Женские романы о любви

На следующий день я пришла на работу, погружённая в свои мысли, словно в толстый, непроницаемый кокон. Снежана что-то оживлённо рассказывала, жестикулируя у моего стола, но мне было решительно недосуг слушать её бесконечную болтовню о том, кто из наших коллег купил себе какую обновку перед Новым годом, куда собирается поехать на каникулы и так далее. Слова помощницы отскакивали от меня, как горох от стены, не находя ни малейшего отклика внутри. Я сидела, машинально кивая головой, глядя куда-то мимо оживлённого лица, пока Снежана наконец не догадалась, что мне не до неё...

Рафаэль поймал себя на мысли, что он привык. К жаре, обволакивающей, как тяжёлое влажное одеяло; к постоянному чувству лёгкой жажды и необходимости экономить каждый глоток; к пыльному, выжженному солнцем простору, где даже тень казалась хрупким, драгоценным подарком. Он привык к тому, что вокруг совершенно другие люди. Хотя он уже давно перестал считать их «другими». Как-то незаметно пришло понимание того, что они просто живут там, где, казалось бы, невозможно. Но они радуются маленьким, мимолётным...

Андрей и Костик улетали домой. Их командировка в Екатеринбурге подошла к концу, и это была не просто рабочая поездка, а настоящий триумф. Задание руководства, которое поначалу казалось почти невыполнимым – заключить контракт с уральским гигантом, который славился своей неприступностью и консерватизмом, – было успешно выполнено. Парни не просто подписали бумаги; они заложили фундамент для долгосрочного, невероятно выгодного сотрудничества. Потому настроение у них было не просто замечательное, а скорее эйфорическое...

– Товарищ майор, с вами сейчас будет разговаривать заместитель командующего группировки генерал-майор Рукавишников, – прозвучал в трубке сухой голос дежурного офицера. Военврач Соболев, ВРИО начальника госпиталя, моментально внутренне собрался, вытянулся, застыв в ожидании. – Здравия желаю, Дмитрий Михайлович, – по-свойски приветствовал Рукавишников. – Как служба? Как госпиталь? Не устали еще замещать Романцова? Я слышал, он идёт на поправку и вскорости к вам вернётся. – Здравия желаю, товарищ генерал-майор,...

Заместитель заведующего отделением неотложной помощи клиники имени Земского доктор Валерий Лебедев стоял у окна ординаторской, и его взгляд, обычно цепкий и сосредоточенный, сейчас был рассеян и уныл, словно покрыт той же пеленой, что и декабрьский Санкт-Петербург за стеклом. До Нового года оставалось всего ничего, считанные дни, но праздником в воздухе и не пахло – лишь тяжелый, промозглый дух конца декабря, не предвещающий ничего яркого и интересного. Погода, словно сговорившись с его внутренним...

– Удиви меня, – сказала я, уже предчувствуя неожиданный поворот. – Ковальчук Тамара Макаровна, – произнёс он отчётливо, смакуя каждый слог. – Да ладно!.. – вырвалось у меня. Я замерла с поднесённой ко рту вилкой. – Гиена? Формально? Но… как? – Именно! – широко, почти победно улыбнулся Орловский, наблюдая за моей реакцией. – И чему же ты так радуешься? – спросила я, придя в себя от первого шока. – Гиена – преданная, как ты сам говорил, «собака» Владимира Кирилловича. Она на него молится. Да и что...

Всю следующую ночь я возилась, пытаясь понять, стоит ли нам с Орловским вмешиваться в финансирование ухода за несчастной пожилой женщиной. Бессонные часы тянулись мучительно, в тишине комнаты нарушаемой лишь тиканьем настенных часов и гулом редких машин за окном. Я перебирала аргументы, представляла себе измученное лицо Тамары Макаровны – дочери и холодный, хищный взгляд Гиены – руководителя аппарата Леднёва. Какая всё-таки огромная разница между этими двумя людьми! А ведь человек-то один и тот же...

Страстная, почти мистическая связь цыган с лошадьми – легенда, проверенная веками. Это больше чем любовь – это часть души, страсть, порой затмевающая рассудок и ведущая к историям, которым позавидовал бы сам Лев Толстой. Одна такая, одновременно смешная и поучительная, приключилась в сонной глубинке советских времён. Служил там старшим участковым инспектором в одном южном сельском районе капитан Николай Сергеевич. Работа у него была не сахар: семь разбросанных по степи сёл на попечении, а из транспорта – только видавший виды, с потёртой краской и местами поржавевший мотоцикл «Урал»...

Информация о стремлении Деко освободить Пименова заставила капитана Левченко на мгновение замереть, обдумывая открывающиеся возможности. Ситуация из сложной превращалась в идеальную. Не нужно было вытаскивать заключённого, рискуя оперативным составом и оставляя следы, а сам Деко, движимый ложным чувством долга и необходимостью, делал за них самую рискованную часть работы. Задача капитана сводилась к тонкой настройке: обеспечить, чтобы побег выглядел максимально правдоподобно, но при этом был под полным, невидимым контролем...

Вернувшись в Санкт-Петербург, Ерофей Деко тщательно обдумал сложившуюся ситуацию и рассудил так: костяк своей прежней, проверенной в деле команды он практически собрал. В его распоряжении уже был Калибр – непревзойдённый инженер, истинный гений в области взрывных устройств и сложной, хитроумной механики. Имелся также Хакер – виртуозный программист, чьи навыки позволяли взломать практически любую, даже самую защищённую электронную систему. Невидимые задачи решал Призрак – настоящий мастер скрытного наружного наблюдения и бесшумных, незаметных проникновений...

Город уже погрузился в гипнотизирующую пульсацию предновогодней лихорадки: витрины, утопающие в гирляндах, создавали иллюзию тепла, а нескончаемые пробки из-за праздничных покупок оплетали улицы, словно артерии, переполненные адреналином. Такси, за которым мы следили, пробиваясь сквозь этот поток, везло её – загадочную Гиену, личного секретаря всесильного Леднёва – через сияющий центр. Мелькали огни Тверской, затем мы резко свернули на Садовое кольцо, и я невольно вжалась в сиденье, нервно сжимая потёртый подлокотник...

– Быть этого не может, – ошеломлённо произнесла я через пять минут после того, как мы открыли ту самую папку и начали её просматривать. Оказалось, что Ковальчук – это девичья фамилия… Тамары Макаровны, нашей Гиены! Открытие было настолько поразительным, что мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. В голове гудело, а пальцы похолодели, будто нащупала краешек бездны, скрытой за дверью обычной приёмной. – Вот это поворот… – изумлённый не меньше моего, произнёс Орловский. Он медленно опустился в кресло, его взгляд потерянно скользил по напечатанным строчкам...