Женские романы о любви

Черняховского перевезли в отделение реанимации и интенсивной терапии. Миньковецкий остался с ним, готовясь к долгой ночи, где каждая минута могла стать последней. Вежновец и Комарова вышли из операционной. Сняв маски, они впервые посмотрели друг на друга не через призму работы, а как люди, страшно уставшие от того, что каждому пришлось провести на ногах по многу часов. – Отличная работа, Ольга Николаевна. Точная, быстрая. Вы молодец, – тихо сказал Вежновец. В голосе его звучала искренность, и если...

Бригаду «Скорой помощи» вызвали прямо на Исаакиевскую площадь, к зданию Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Многие люди, глядя на то, как она мчится, оглашая пространство сиреной, с интересом провожали машину взглядом. Мысли были разные. Кто подумал, что человеку плохо, и лишь бы медики успели, а кто злорадно решил: какой-то «народный избранник» чёрной икрой подавился, туда ему и дорога. Вскоре «неотложка», погрузив пациента, помчалась обратно, покачиваясь на ухабах питерских улиц, и в её...

Оставшись одна, я почувствовала, как напряжение медленно отпускает мышцы, словно кто-то развязал тугие узлы внутри тела. Воздух в комнате был по-прежнему спёртым, но даже несмотря на это дышать стало полегче. Присутствие Романа и адвоката стало тем спасательным кругом, за который я могла крепко держаться, не боясь больше утонуть в наскоро состряпанном против меня уголовном деле. Я больше не чувствовала себя беспомощной жертвой, игрушкой в руках обстоятельств, а стала участником игры, где у меня наконец появился умный и хладнокровный союзник...

День медленно светлел за окнами, когда я, ощущая на себе пронзительный взгляд молодого полицейского, безмолвно прошла в спальню. Он тихо последовал за мной, остановившись в дверном проеме, и именно в этот миг я отчетливо почувствовала всю глубину унижения и безысходности. Его глаза, казалось, видели меня насквозь, не оставляя места для личных границ. В душе нарастала тревога, сердце билось учащенно. Я надела джинсы и тёплый свитер, схватила куртку и заметила, как у меня дрожат руки, – так сильно, что молнию удалось застегнуть лишь с большим трудом...

…называл её «Валюша-мамуша». Как спал, раскинув руки и ноги, занимая всю кровать, и как она, прижимаясь к самому краешку, слушала его ровное, мирное дыхание. Стерильная чистота инструментов, которые Валя держала в руках, вдруг показалась ей чудовищной. Они стали чистыми, но оставались символами боли. А Тимур всегда являл собой тёплые огоньки радости и света. Внезапно, сквозь пелену усталости и тоски, прорвалась одна из тех историй, которые Парфёнова вспоминала, чтобы в этих условиях не сойти с ума...

Наконец, они увидели силуэт «таблетки». Дед вышел из-за укрытия, – им послужил ствол много лет назад поваленного дерева и, судя по расщеплённому почти до середины стволу, в него ударила молния, – держа в руках автомат. – Помоги нам, быстрее! – потребовал Док, и водитель, поспешно забросив оружие за спину, поспешил к ним. Укладка раненых в машину произошла в считанные мгновения. Валя зашла с боковой двери, Студент помог забраться Егору. – Док, – опасливо сказал Дед, – впереди, кажется, нацики прорвались...

– У нас когда частную военную компанию, ЧВК короче, решили расформировать, многие ребята перешли в Африканский корпус. Генерал Кодзоев слово дал, что все выслуги и прочее сохранят. Слово своё сдержал. Больше того, как только перешли на государственный счёт, снабжение улучшили, медиков набрали, а то проблем хватало, – рассказала Надя. Рафаэль кивнул, вспоминая недавние разговоры о реорганизации. Для него это был шанс начать с чистого листа, применив свой опыт в более структурированной и обеспеченной среде...

Бархатная ночь уже давно властвовала за окнами, и свет первых проступивших на темнеющем небе самых ярких звёзд, проникая сквозь стекло, делал атмосферу в моей квартире тревожной. Я сидела в тишине, не включая освещение, и ждала, когда наконец приедет Роман с новостями. Внезапно телефон издал сигнал, текст был коротким: «Подъехал». Я поспешила в прихожую, открыла замок на двери и стала вслушиваться в звуки. Вскоре послышалось движение лифта, затем раскрылись его двери, прозвучали шаги, и вот уже в дверном проёме возник силуэт Романа: – Привет, любимая...

…и будем ждать дальше. Они вышли из раздевалки, оказавшись в основном зале. Запах антисептиков здесь был сильнее, заглушая всё остальное, но, к счастью, раненых оказалось намного меньше: конвейер по передаче их в тыл сегодня работал практически без остановок – ни вражеская арта, ни дроны сильно не беспокоили. А уж про авиацию с той стороны давно позабыли: это в самом начале боевых действий нацисты радовались наличию у них самолётов и вертолётов. Теперь про них даже в новостных сводках услышать стало большой редкостью: наши повыбивали...

«Таблетка» мерно гудела, её двигатель, казалось, наконец-то обрёл спокойствие после борьбы с грязью, которой они нахлебались за последние часы по самую крышу. Внутри царила плотная, липкая полутьма, нарушаемая лишь тусклым, зеленоватым светом приборной панели и редкими, хаотичными движениями фонарика Вали. Она сидела, прислонившись к холодному борту, и чувствовала, как каждый сантиметр её тела ноет от напряжения, словно перетянутая струна, которая только что перестала звенеть. Запах в машине был...

…«Вальс цветов» Чайковского! – Снежана выпрямилась, изображая строгую Тамару Макаровну, которая вдруг начала таять. – Она даже не заметила меня! Была полностью погружена в экран. Я откинулась на спинку кресла, улыбнулась и поняла: задумка сработала! Руководитель аппарата растаяла душой, погрузившись в прекрасный мир балетного искусства, как много лет тому назад. Приятно всё-таки ощущать, что можешь незаметно сделать человеку хорошо. И еще подумалось: правильно делают в VK, организуя такие проекты...

На следующий день ближе к обеду Снежана вошла ко мне в кабинет с видом заговорщицы. Прикрыла за собой дверь и прошептала почему-то, видимо из страха, что нас тут кто-нибудь услышит: – Алина Дмитриевна, я узнала про Гиену страшный секрет! От услышанного я даже отвлеклась от компьютера, показав на стул перед собой. Усаживайся, мол, я вся во внимании. Снежана устроилась и продолжила было шёпотом: – Я была намедни в кадровом подразделении, и там… – Ты можешь говорить обычным голосом, – пришлось ее прервать, чтобы не вслушиваться в каждое слово...