Автор: Владимир Александрович Винокур
…Когда человек перестает что-либо понимать, он уже на верном пути.
Макс Фрай
Одна их самых характерных примет сегодняшней психотерапии — стремление многих экспертов и практикующих в ней специалистов считать, что она все чаще является интегративной. Э.Г. Эйдемиллер (2012) утверждал, что создание интегративных моделей в психотерапии — это основная тенденция развития современной психотерапии: «…обилие множества монометодов психотерапии (психоанализа, аналитической психодрамы, гештальт-терапии и т.д..) обнаруживает тенденцию к синтезу или интеграции. Аргументом в поддержку этого представления является признание того, то в соматической медицине при лечении различных заболеваний препараты разных групп сочетаются давно и успешно, взаимно потенцируя друг друга. Почему же в психотерапии должны существовать только монометоды и почему интегративные тенденции в ней нужно защищать в дискуссиях»? Е.А. Карлин (2019) поддерживает логику интегративности психотерапии, просто исходя из ее истории развития: «…важно обратить внимание на тот факт, что психотерапия по своей сути интегративна, поскольку возникла на стыке разных дисциплин: медицины, философии, психологии, телесных и духовных практик. Она изначально объединяет, синтезирует в себе эти разные знания».
Однако действительно ли саму возможность и даже неизбежность интеграции в психотерапии и ее эффективность можно считать аксиомой, чем-то очевидным и бесспорным?
Многие психотерапевты сегодня убежденно утверждают, что работают именно «интегративно», но зачастую аргументированно объяснить, что это означает на практике, как именно они это выполняют и как оценивается эффективность этого метода в сравнении с другими методами, не в состоянии. Идея интеграции различных психотерапевтических методов, холистическая идея с представлением о преобладании целостного над его частями активно привлекала внимание многих специалистов в психотерапии на протяжении всего прошедшего столетия и начала нынешнего. За последние четверть века отмечается существенный рост публикаций по проблемам интегративной психотерапии в профессиональных научно-практических изданиях, включая руководства (например, K.R Evans, M.C. Gilbert, 2005; R.G. Erskine, J.P. Moursund, 2010, и др.). Появились специализированные журналы, в частности, издающийся с 1987 года международный «Journal of Integrative and Eclectic Psychotherapy», и также многочисленные соответствующие этому направлению профессиональные сообщества и организации. Развитие новых профессиональных сообществ в этом направлении может рассматриваться и как причина, и как следствие возрастающего интереса к интеграции психотерапевтических методов. Среди таких организаций можно отметить SEPI («Международное общество по изучению психотерапевтической интеграции») и International Integrative Psychotherapy Association. Образование профессиональных сообществ в поддержку интеграции в психотерапии активно способствует этому процессу. Многие эксперты в психотерапии убеждены, что вся эта область научной и практической деятельности развивается в направлении интеграции. «Психотерапевтический дух времени в XXI веке будет выражен одним или несколькими вариантами психотерапевтической интеграции» (J.Prochaska, J.Norcross, 2003).
В последние годы предложены и методы оценки эффективности интегративной психотерапии, в частности, IPSATA (Integrative Psychotherapy Scale for Assessment of Therapist’s Activity) (Žvelc G., 2010), которая используется для исследования качества психотерапевтического контакта и эмпатии, эффективности применяемых психотерапевтических интервенций, определения характера переносов и контрпереносов в процессе психотерапии, поэтому может использоваться как в исследовательских целях, так и для супервизии в практике подготовки и усовершенствования психотерапевтов.
Изменчивый характер такой дисциплины, как психотерапия, вызывает настоятельную потребность в том, чтобы занятые в ней профессионалы могли как можно глубже и точнее понимать тенденции, связанные с ее развитием. Вместе с тем и сама идея интегративной психотерапии, и возможность ее реализации является по-прежнему предметом глубоких дискуссий, в которых нередко сталкиваются полярные взгляды на эту проблему.
Характерным показателем одной из позиций является содержание более, чем 780-страничного «Базисного руководства по психотерапии» (А.Хайгл-Эверс и соавт., 2002), которое включает в себя подробное описание многочисленных психотерапевтических методик, применяемых в терапевтической практике, и оценку их эффективности. В этом руководстве нет даже упоминания о существовании каких-либо вариантов интеграции психотерапевтических методов, тем более — о ее более высокой эффективности в сравнении с какими-либо отдельно взятыми методами. Объяснение этому, как считают авторы руководства, заключается в том, что в психотерапии отсутствует подлинно интегративная теория, хотя при этом интегративная практическая медицина в своих других отраслях осуществляется вполне успешно и мы видим многочисленные примеры эффективной интеграции психотерапии в онкологию, дерматологию, лечение различных внутренних болезней или психиатрию.
