Утром одного из мартовских дней 1944 года лётчику Евстигнееву приказали сопровождать инспектора из штаба дивизии. Тот знакомился с обстановкой после передислокации авиаполков.
Подходя к самолёту, Евстигнеев увидел озабоченного механика. Тот заявил, что не стоит лететь на самолёте.
Оказывается, начал подтравливать воздушный баллон, находившийся у Ла-5 в фюзеляже.
Механик просил пилота лететь на другом самолёте, а он бы пока заменил баллон, разобрался в чём дело.
Однако, Евстигнеев махнул рукой. На торможение давления должно было хватить, а для взлёта он воспользуется на том аэродроме, куда летит, тамошними баллонами. Их обычно просто подвозили к самолёту для запуска мотора.
Механик посоветовал при полёте закрыть самолётный баллон и потом, при посадке, не забыть его открыть.
Долетели нормально. При посадке открыл баллон, всё в порядке, но давление в нём в два раза меньше положенного.
Оба Ла-5 встали на стоянке, Евстигнеев начал возиться, чтобы опять перекрыть баллон.
К нему подошёл полковник с инженерной службы воздушной армии, приятель инспектора, с которым прилетел Евстигнеев.
Узнав в чём дело, он засмеялся и сказал, что заправят воздухом до отказа, и показал на два огромных штабеля баллонов, лежащих неподалёку от взлётного поля.
Это были трофеи, оставшиеся от немцев.
Евстигнеев опытный пилот, он уточнил у инженера, точно ли с воздухом эти баллоны, потому что если в них кислород, то самолёт просто взорвётся.
Он попросил проверить, немного приоткрыть баллон и зажечь спичку подальше. Струя воздуха её погасит, а кислород усилит горение.
Инженер-полковник засмеялся, и заверил, что всё уже проверено. Инспектор из штаба дивизии тоже похохотал.
Все дела окончены, можно лететь обратно.
Евстигнеев проверил свой баллон. Давления маловато, но хватит для запуска мотора, рулёжку и торможение.
И тут он увидел повозку, запряжённую парой волов. На неё местный механик вёз к его самолёту баллон для запуска мотора.
Подсоединил баллон и ждёт команды лётчика. Тот залез в кабину, спросил у инженер-полковника, стоявшего неподалёку с инспектором, проверили баллон или нет.
Инспектор сказал, что хватит уже срамить инженера, он больше понимает в баллонах, чем лётчик. Но тот, усевшись в кабину, ремнями пристёгиваться на стал и попросил инспектора с инженером отойти подальше.
Закричал механику, что пора давать воздух. А сам накачал бензин в трубосистему и положил руку на ручку зажигания.
В баллоне оказался кислород, и только он попал в трубосистему, где был бензин, как немедленно рванул.
Машина вспыхнула, но пилот успел перекрыть насос, но в тоже время врубил зажигание. Сам пилот горит, его за шиворот выхватил из горящей кабины инспектор.
При этом Евстигнеев ногой задевает ручку газа и Ла-5 помчался по взлётной полосе. Лётчик и инспектор бросились за ним, но самолёт слетел с полосы и развернувшись, остановился.
Пламя погасло само собой, но истребитель оказался сильно покорёжен. А инженер-полковник переживал, как же так, вроде везде в баллонах воздух был, а тут кислород оказался. Лётчику понадобилась медицинская помощь, а самолёт пришлось восстанавливать.
