Голос, резкий и сладкий одновременно, режет музыку, словно нож. Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Еленой Сергеевной, женой министра. Её взгляд скользит по нам с Евгением так пристально, что, мне кажется, словно я ощущаю его на своей коже.
Рядом стоит сам министр. Его взгляд ненадолго задерживается на мне, но затем быстро переключается на Вознесенского. В глазах – холодное любопытство, будто мы экспонаты в музее, которые он оценивает на предмет ценности.
– Евгений Эдуардович, – кивает министр, протягивая руку для рукопожатия. – Не ожидал увидеть вас здесь, тем более в такой компании.
Вознесенский отвечает на рукопожатие, но не спешит отпускать мою талию.
– Александр Викторович, – его голос звучит ровно. – Мир не ограничивается вашими ожиданиями.
Елена Сергеевна тем временем не сводит с меня глаз. Её губы поджаты так туго, что белеют уголки.
– Извините, – шепчу я, пытаясь высвободиться из объятий Вознесенского.
Но, вопреки моим попыткам освободиться, он не отпускает меня.
– Раз уж мы с вами встретились, то я бы хотел обсудить ваш проект, – министр внимательно смотрит на него. – Скажем так, в неформальной обстановке.
– Я скоро вернусь, – Вознесенский чуть наклоняется ко мне.
Я киваю, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
А Елена Сергеевна, как только мужчины скрываются из виду, наступает на меня, как тигрица, почуявшая добычу. Её духи, приторно-удушающие, обволакивают меня, мешая нормальному дыханию.
– Тамара Дмитриевна, как вам не стыдно? – она шипит так, чтобы это слышала только я, но каждое слово впивается в меня, как игла. – Вчера вы так мило гуляли со своим супругом, а сегодня... Да как у вас хватило наглости на такой поступок?
Её взгляд скользит по моему декольте, затем возвращается к лицу. В нём – чистое отвращение.
– Вы ошибаетесь, – я сжимаю руки в замок, чтобы они не дрожали.
– Ах да? – она фыркает. – Тогда у вас, наверное, есть двойник.
Она замирает секунду, а потом делает глубокой вдох и продолжает.
– Неважно, – её голос снова становится ледяным. – Вы замужняя женщина. И ваше поведение... неприлично.
Она вновь делает паузу, давая словам впитаться.
– Надеюсь, на приёме у мэра вы вспомните о своих обязанностях законной супруги и прекратите поведение, позорящее вашего мужа и всё министерство в целом.
Я моргаю.
– Каком приёме?
Её брови взлетают к идеально уложенным волосам.
– Что вы передо мной здесь концерты устраиваете? Через четыре дня состоится приём у мэра. Ваш муж уже давно получил приглашения.
– Я не устраиваю перед вами никаких концертов. Мы с Тарасом разводимся, – отвечаю я, и мой голос звучит твёрже, чем я ожидала. – Так что мои «обязанности» не должны вас касаться. И ни на какой приём я не собираюсь.
Её глаза расширяются. Она открывает рот, но тут раздаётся голос Вознесенского:
– Тамара придёт на приём.
Мы обе оборачиваемся. Он стоит в полуметре, его лицо – каменная маска.
– Со мной, – добавляет Вознесенский, и в его тоне нет места возражениям.
Елена Сергеевна ахает, хватает подошедшего следом мужа за рукав и буквально тащит его прочь.
Оркестр снова начинает играть, но я не разбираю мелодии.
– Какой ещё приём? – спрашиваю я, когда они уходят.
Вознесенский поворачивается ко мне. В его глазах – тот самый огонь, который я видела в машине.
– Ты действительно не знала?
Я качаю головой.
– Я не ищу встреч со своим мужем, это он старательно пытается их устроить.
Его губы сжимаются в тонкую полоску.
– Что мне вообще там делать? – спрашиваю я, глядя прямо на него.
– Ты пойдёшь туда со мной, как моя женщина.
Он делает шаг ближе. Его пальцы скользят по моей руке, останавливаясь на запястье. Пульс под ними бешено колотится.
– Я не пойду, – мой голос звучит тихо, но уверенно.
Вознесенский слегка наклоняет голову, изучая моё выражение лица.
– Почему?
Простой вопрос. Слишком простой.
– Потому что это спектакль, в котором я не хочу участвовать, – я скрещиваю руки на груди, чувствуя, как шёлк платья холодит кожу. – Зачем мне это вообще нужно?
Его пальцы слегка сжимают мой локоть – не чтобы удержать, а чтобы привлечь внимание.
– Хорошо.
Я моргаю, не ожидая такого поворота.
– Это действительно спектакль, – его голос становится тише, интимнее. – Но сцена уже построена, и, если ты не выйдешь на неё, роль напишут за тебя.
– Ты о чём?
За соседним столиком звенит бокал. Кто-то смеётся. Мир продолжает вращаться, пока мы застыли в этом моменте.
– Я о твоей сестре.