Российское национальное руководство по психотерапии (под ред. А.В. Васильевой, Т.А. Караваевой, Н.Г. Незнанова, 2023) описывает многие отдельные виды и методы психотерапии, но не только не содержит главы об интегративной психотерапии, в нем даже нет никакого упоминания о ней. Можно полагать, что в этом есть позиция авторов этого национального руководства и она означает, что интегративной психотерапии как направления или отдельной методики, с их точки зрения, не существует. Вероятно, это же можно отнести и к существованию такого своеобразного направления как «полимодальная психотерапия», о которой в национальном руководстве по психотерапии тоже нет никаких упоминаний.
По мнению Г.Л. Исуриной (2012), интегративная психотерапия — это миф, связанный с нежеланием или невозможностью теоретического самоопределения психотерапевтов и отсутствием у них адекватной систематической подготовки. Потребность в интеграции, по ее мнению, связана с недостаточно качественной специализированной подготовкой психотерапевтов и с этим же связаны их нежелание выбора для себя определенного психотерапевтического направления или метода. «… когда мы пытаемся решить ситуацию тупика и бессилия при помощи заимствования из других методов, мы начинаем думать об эклектике или интеграции» (Ю. В. Щукина, 2023).
Теория — метод — сеттинг — три важнейших компонента любой психотерапии, отмечал Б.Д. Карвасарский. Любая психотерапевтическая техника, утверждал он, должна базироваться на прочной концептуальной (теоретической) основе: «…только в этом случае она будет «осмысленной», т.е. эффективной практической функцией определенных теоретических представлений. В противном случае «техника» превращается в красивую блестящую «штучку» от какого-то неведомого механизма, найденную туземцем, который, не зная ее предназначения, вешает себе на шею в качестве «украшения. … По крайней мере сегодня не существует интегративного подхода в психотерапии без учета своеобразия природы, клиники и механизмов развития болезни; тех целей, которые стремятся достичь с помощью психотерапии; установок пациента и реальных возможностей для осуществления психотерапевтических программ применительно к различным организационным моделям оказания психотерапевтической помощи» (Б.Д. Карвасарский, 2003).
Психотерапия естественным образом возникает на базе определенных теорий. Аргументами в пользу того, что формирование интегративной психотерапии невозможно, служит представление, что теоретической основой психотерапии является психология личности, основанная на теории личности, а интегративная личностная теория не существует и вряд ли появится, поскольку различные теории личности базируются на глубоко различных мировоззренческих позициях. Различные теории (или, точнее, гипотезы) о личности объединить в «одном флаконе» в принципе невозможно, поскольку они совершенно по-разному понимают структуру личности, ее развитие, вопросы психического здоровья и патологии, механизмов психической адаптации, характера изменений в процессе психотерапии и т.д. Например, любая психология личности и любое психотерапевтическое направление уделяет большое внимание всем трем основным компонентам личности: когнитивному, эмоциональному и поведенческому, решая вопрос, какое из них «важнее». И на этот вопрос три основных психотерапевтических системы (психодинамическая, бихевиоральная и гуманистическая) отвечают принципиально по-разному. То, что у разных методов психотерапии есть общие (неспецифические) факторы их эффективности, не является аргументом в пользу неизбежной интеграции этих методов, поскольку все эти факторы, например, изменения в эмоциональной или поведенческой сфере пациента, вынуждающие его обращаться за психотерапевтической помощью, понимаются и оцениваются представителями разных школ и направлений в психотерапии по-разному, поэтому и терапия в этих случаях выстраивается по-разному.
Кроме того, в качестве одного из важнейших факторов эффективности психотерапии — и это не вызывает разногласий в разных психотерапевтических школах — особое внимание уделяется взаимоотношениям терапевт-пациент. Характер этих отношений во всех основных направлениях психотерапии (психодинамическом, гуманистическом и поведенческом) определяется и анализируется по-разному, требует разного по своему характеру и по степени активности участия психотерапевта, разных подходов к анализу сопротивления в терапии, разных стратегий формирования терапевтического контракта, по-разному влияет на эффективность терапии и даже выполняет разные терапевтические функции.
