Глава 20
Получив в Махачкале партию мазута, танкер получил из пароходства новое предписание: отправиться не в Горький, как это задумывалось раньше, а на противоположный, восточный берег Каспийского моря, в порт Шевченко (сегодня это город Актау – административный центр Мангистауской области Казахстана), где надлежало принять на борт еще несколько тонн дизельного топлива.
Пришли в порт, пришвартовались. Пока оформляли документы, принимали топливо, решила кок Ирина, у которой это была первая продолжительная навигация, немножко подзаработать. Но не продукты она хотела тайком от команды сбыть. За такое бы Владимир Константинович, который спас ее от нудной работы по продаже лотерейных билетов, выгнал бы с танкера взашей.
Нет, Ирина, как и все члены команды, получила свою долю осетрины и белужины, да еще баночка черной икры у нее оказалась. Вот и решила девушка, что будет хорошо продать это все. Рыбу красную с икрой она не очень любила, – да, и такие редкие люди встречаются, отдавать ее было некому (родители Ирины и так жили в селе, у них недостатка в рыбе, пусть и не красной, не ощущалось – отец частенько ходил на озеро рыбачить), вот и родилась идея поторговать.
Собрав продукты, Ирина вышла за пределы порта. Но куда дальше идти она, понятное дело, не знала. Да и до города, как ей объяснили ребята с танкера, было далековато пешком. Потому она вышла за ворота порта, и прямо там просто уселась на кирпичи, постелив газетку. Выставила сумку, где были в одеяло – чтобы на солнце не испортилась – укутаны осетрина и черная икра. Даже картонку предусмотрительно выставила, написав: «Рыба красн., икра чёрн.»
Без указания цены, правда. Потому что... стеснялась, что ли. Стала Ирина ждать покупателей. Несколько человек подходили, интересовались. Часа через полтора два молодых мужчины подошли. Спросили, сколько всего она готова им продать. Ирина назвала: три кило осетрины с белужиной, да черной икры баночка литровая примерно. Поинтересовались, откуда.
Она просто ответила, что работает коком на танкере. Мужчина согласились. Один взял сумку, второй полез за кошельком, но вместо него... достал удостоверение сотрудника рыбоохраны и, протянув ошеломленной Ирине, сказал:
– Пройдемте на ваше судно. И без суеты и резких движений, пожалуйста.
Когда утирающую слезы Ирину привели под белы рученьки два мужчины опрятной наружности, Владимир Константинович сразу догадался, что эти люди пришли неспроста. С мостика он пригласил их в свою каюту, попросив Ирину отпустить. «Все вопросы предлагаю решать со мной лично, – сказал капитан. – Я несу персональную ответственность за все, что происходит на моем судне».
С этим представители правоохранительной системы спорить не стали. Они, кстати, представляли два разных, но тесно сотрудничающих ведомства: милицию и рыбоохрану. «Рука руку моет, кормит и гладит», – так говорили о них опытные моряки. И было это неспроста.
Мужчины отпустили Ирину, сами прошли в каюту капитана. Тот предложил им располагаться в мягких креслах, стоявших возле журнального столика. Неспешно достал из холодильника бутылку марочного коньяка, тарелочку с ломтиками лимона и горького шоколада, поставил это все перед гостями, разлил в три рюмки.
«Мы на службе...», – начал было говорить тот мужчина, что представился инспектором с говорящей фамилией Рыбкин. Второй, назвавшийся майором Гавриловым, его прервал: «Думаю, по одной все-таки можно». Они пригубили коньяк, а потом сообщили капитану весь расклад.
Ирину они взяли с поличным, и им достаточно теперь привести сюда понятых, чтобы оформить изъятие браконьерской продукции. Более того, один звонок, и здесь через полчаса будет следственная бригада, которая перевернет танкер вверх дном и обнаружит незаконно добытые рыбу осетровых пород и черную икру в особо крупном размере.
Это все вместе грозит капитану позорным увольнением по статье, лишением всех государственных наград, а также – вполне возможно – лишением свободы. «Статья 163 УК РСФСР «Незаконное занятие рыбным и другими водными добывающими промыслами», – сказал майор. – До четырех лет с конфискацией имущества».
Владимир Константинович молча выслушал эту речь, не прерывая. Знал, что глупо это и бесполезно. Но также он прекрасно понимал, что есть причина, по которой эти двое ещё никому ничего не сообщали. В противном случае давно тут уже была следственная бригада с собакой, шел опрос свидетелей, поиск рыбы и тому подобное.
Покивав для приличия, Владимир Константинович поднялся и подошел к холодильнику. Достал оттуда одну за другой три трехлитровые банки с черной икрой и поставил молча перед гостями. При этом он неотрывно смотрел им в глаза, переводя взгляд с лица одного на другого. Больше всего, конечно, интересовал его майор. Он явно был в этой группе старшим.
Тот подумал, подумал и, тоже поднявшись (вместе с ним встал и менее опытный коллега), сказал:
– Вашу точку зрения мы поняли. Что ж, она нас вполне устраивает. Только в следующий раз подобной снисходительности от нас не ждите.
– Спасибо большое, – сказал Владимир Константинович.
Майор кивнул сотруднику рыбоохраны. Тот молча положил банки с черной икрой в сумку, которую они забрали у Ирины, и капитан проводил их до трапа. Затем вернулся в каюту, налил себе рюмку водки, выпил, занюхал рукавом. Сердце бешено стучало в груди. Пот выступил на лице так, словно Владимир Константинович стометровку промчался без подготовки.
Успокоившись, он вызвал к себе Ирину. Та вошла, нервно теребя белый халат – она готовила на камбузе, роняя в суп горючие слёзы. Стояла и смотрела в пол.
– Ирина, – сказал усталым голосом капитан. – Больше никогда и никому не говори, откуда у тебя рыба с икрой. И без моего ведома с танкера ни ногой. Поняла?
– Поняла, Владимир Константинович, – сказала Ирина и глубоко вздохнула. – Спасибо вам большое. Вы меня спасли!
– Я нас обоих спас, – сказал капитан и отпустил кока.