Ни, ни, ни!!! Такой диеты вы ещё точно не видывали! И вот смею вас уверить, увидев, всю оставшуюся жизнь будете искать и спрашивать:
- И де эта?!
Потому полезная она очень.
А началось все, судари и сударыни с Баюна. С него вообще очень многое начиналось в том месте, о котором пойдет речь.
Разлитые сливки, которые срочно надо было начинать слизывать.
Случайно, я вам точно говорю, случайно смахнутая на пол миска со сметаной. Которую, конечно же, срочно требовалось начинать очищать от сметаны. Потому как последняя, по мнению Баюна, чтоб вы понимали, могла быстро скиснуть, если не мгновенно.
Начиналась начатая со всех концов рыбка.
Иногда даже окорок начинался. Если удавалось открыть холодильный погреб.
У метелки начинался нервный тик напряжением 2220, как минимум, с продолжением в странную прическу.
У Избушки начинались почесушки, после точки об неё когтей.
Так чего ж мы удивляемся, что и диета началась с него. Собственно, началось всё ранее. Я вам рассказывала, как он застрял.
Но сейчас всё началось особо активно.
Баюн не смог поймать наглую мышь, тянущую кусок колбасы из его личной мисочки, потому что зацепился брюшком за пол. Вот, так вот. Бывает, знаете ли.
Если есть, есть, есть и много рассуждать, вместо того, чтобы делать.
Яга крайне озаботилась состоянием мыслителя, призвала Лешего на великий совет. Леший позвал Кикимору. Кикимора позвала Болотницу. Болотница кликнула Водяного… Завершал дружную шеренгу Потапыч. Без него, как вы должны понимать, любой великий совет утрачивал своё величие.
Высокое собрание постановило твердо и неуклонно, что Баюна надо посадить на диету.
Диета слабо пискнула, что такого ещё на ней сидеть не налаживалось. Но кто б её слушал!
Баюна посадили на то, на что порешили.
Диета сопротивлялась. Парные котлетки из моркови с тыквой пахли травой и тоской зеленой.
Баюн скучнел. Диета начинала приходить в состояние уверования в себя.
Отжимка из сельдерея нагнала на Баюна грусти с глубочайшей, до самых, самых печеночных флюктуаций, печалькой.
Диета стала уверенней. Её пьют. Её едят. Она ЕСТЬ!
Изюмительный винегрет сделанный из ничего внушил Баюну страх и ужасть.
Баюн плюхнулся на диету всем весом. Диета издала душераздирающий стон.
Но как стойкий боец продолжила верить в себя.
Наутро Баюн лежал раскинув лапки в разные стороны и тяжело дышал.
На нём сидела диета и вещала о пользе, перетертой в блендере капусте пополам со свеклой.
Баюн вызвал нотариуса на дом,…простите, на Избушку, и написал завещание.
В приписке повелел в его преждевременном уходе винить высокое собрание энд диету.
Высокое собрание заверило диету, что никуда он не денется, ибо в двери почти не проходит, и попросило продолжать. Что она, диета и продолжила.
На вторую ночь сидения то на диете, то под диетой, с промежуточными попытками спрятаться под печь,…кстати, совершенно безрезультатными, влезала туда, только малая часть Баюна, виде передней лапки, в самую глухую пору ночи, часика эдак в три…нет в четыре, вроде, по Гринвичу. Точнее не скажу, история умалчивает. Ибо время в Избушке остановилось вместе с икнувшей и надолго умолкшей кукушкой.
Узнаете, узнаете почему. Не извольте беспокоиться!
Итак, в самую глухую пору ночи Баюн в тщетной надежде обнаружить в своей миске хоть что-то из прежней жизни, узрел возле неё ту самую наглую мышь!
Она валялась рядом. Нет, нет! Она не отравилась! Она от смеху с лапок свалилась!
И каталась по полу, угорая, ржа, словом вела себя ещё наглее чем всегда!
Этого Баюн уже не выдержал. Сделав характерные жестодвижения задними лапками, напружинив их как только мог, он…взял да и прыгнул на мышь!
Масса тела, помноженная на ярость, скорость и прочие физические и не физические законы, пронесла его мимо мыши, прямиком на диету, и уже вместе в дверной проем Избушки.
Проем думал, что его хотят обнять, и не приготовился толком.
Вследствие чего был вынесен в заросли хрена на заднем дворе. Вместе с Баюном, диетой и пружинившей от воздушных масс, мышью.
Вся толпа приземлилась в заросли хрена совсем не мягко. Раздался дружный стон:
- Да в корни огородного растения всё!
Диета позорно сбежала с поля выбивания проемов.
Баюн погнался за мышью, резко сбрасывая лишние килограммы.
Дверной проем пал окончательной смертью храбрых.
Зато когда Баюн вернулся. Так и не поймав наглую мышь, он был стройным как в молодости.
За что ему пожаловали сметанки, сливочек, и даже рыбки!
А мышь поставили на постоянное довольствие. И стала она коуч тренером всех, кто хотел сесть на диету.
Диет в тех краях больше не видели. Отказываются они предоставлять себя в качестве сидений.
Вот так как-то! Движение – жизнь, судари мои и сударыни!
А то, диета, диета…двигайтесь в правильном направлении. И нечего на всяком таком рассиживаться!