Аналогичную идею высказывал ранее и Х. Когут (2003), отмечая, что любое эффективное терапевтическое направление, заявляющее о своей успешности в работе с различными пациентами, должно, как минимум, удовлетворять определенным требованиям: подтверждать, что у него есть системное теоретическое понимание процессов, задействованных в такой терапии, и иметь возможность передавать метод другим специалистам, т.е. ему можно обучаться и применять в отсутствие его «автора». Можно ли это сказать о многочисленных «авторских» методах интегративной психотерапии, с которыми мы сталкиваемся?
Вместе с тем есть и прямо противоположная этой позиция, высказанная Е.А. Карлин (2019): «… психотерапевтическая интеграция и интеграция в психотерапии являются синонимами и описывают подход, позволяющий психотерапевтам поддерживать модели, которые они считают основными для своей теоретической ориентации, но в то же время расширять и заимствовать другие психотерапевтические теоретические модели. Фактически интеграция в психотерапии — синтез знаний о психическом и психологическом здоровье, расстройствах и методах оказания психотерапевтической помощи».
J.Prochaska и J.Norcross, авторы другого авторитетного международного руководства по системам современной психотерапии (2003), приводят результаты Дельфийского опроса 2001 года, определившего прогнозы развития психотерапии в мире на ближайшие несколько десятилетий. Дельфийский опрос — это технология, которая основана на системных преимуществах объединения разнообразных мнений и точек зрения, сформированных в процессе активного взаимодействия авторитетных и имеющих признание в мире экспертов. Очевидные достоинства этой методологии состоят в том, что она: 1) предлагает ответ на крайне трудные вопросы, наиболее близкий к достоверному в сравнении с другими прогностическими технологиями; 2) убедительно демонстрирует, что групповое заключение гораздо точнее мнения отдельных экспертов.
По результатам этого исследования, проведенного в форме опроса среди 62 ведущих мировых экспертов в области психотерапии и охраны психического здоровья, был определен ранжированный порядок 29 наиболее распространенных в мировой психотерапевтической практике методов, отражающий прогноз в отношении их использования в ближайшем будущем. На пятом месте в этом перечне стоит «Технический эклектизм», а на шестом — «Теоретическая интеграция», причем в отношении обоих этих пунктов прогноз показывает рост распространенности и повышение их популярности в психотерапевтической практике. Это в целом вполне отвечает прогнозам на то, что в психотерапии ближайшего будущего все активнее будут востребованы методы более директивные, технологичные, краткосрочные и сфокусированные на решениях, но остается неясным, можно ли это связать именно с ростом популярности именно интеграции методов в психотерапии.
Идея о необходимости консолидации различных методов в интегративную психотерапию развивается в работах и многих других исследователей. Так, в частности, K.Grawe (1994), опираясь на подробный мета-анализ большого количества эмпирических работ психотерапевтов-практиков, предложил создать общую психотерапию, которая смогла бы объединить в некую целостную систему элементы из различных психотерапевтических теорий и направлений, что позволило бы психотерапию из собрания отдельных «конфессий» превратить в общую «профессию».
В настоящее время активно обсуждается и разрабатывается еще один вариант интегративной психотерапии, в котором объединяются ее медицинская и психологическая модели, которые рассматриваются не как альтернативы, а как разные полюса одного психотерапевтического пространства, представляющего собой непрерывный континуум (Н.Л. Горобец, 2008). В нее включается понимание того, что представляет собой психотерапия, ее цели и решаемые профессиональные задачи, методы работы, влияние профессиональной деятельности на самих специалистов, характер воздействия на личность пациента в процессе межличностного взаимодействия в процессе психотерапии.
