Глава 19
Жарким летом 1985 года нефтеналивной танкер под командованием Владимира Константиновича получил приказ: доставить из Махачкалы в Горький партию мазута. Это означало, что предстоял хоть и непродолжительный, но переход по Каспийскому морю, которое многие столетия славится своей красной рыбой. Осетровыми, то есть. И черной икрой, естественно, – самым ценным пищевым продуктом.
Предстоящая командировка экипаж очень обрадовала. В спешном порядке и в полной тайне от руководства судостроительного завода, где стоял на швартовке танкер, в одном из цехов за ящик водки были изготовлены два «телевизора» – так называли здоровенные, по два метра в каждую сторону, квадратные металлические конструкции. Сверху у них был крюк, за который цепляли трос, а снизу – сетка. Если образно, то напоминали они большие сачки для аквариумов. Работали они просто: опускались на бортовом кране в воду (сверху у каждой конструкции был приварен крюк), а после доставались с уже запутавшимися в сетке рыбинами.
Спустя пару дней танкер уже рассекал спокойные воды Каспийского моря. Стояла привычная для этих мест сильная жара. Но тем, кто решил рыбки половить, помехой она не была. Два «телевизора» благополучно спустили в воду, и в таком положении танкер рассекал волны.
Капитан, старпом, – да вообще все отцы-командиры танкера были в курсе этой операции. Конечно, слышали они про браконьерство и про то, как доблестная советская рыбоохрана с ней сражается на всех фронтах, от Калининграда до Владивостока. Но никто из команды даже подумать не мог, что чем-то вредит природе. Ну, поймают они несколько рыбин. Так ведь не для продажи, – для себя, для семей и друзей.
Да, Владимир Константинович запретил продавать красную рыбу с икрой, пойманные во время похода по Каспию и Волге. Под страхом изгнания из команды запретил. Поскольку работать под его началом хотели все – лучший капитан пароходства на лучшем танкере – желающих противиться не было.
В тот самый момент, когда руководивший процессом «рыбалки», как он запросто ее называл, боцман дал команду матросам «Вира! Трави помалу!», на горизонте показалась точка. Рулевой с высоты мостика её заметил случайно, доложил капитану. Тот взял восьмикратный бинокль, всмотрелся.
«Полундра!» – проговорил он спокойным голосом, но отчетливо в микрофон громкой связи. По кораблю его голос разнесся во всех помещениях. – Приближается вертолет. Боцману навести на палубе порядок». А как его наводить – не сказал. Что делать? Опытнейший Николай Михайлович, который служил боцманом уже третий десяток лет, привычным движением расправил густые усы и повелел матросам: «телевизоры глубже».
Две стрелы кранов по бортам танкера опустились вниз до самого максимума и замерли в таком положении. Вертолет между тем приближался, и шестое чувство капитана не подвело: то был действительно летательный аппарат рыбоохраны. Он стал кружить над танкером, проверяя, не разделывают ли на палубе рыбу, не дымит ли на юте мангал с шашлыком из осетрины.
Но видимо даже не подумали охранители рыбных запасов Каспия, что на нефтеналивном танкере могут «телевизоры» установить и так в наглую браконьерничать. Потому, сделав три круга над «Волгонефтью», вертолет удалился. Тогда же, услышав шутливое сообщение от капитана «Отбой воздушной тревоги», боцман дал команду поднимать «телевизоры».
Улов в них оказался богатый. На левом борту – два крупных, метра по два осетра, на правом пятеро матросов с трудом вытащили огромную, метра два с половиной длиной, белугу. Она тяжело разевала пасть и била хвостом. Третий механик Сеня угомонил рыбину обухом топора. Правда, не с первого раза удалось.
Хоть и был механик мужик здоровый, и бил с оттягом, но белужина сдаваться не хотела, и сопротивлялась своей участи. Но против лома, как говорится, нет приема. И потому спустя несколько минут матросы принялись разделывать рыбин. И больше всего этому процессу радовался кот Василий, который шнырял и под ногами путался, пребывая в настоящей кошачьей истерике: мурчал, мяукал, издавал прочие странные звуки.
Вышел улов очень богатый. Красной рыбой наполнили целый здоровенный рефрижератор, в котором хранились продукты для камбуза. Поделили все по-честному: каждому из 19 членов команды одинаковое количество не зависимо от того, участвовал он в рыбалке или нет. Таково было еще одно железное правило, установленное капитаном.
То же самое, но с небольшой поправкой, относилось к черной икре. Всем поровну, но капитану – ровно на три литра больше. Делалось это вовсе не из жадности Владимира Константиновича. Просто все знали: этот ценный продукт – отличная валюта, получше водки будет. В эпоху, когда некоторых вещей было не купить, а можно только «достать», черная икра становилась прекрасным аргументом для переговоров.
Неважно с кем: начальством, которое решило устроить внезапную проверку; с пожарным надзором в чужом порту, которому не понравилось отсутствие багра на стенде с инструментом и так далее.
Однажды литровая банка черной икры даже спасла одному матросу жизнь: у парня случилось воспаление аппендикса, понадобилась срочная операция. Речь шла о минутах буквально: грозил перитонит. Якоря бросать пришлось буквально в десятке метров от заросшего густыми камышами берега, а матроса переправлять на берег на мотоботе.
Но куда поедешь, когда ночь на дворе, и до ближайшей районной больницы – пять километров по голой степи? Это стало понятно, когда примчались моряки в прибрежное село и нашли председателя колхоза. Он бы и рад помочь, а единственную машину поставил на ремонт.
Вот если соседа попросить, у него «копейка» жигулевская. «Но мужик он прижимистый», – предупредил председатель. Капитан взял банку черной икры и пошел к тому мужику. Спустя десять минут он уже мчал их в больницу. Спасли парня.
Теперь в холодильнике капитана в его каюте стояли рядком три трехлитровые банки черной икры. Предыдущие две хранились еще с прошлой командировки на Каспий. Была она буквально пару недель назад.
Тогда, правда, улов получился не такой богатый, как теперь. Но все равно порадовали члены команды близких осетринкой. Особенно Маруся – любимая жена Владимира Константиновича ей радовалась. Любила очень. В виде бутербродов. Бывало, намажет на ломтик молочного батона сливочное масло тонким слоем. Сверху икорку – потолще да погуще, – а еще сверху ломтики свежего огурчика. Нальет крепкого чаю с сахаром и сидит, наслаждается.
