Вот это "оно" лежит в вермишели "Доширак". И хотя эта химическая продукция вызывает у меня тошноту, но...это еда. Могло ли быть где то напечатано такое фото в советское время? Уверена что нет. Я сама из советских времен, меня воспитали с благоговейным чувством к еде. Любой еде. Помню мой геройский дед всегда доедал все до крошечки. Думаю, тоже голодал пока партизанил. Бросить хлеб? Никогда. Меня коробит даже от остатков еды на тарелках. Примерно в 80 -х годах были на каждой площадке баки с пищевыми отходами. За ними отдельно приходили и собирали в отдельные контейнеры. На контейнерах была нарисована свинка.
Я совершенно точно знаю, что этими отходами кормили животных. Ничего не пропадало.На уроках мира нам рассказывали про голод, но лишь спустя годы я поняла какое это страшное разрушительное действие - голод.
Зимой подворотня с выходом на ул. Воскова была завалена трупами, был только узенький проход, а в корпусе с окнами на Саблинскую, что на фото, жил мужчина, который долгое время подкармливал собачонку, но не выдержал, зарезал и съел, а потом несколько дней бродил голый по двору и громко гавкал. Позже соседи нашли его уже мёртвым, лежал, свернувшись калачиком в обнимку со шкуркой своей собаки.
Из воспоминаний выросшей девочки - блокадного Ленинграда.
Вот этому чуваку в ванной с вермишелью вовремя не показали это воспоминание. Человек от голода сошел с ума, он не перенес собственного предательства.
— А какой была младшая сестренка, вы помните?
— Ну как же! Я помню, у нее такое состояние было, что она сидела и стригла бумагу. У нее мозоли на руках были от этого. Это, конечно, такое психическое состояние было у ребенка. Маленькая, четыре годика. Ей есть все время хотелось, понимаете? Когда ребенок есть хочет, он просит. А она не просила, потому что понимала, что взять неоткуда. Она сидела и стригла и рвала бумажки, то есть даже могла сойти с ума.
— Стригла до мозолей?
— Да, у нее пальцы были в мозолях. Когда мама отнимала у нее ножницы, она находила новую бумажку и молча начинала ее рвать».
Источник- "Блокадная книга". Знаете почему она стригла бумагу? Ребенок делал карточки, ей казалось, что чем больше она сделает карточек, тем быстрее наступит завтра и можно будет съесть"завтрашний хлеб". Как бы она была счастлива пачечке "Доширака"...
В воспоминаниях Екатерины Павловны Янишевской есть сцена, кажется вобравшая в себя всю трагедию утерянных карточек и особую нравственность первой блокадной зимы.
«Видела на проспекте Энгельса такое: везет старик полные дровни трупов, слегка покрытых рогожей. А сзади старушонка еле идет: «Подожди, милый, посади». Остановился: «Ну, что, старая, ты не видишь, какую кладь везу?» — «Вижу, вижу, вот мне и по пути. Вчера я потеряла карточку, все равно помирать, так чтоб мои-то не мыкались со мной, довези меня до кладбища, посижу на пеньке, замерзну, а там и зароют»… Был у меня в кармане кусочек хлеба граммов сто пятьдесят, я ей отдала…»
Блокадница Таисия Васильевна Мещанкина о хлебе говорит, будто молитву новую слагает:
«Вы меня послушайте. Вот сейчас, когда я встаю, я беру кусок хлеба и говорю: помяни, господи, всех умерших с голоду, которые не дождались досытья поесть хлеба.
А я сказала себе: когда у меня будет хлеб оставаться, я буду самый богатейший человек.
Вот с этого я начинаю утро, только с этого. Я не вру. Пью чаю две чашки крепкого, и это богатство.
Когда умирал человек и ты к нему подходил, он ничего не просил — ни масла, ни апельсина, ничего не просил. Он только тебе говорил: дай крошечку хлеба! И умирал!..
Эти выдержки из Блокадной книги Д. Гранина и А. Адамовича. Нам эту книгу не читали, нам хватило дневника Савичевой, чтобы понять как нужно относиться к еде. Мы были поколением, которое воспитано на военных книгах и фильмах.
Вот поэтому дети в советское время не могли себе позволить играть батоном в футбол или принимать ванну из вермишели....