По мнению многих специалистов в психотерапии, дебаты между сторонниками некоторых, достаточно различающихся друг от друга, теоретических позиций в психотерапии постепенно становятся все менее ожесточенными и полемичными, во всяком случае — более конкретными и аргументированными, что приводит к их сближению. Это позволяет постепенно устранять существовавшую в психотерапии десятилетиями ситуацию, когда «одна догма пожирала другую догму» (С. Larson, 1980). Структура и комбинации различных элементов в интегративной психотерапии со временем меняются достаточно ощутимо. Если в конце 70-х годов прошлого столетия самой модной комбинацией была психодинамически-поведенческая, то уже с конца 80-х годов три наиболее популярных в практике психотерапии варианта интеграции включают когнитивную теорию. Это когнитивно-поведенческая, когнитивно-гуманистическая и когнитивно-психоаналитическая комбинации. А.А. Александров (2009) также считает интеграцию в психотерапии закономерным и даже неизбежным процессом ее эволюционного развития и описывает различные формы интегративной психотерапии, включающую в себя патогенетическую психотерапию (по В.Н. Мясищеву), гештальт-терапию, интеграцию когнитивных, поведенческих и групповых методов. «В этом подходе сочетается очень много теоретических моделей, и мы всегда в каком-то смысле интегративны, даже если мы работаем в рамках одного подхода» (Н. Чернов, 2023).
Существует несколько факторов, активно способствующих представлению о неизбежном развитии интеграции в психотерапии. Среди них можно отметить:
- неуклонный рост количества различных методов терапии, которые нередко становятся трудно отличимыми друг от друга, среди которых довольно много «авторских» методов, представляющих собою эклектику и своеобразный «пирог» из разных ранее уже известных методов;
- недостаточную состоятельность любой отдельно взятой психотерапевтической модели или теории применительно ко всем проблемам и пациентам и предполагаемое повышение эффективности терапии при включении элементов других моделей или методов;
- «давление» социально-экономических факторов, что служит стимулом к интеграции различных методов терапии и необходимости для них «держаться вместе».
Интеграции в психотерапии способствуют и «минус»-факторы, такие, как отсутствие в настоящее время ярких и харизматичных лидеров в отдельных психотерапевтических направлениях, способных своим влиянием блокировать интеграцию с другими направлениями, а также снижение роли догматических, нередко достигавших ранее уровня психотерапевтической «конфессии», установок в распространении отдельных методов или направлений (J. Prochaska, J. Norcross, 2003).
Всякое описание состоит в сравнении и различении, поэтому описывать новые варианты психотерапии можно только в их отношении или взаимодействии с другими схожими объектами, поскольку описать — это означает перечислить реальные или возможные отношения и взаимодействия изучаемого объекта. Иначе, не будучи описанным в этом смысле, он для нас просто не существует. В этом можно увидеть аналогию с пониманием человека по его взаимодействию со своим социальным окружением и по его отношениям с другими людьми.
Это приводит нас к тому, что интеграция в психотерапии, ведущая к созданию новой системы, объединяющей различные теоретические подходы и практические методы, предполагает системный подход к анализу ее структуры и основных характеристик, а также фокусирование внимания на ее системных свойствах. При этом под системой мы понимаем целостную совокупность взаимосвязанных элементов, в которой появляется новое качество, которого не было раньше у ее отдельных элементов. Этот новый (и при этом универсальный) феномен возникает вследствие формирования взаимосвязи между элементами этой системы. Так что если в интегративной психотерапии методы А и В образуют С, то источник этого нового качества должен заключаться в связи «и», поскольку система — это не просто множество объектов, но обязательно вместе с отношениями между ними и между их свойствами (Г.И. Рузавин, 2008). Иначе невзаимосвязанные между собой элементы различных объектов можно было бы называть просто «кучей или грудой» каких-то объектов. При этом следует иметь в виду, что объединение в системе одного объекта с другим, соответствующим по уровню сложности его элементам, само по себе не приводит к возникновению объекта более высокого, системного уровня. Просто возникает другой, более «громоздкий», более сложный, но не более понятный объект. Возникновение чего-то более высокого уровня, т.е. системы, происходит при взаимосвязанном объединении объектов равного уровня. Это касается практически всех сложных иерархически выстроенных систем. Именно с этих позиций стоит анализировать возможность появления интегративной психотерапии и реальность ее существования.
Еще одна важная идея, имеющая отношение к проблеме интеграции в психотерапии — любая сложная система качественно меняет свое внутреннее состояние под воздействием изменений, происходящих на более низких уровнях ее организации. При этом целый ряд случайных факторов могут определить направление дальнейшего развития («движения») этой системы в диапазоне от случайного до строго детерминированного. Классические законы поведения систем показывают, что вектор их движения направлен в сторону энтропии, а потому и возрастания в ней беспорядка, если только в системе не включаются механизмы самоорганизации и саморегуляции.
