Неподалеку от Чистых Прудов, на улице Машкова, за углом - сюрприз: дом-яйцо! Крепенькое, красное, на белой подставке с иллюминаторами окон, в стрелах обрубленных деревьев, оно вплотную прилепилось к могучему серому угловому дому, практически спряталось за ним.
Историю появления этой архитектурной неожиданности рассказывают примерно так. В 1998 году, накануне миллениума, которого все с волнением ожидали — не каждый же день вступаешь в новый век, - в Вифлееме был выделен патриархии участок земли. Использовать его решили с пользой и со значением - построить в месте рождения Христа родильный дом. Проект был заказан архитектурной мастерской Сергея Ткаченко. Далее в кадре появляются Патриаршие пруды.
На прудах на лавочке сидели Ткаченко и галерист Марат Гельман (по другой версии, они сидели в ресторане, по третьей — сидел один Гельман, по четвертой он здесь вообще не при чем) и думали: роддом-яйцо — какая хорошая мысль! И мастерская стала воплощать эту мысль на бумаге. Со Святой Землей что-то не сложилось, а идея осталась, и Ткаченко очень хотелось ее реализовать.
Тогда как раз проектировался жилой комплекс на углу Ермолаевского переулка и Малой Бронной (теперь там ЖК «Патриарх»), и архитектор пытался убедить власти, что лучшей формы для него не найти — не удалось. Еще по проекту Ткаченко строилось здание на углу улиц Машкова и Чаплыгина, и там оставалось свободное место. Тут уж Ткаченко пустил в ход все свое красноречие: убеждал заказчика, что «яйцо» тому совершенно необходимо, что это памятник на всю жизнь!
«Причем заказчик, который делал «Патриарх», насчет «яйца» бы не сомневался. Он бы только спросил, два или три поставить. А этот долго мучился. Но на идею памятника согласился».
Считалось, что прототипом дома было яйцо Фаберже, но в процессе строительства здание все отчетливее принимало уютный русский характер. Такое бабушкино яичко, выкрашенное шелухой красного лука. Отношение оно вызвало двоякое: его признавали апофеозом безвкусицы лужковского стиля и одновременно - симпатичным и ни на что не похожим.
Архитектурный критик Григорий Ревзин, по его признанию, долго мучился над секретом обаяния теремка с «расфуфыренной пластикой». Разгадка пришла благодаря книге Михаила Пыляева «Замечательные чудаки и оригиналы». Ревзин поделился открытием:
«По ее прочтении возникает стойкое убеждение, что Москва — это было такое место, где принято чудить. Чудить — делать что-то такое яркое, заметное, чего никто не делает, и совершенно бессмысленное, просто для собственного удовольствия».
Вот дом-яйцо как раз из этой оперы. Так что если надо показывать иностранным гостям современную столичную архитектуру, и они от нее уже немного заскучали, маршрут известен — улица Машкова. По свидетельству Ревзина, «у них там прямо челюсть отвисает. Такого нет нигде в мире».
Мария Кронгауз
