ребенок, есть чужой…
- Мам, брак тоже не дает никаких гарантий, - шепнула Есения, наблюдая за действиями Яшки, - ты родила меня в браке, но это никак не помешало отцу уйти. Он бросил нас, когда мне не было и года…
- Ах, ты меня еще и попрекаешь?! – Анна Борисовна сорвалась на крик, - ты хоть знаешь, каково мне было?! Неблагодарная!
В телефоне послышались гудки. Оскорбленная замечаниями Есении мама не сумела подобрать нужных слов. Не справилась с эмоциями и оборвала звонок.
Яша продолжал искать Есению взглядом. Пару раз он посмотрел в сторону беседки, от чего у нее захватывало дух. Настя перешла на крик. Есения хотела уже выйти, но вдруг увидела, как Яша склонился к ее дочке и снова замерла.
- Ну? Чего мы скандалим? – Послышался его насмешливый голос. Яша мастерски подхватил Настю на руки и принялся ее качать.
От увиденного по телу Есении побежали мурашки. Она вспомнила, кто помогал ей с дочкой с самых первых дней. Едва только Палыч привез их с Настей на фазенду. Ей достаточно было всего лишь взгляда, Яшка все понимал и отправлялся к коляске. Вначале с явным недовольством, ворчанием и неохотой, а потом привык.
Настя притихла. Яша дождался, когда она крепко уснет, переложил ее обратно в коляску, обернулся. Заметил фигуру Есении, застывшую в проеме беседки, улыбку на лице и тут же двинулся к ней.
- Вот… - Яшка избегал ее взгляда. Он выгреб из карманов деньги и бросил их на стол, - все продал.
- Ты – молодец.
- Я делаю свою работу. Только и всего…
- Яш, - позвала его Есения, когда тот попытался сбежать. Яшка затормозил и робко посмотрел ей в глаза, - почему ты считаешь, что ты мне не подходишь?
Такого вопроса он явно не ожидал.
- Ну… мать вчера все сказала. Нечего добавить.
- А ты сам как считаешь?
- Я… - Яшка замялся, обернулся к мужикам. Они трудились в поте лица, бросая на них редкие взгляды, - я… не такой, как твой Влад. Я… обычный работяга, из простой деревенской семьи.
- Я тоже из простой семьи.
- Но ты – другая.
- Обычная, Яш.
Он качнул головой. Закрыл Есению спиной от любопытных взглядов мужиков и осторожно подхватил ее руку. Большой палец Яшки очертил линию жизни на ее ладони от начала до запястья.
- Для меня ты особенная, - пробормотал он, слегка склонившись к ее лицу, - таких, как ты больше нет. И не надо.
Ладонь Есении мелко задрожала, как и все ее тело, затряслось, как в лихорадке от прикосновений парня к руке.
- Яшка! – Крикнул кто-то сзади. Он отмахнулся, даже не обернувшись, все еще глядя ей в глаза.
- Яш… иди… - тихо отозвалась Есения, вытягивая свою руку из его шершавой ладони, - а то про нас подумают невесть что. А мне это сейчас ни к чему.
- Да, - он отступил назад, сохраняя серьезное, сосредоточенное лицо, - я понимаю. Сорок дней еще даже не прошло…
Он поплелся к мужикам, нехотя передвигая ноги, словно они были сделаны из ваты. Настя снова проснулась и переключила все внимание Есении на себя. Дочь вела себя странно. Затихала ненадолго, лежа у нее на руках, резко дергалась и принималась громко плакать.
- Колики, - сказала она Яшке, когда тот под вечер зашел к ней в дом, - я дала Насте лекарство, стало лучше, но она все равно не хочет спать в кровати. Полдня «не слезает» с рук…
- Дай-ка я подержу, - Яшка торопливо помыл руки и перехватил у Есении дочь. Есения издала болезненный стон, выпрямляя онемевшие локти. Посмотрела на мальчишек, сидящих за столом, и снова обратилась к Яше, - побудешь немного с Настей?! Я провожу мальчиков домой, заодно проверю, как там Люба. Страшно отправлять их одних.
Яша кивнул и принялся бродить по дому, прижимая к себе Настю. Доверие Есении к нему росло. Она посмотрела на них с улыбкой и вместе с мальчишками покинула дом.
Впечатлений от прожитого дня была масса. Ребята болтали по пути, перебивая друг друга. Свернули в свой родной проулок и тут же умолкли. У забора стояла машина. Есения ее узнала.
- Глеб… - Недовольно буркнул Саша.
- Он тебе не нравится? – Есения старалась сохранять спокойствие, пропуская мальчиков вперед. Сама вошла во двор и двинулась за ними к крыльцу.
- Каждый раз, как он приезжает, они сидят на кухне и пьют… - Сашка перешел на шепот, чтобы его не услышала мать.
- Кто? Они?
- Глеб и мама. Они разговаривают так громко, что мы не можем уснуть…
Есения поджала от злости губы. Вошла с ребятами в дом, намереваясь застать Любу врасплох. В нос ударил аромат выпечки, повсюду царили чистота и порядок, и только огромные, напуганные глаза Любы заставили Есению напрячься.
Следом за Любой из кухни вышел Глеб. Он растянул кривую ухмылку, подошел к двери и быстро провернул в замочной скважине ключ. После чего демонстративно убрал его в свой карман.
- Ну что? – Он таинственно повел бровью, прижимаясь спиной к двери и деловито скрещивая на груди руки, - попалась, птичка. Ты осталась совсем одна. Больше некому тебя защитить. Вот теперь-то мы, наконец, поговорим… по душам.
На последнем слове Глеб сделал воздушные кавычки и рассмеялся. Он чувствовал свое превосходство над Есенией, думал, что загнал ее в угол.
Она отправила ему мрачный взгляд и зашла на кухню. Трезвая, как стеклышко, Люба нервно суетилась возле плиты. Глеб подошел со спины, грубо схватил Есению за локоть и одним рывком развернул к себе:
- Слушай сюда, приживалка. Я тебя предупреждал, уходи по-хорошему! Сама! Ты не захотела. Значит, теперь придется по-плохому...