В качестве важных положений, относящихся к системному анализу и имеющих отношение к оценке процессов эволюции в интегративной психотерапии, можно отметить и то, что отдельные компоненты системы при ее формировании и при взаимодействии с другими элементами системы безусловно меняются и это приводит нас к новому пониманию характера этих элементов. Если интеграция различных теоретических положений, а именно это прежде всего предполагает принцип интегративной психотерапии, рождает новую теоретическую систему, то неизбежно появляется новый контекст взаимосвязей этих элементов, управляемых нашим пониманием того, как формируются эти взаимосвязи. Как это случается довольно часто в человеческой деятельности, контекст этих связей внутри новой интегративной системы начинает проясняться при столкновении с чем-нибудь альтернативным и это различение придаст новый, как правило, — конвенциональный, т.е. построенный на соглашениях, смысл в анализе существующей интегративной системы. Для этой ситуации хорошо подходит идея, высказанная М. Фуко: «Автор не создаёт смыслы, он — не источник, а эффект. Смысл рождается в самом дискурсе, в его правилах, в языке и в опыте читателя».
Часть из этих элементов начинает рождаться внутри системы, что предполагает новые требования к описанию того, что составляет базис любой психотерапии, — структуры психотерапевтического контракта, иерархии психотерапевтических мишеней, построению индивидуальных психотерапевтических программ, характеру психотерапевтического альянса, оценке эффективности психотерапевтических интервенций. Слегка перефразируя Бертрана Рассела, можно сказать, что достоинство системного подхода в том, что он видит проблемы там, где все кажется простым, а завершает тем, что существовавшую до этого неясную уверенность в правоте определенного подхода заменяет ясным в этом сомнением. Чтобы построить что-нибудь новое, и к интегративной психотерапии это относится вполне, необходимо овладеть методом строительства этого «объекта», т.е. необходимо владеть определенной методологией. А для этого нужен и общепринятый «язык» обсуждения этой методологии, доступный самым разным специалистам.
Понятие закономерного хаоса в деятельности человека, все более популярная в последнее время теория, имеет к обсуждению интеграции в психотерапии самое прямое отношение. Согласно этой теории, мир вокруг нас развивается и существует отнюдь не по линейным моделям, и результаты какого-либо процесса вовсе не обязательно могут определяться самим ходом этого процесса. А нелинейные, т.е. динамичные, развивающиеся системы всегда подвержены хаосу. В общем виде, как гласит теория закономерного хаоса, любая сложная система чрезвычайно интенсивно зависит от первоначальных условий и небольшие изменения в ее среде ведут к трудно предсказуемым последствиям. Чувствительность к первоначальным условиям часто путается с хаосом. Грань здесь очень тонкая, поскольку зависит от выбора показателей измерения. В обыденном смысле хаос понимают как беспорядок, неразбериху, смешение. На самом деле хаос — это вполне детерминированное поведение динамической системы, очень чувствительное к начальным условиям. Небольшие стартовые различия в них нередко рождают огромные различия в конечном явлении.
При этом важно, чтобы система сама не погрузилась в окончательный хаос, когда становится невозможным предсказывать, какие малозаметные и казавшиеся поначалу малозначимыми изменения и вариации начинают возникать внутри этой системы одна за другой, приводя к самым непредвиденным результатам. Этот процесс, основанный на высокой чувствительности результата к начальным условиям, получил в науке название «эффекта бабочки». Сам термин принадлежит американскому математику Эдварду Лоренцу и описан им в 1961 году. Согласно его теории, бабочка, взмахнувшая крыльями где-нибудь в одном месте, может вызвать цепь эффектов, которые, постепенно суммируясь, достигнут в своей высшей точке уровня природной катастрофы в какой-нибудь достаточно отдаленной точке планеты. Эта теория дорабатывалась Э. Лоренцем до логически стройной структуры, основанной на многочисленных наблюдениях из различных сфер человеческой деятельности и их математическом анализе. В 1972 году она была представлена им американской «Ассоциации для продвижения науки» и затем опубликована в статье с красноречивым названием «Предсказуемость: может ли взмах крыльев бабочки в Бразилии вызвать торнадо в Техасе?». Достаточно ли ясно мы себе представляем, как одни элементы внутри системы интегративной психотерапии (или того, что мы так называем) влияют на ее другие элементы, какой в результате получается «сплав» (или «пирог») и как это в итоге влияет на общий результат такой терапии?
Теория хаоса применяется во многих научных дисциплинах и в различных сферах практической деятельности, среди которых математика, биология, информатика, экономика, инженерия, философия, политика и, естественно, клиническая психология и психотерапия. Представляется, что она имеет непосредственное отношение и к тому, как формируется тот или иной вариант интегративной психотерапии, и к ее психологическим аспектам.
M. Goldfried (1995), один из лидеров в развитии интеграции в психотерапии, предполагает (употребляя при этом слово «если»), что клиницисты, придерживающиеся различных позиций и ориентаций в психотерапии, сумеют прийти в общему набору исходных понятий и стратегий действий. Поэтому, вероятно, то, что появится в результате этого процесса, будет представлять собой набор феноменов, устойчивых к искажениям, вызванным разными теоретическими пристрастиями психотерапевтов.
Эта идея не только предполагает, но и усиливает обоснованность некоторого скепсиса в отношении того, что развитие достаточной степени абстрагирования от конкретики и противоречий отдельных теорий в психотерапии, появление транстеоретических моделей и т.д. позволит избежать эффекта потенциального хаоса и неопределенности в процессе формирования самой интегративной психотерапии. В частности, при обсуждении оценки доказанной эффективности психотерапии достаточно остро стоит вопрос о том, как формируется эффективность психотерапевтической системы при сочетании в ней различных методов, эффективность каждого из которых тоже нуждается в самостоятельной и согласованной разными экспертами оценке, и не происходит ли при этом определенных потерь в результативности?
Пол Вахтель (P. Wachtel, 1997) автор одной из наиболее широко распространенных моделей интегративной психотерапии, считает, что границы, сопряженные с различными школами, преодолеть очень трудно и для большинства психотерапевтов интеграция является скорее целью, чем повседневной реальностью. Интеграция теорий в психотерапии — это своего рода «обязательство перед будущим», которое, как всегда, является неопределенным. Возможно, одной из причин этого является феномен скрытого хаоса в подобных, достаточно сложных динамичных системах. Это представление может подтверждаться тем, что в перспективе различные варианты психотерапии будут все больше согласовываться со многими переменными, относящимися к клиническому диагнозу, характеру психотерапевтической мишени, глубине вмешательства, личностным особенностям как самого психотерапевта, так и пациента, характеру их коммуникации, а также множеству других ситуативных факторов.
Любая психотерапия, и интегративная, безусловно, здесь не исключение, по существу создает свою собственную психотерапевтическую мифологию. В ней предполагается активное развитие системы соответствующих этому психотерапевтическому направлению его основных понятий, смыслов и значений. Поскольку сами психотерапевты часто разделяют эти мифы, они видят свою задачу в том, чтобы помочь пациентам встраиваться в эту систему. И от того, насколько успешен этот процесс, во многом зависит эффективность этой психотерапевтической технологии и удовлетворенность обоих участников терапевтического процесса его результатами.
Миф, по определению К. Юнга, — это когнитивная схема, которая пытается представить себя как систему фактов. Речь в данном случае идет о собственных иллюзиях самих психотерапевтов. Это система их во многом иррационального мышления по поводу своей практической деятельности и ее теоретических основ, наличие которых в некоторых системах интеграции в психотерапии вызывает большие вопросы. У такого мышления можно выделить следующие характерные особенности (не обязательно недостатки):
- Мифологизированные убеждения являются достаточно обобщенными;
- Они основаны на «вере», без адекватной аргументации, и отрицают факты, противоречащие этим убеждениям. Здесь вполне уместна идея А. Шопенгауэра о том, что вера и знание — две чаши весов. Чем выше одна, тем ниже другая;
- Они некритичны и терпимы к внутренним противоречиям в мышлении, смешивают причины и следствия;
- Они с трудом поддаются рефлексии и, соответственно, коррекции, когда это необходимо;
- Они очень затратны в их постоянном поддержании.
«Если внушить одну и ту же иллюзию нескольким людям — так, чтобы они разделяли её полностью, — для них она станет реальностью уже не субъективной, а объективной. Общей для всех. Это будет реальность, где они окажутся вместе. Они вступят в общение, укрепляя его каждой связанной с ним мыслью и сказанным про него словом. Чем сильнее они будут убеждены в его подлинности, тем прочнее и непоколебимее сделается их новый мир» (В. Пелевин).
Полностью избежать мифологизации в профессии невозможно, но можно, понимая ее влияние на процесс работы, сделать профессиональную деятельность психотерапевта более конструктивной.
Представляется интересным и целесообразным дополнить подход к пониманию той непредсказуемости, которая существует в психотерапии и которая происходит в развитии ее интегративных моделей, с позиций системного анализа, что предполагает возможность ответа на один из главных вопросов: «Где мы находимся?», но одновременно и необходимость установления границ семантической неопределенности в описаниях основных понятий в этом вопросе. Это вполне отвечает идее о том, что знание начинает обладать определенной полезностью, когда оно не просто описано, т.е. сообщено, но и когда разные люди, использующие одни и те же критерии воспроизводимости, значимости и эффективности этого знания, одинаково оценивают эти критерии. При этом стоит помнить о том, что познание чего-либо нового всегда происходит через его описание, а это неизбежно включает в себя процесс описания и того, кто описывает (или конструирует) эту новую «территорию» интеграции в психотерапии. Всякие попытки выйти из сферы описаний и понять «вещи такими, какими они являются», приводят только к новому, дальнейшему уровню описаний, всегда и безусловно субъективных. «Среда, которую мы воспринимаем, есть наше изобретение» (H. Foerster, 1985).
Важно помнить, что человеческое познание основано на частном опыте, поэтому оно фундаментально субъективно и его предмет достаточно трудно транслируется другим людям. В любой психотерапии, в интегративной — в особенности, как и в других неклассических научных дисциплинах, где участник процесса и его наблюдатель, отнюдь не беспристрастный, — это одно и тоже лицо, а многие факты не столько описываются, как реальность, сколько создаются самим наблюдателем, существуют иллюзии (или тупики?) объективной оценки происходящего терапевтического процесса и его результатов.
Представляется важным, что задача доказательной медицины, к которой должна относиться и психотерапия, — принимать решения на основании корректно собранных и объективно установленных фактов, а не отдельных, пусть даже и авторитетных, мнений и не «собственного опыта». И в этом отношении существует проблема доказательств эффективности интегративной психотерапии (или того, что часто называется этим термином) и, тем более, ее достоинств и преимуществ в сравнении с другими методами психотерапии. Для того, чтобы судить об эффективности интеграции в психотерапии, необходимо воспользоваться правилом «нулевой гипотезы». Это достаточно логически последовательно построенное и строгое утверждение с предположением о том, что ее эффект носит случайный характер, он не зависит от влияние тех факторов, которым мы придаем решающее значение, и что применение интегративной психотерапии не приводит к существенным различиям в эффекте в сравнении с другими методами психотерапии. Другими словами, ее эффективность здесь неочевидна и не подтверждается в корректно проведенных исследованиях, соответственно, остается просто точкой зрения или вопросом нашей договоренности. «То, что люди называют "реальностью", есть просто то, по поводу чего существует высокая степень их согласия» (Т. Шибутани, 1969).
Для того, чтобы подтвердить эффективность интегративной психотерапии и ее преимущества перед другими методами, необходимо опровергнуть эту нулевую гипотезу и показать, что эти различия есть, что для их описания есть согласованный в профессиональном сообществе дискурс и эти эффекты доказанно связаны с базовыми принципами функционирования рассматриваемой в качестве интегративной новой системы в психотерапии. Здесь, однако, мы сталкиваемся с довольно частым явлением, когда «…простые объяснения сложных явлений…. не требуют размышлений, поэтому они так привлекательны. Единственный их недостаток — они имеют очень мало общего с действительностью» (Д.А. Леонтьев).
Несмотря на кажущийся очевидным эмпирический прагматизм интегративной психотерапии, во многих случаях нуждающейся в более точном определении — скорее, «эклектической», все же остается актуальным связанный с нею вопрос о ее существовании как объективной реальности. Поэтому можно утверждать, что активно отстаиваемая идея неизбежности и безусловной полезности интеграции (или полимодальности) в психотерапии является такой же догматично односторонней, как и гипертрофия значения ее отдельно взятых, изолированных друг от друга методов. Это может позволить снизить пессимистичность смысла определения, предложенного V. Raimy: «Психотерапия — это неопределенный метод, применяемый к неспецифическим проблемам с непредвиденными последствиями».