– Нет, Валя, не… – я не договариваю, вспоминая, как Тамара садилась в машину Тараса. – С чего ты вообще это взял?
– Министр намекнул мне, что буквально вчера вечером ваша счастливая семья порадовала их приятной встречей. Вот только во всём этом есть маленькая неувязка: вчера вечером ты была со мной.
Нет, это и правда театр абсурда. Этого же не может быть... Валя притворяется мной? Зачем?
Я думала, что с её приездом в наших отношениях что-то изменится, но, кажется, я в очередной раз построила замок из песка. Горло сжимает так, что больно глотать. В глазах темнеет. Нет, это невозможно. Она бы не... Но ведь она могла. Ещё как могла.
Я вдруг понимаю, что зубы стиснуты так сильно, что начинает болеть челюсть. А Вознесенский всё смотрит на меня, будто уже прочитал каждую из этих мыслей. И теперь знает ответы на все мои «почему».
– Я устала от чужих сценариев, – говорю я, но в голосе уже нет прежней уверенности.
Вознесенский медленно проводит пальцем по моей ладони, заставляя разжать кулак.
– Тогда давай напишем наш.
Его глаза в полумраке ресторана кажутся почти чёрными.
– Ты придёшь туда со мной, чтобы не быть марионеткой в руках своего мужа. Ты и только ты решаешь, как тебе жить дальше.
Я чувствую, как сопротивление уходит, как песок сквозь пальцы.
– А если...
– Если Тарас придёт с ней? – он угадывает мою мысль. – Это будет даже интересно.
– Дай мне хотя бы подумать, – прошу я, понимая, что мне нужно время.
Вознесенский касается моей щеки – мимолётно, почти невесомо.
– Недолго.
Вечер, начавшийся так прекрасно, теперь казался испорченным.
– Отвези меня домой, – попросила я, когда мы вернулись к своему столику.
Он лишь кивнул, подозвал официанта, чтобы оплатить счет и мы направились к выходу.
Стоило ему открыть дверь, как ледяной воздух обжёг моё лицо. Я укуталась сильнее, но холод был не только снаружи, он ещё и внутри.
Вознесенский помогает мне сесть, а когда он занимает своё место, двигатель яростно ревёт. Спустя несколько минут печка дышит теплом, но мне всё равно было зябко.
– Ты не хочешь поговорить об этом? – спрашивает он, не сводя глаз с дороги.
– Нет, – отвечаю, отворачиваясь к окну.
Когда мы подъезжаем к дому, он галантно помогает мне выбраться из машины. И я уже хочу сказать, чтобы он меня дальше не провожал, как из темноты внезапно появляется тёмная фигура.
– Я так и знала, – знакомый голос режет тишину.
Я застываю на месте, чувствуя, как ледяной ветер пробирается под шубу. Передо мной – Алиса. Её лицо искажено злостью, глаза горят, а пальцы сжимаются в кулаки.
– Я так и знала, – шипит она, подходя ближе. – Ты сама гуляешь направо и налево, а Тараса держишь на привязи! Что ты, вчера так мило щебетали на прогулке, а сегодня уже шляешься с другим? Корчишь из себя идеальную супругу, а сама? Что дочь, что мать… Яблоко от яблони…
Я делаю резкий шаг вперёд, когда горячая волна гнева подкатывает к горлу, сжимая его тугой петлей. Кровь стучит в висках, а мне хочется кричать, рвать, метать, выплеснуть всю накопившуюся боль прямо в её самодовольное лицо.
Но в этот момент пальцы Вознесенского обхватывают мой локоть – твёрдо, почти болезненно. Это прикосновение словно молния пронзает меня, заставляя на мгновение замереть. И этот простой жест странным образом возвращает меня в реальность.
Воздух с шумом вырывается из лёгких. Гнев не исчезает – нет, он всё ещё клокочет где-то глубоко внутри, но теперь он... отдалён, будто отделён от меня толстым слоем льда. Мысли внезапно проясняются, становятся острыми как лезвие.
Я медленно выпрямляюсь, замечая, как Алиса невольно отступает на шаг. Её глаза расширяются – она явно ожидала истерики, слёз, может быть даже попытки ударить её. Но не этого. Не этой ледяной тишины, что окутала меня, не этого странного спокойствия, которое теперь наполняет каждое моё движение.
– Ты права, – говорю я тихо, и мой голос теперь звучит почти отстранённо. – Яблоко от яблони. Вот только ты ошибаешься насчёт дерева.
Её брови взлетают вверх.
– Насчёт моей дочери… – я делаю ещё один шаг вперёд, и теперь между нами остаётся совсем немного места, – если ты ещё когда-нибудь посмеешь втянуть её в это, я сотру тебя в порошок.
Её губы дрожат, но она не отступает.
– Угрозы? Серьёзно?
– Не угроза, – поправляю я. – Обещание. И ещё, я не держу Тараса. Вот только если он до сих пор не с тобой – значит, не хочет.
Алиса вздрагивает, будто я ударила её по лицу.
Вознесенский по-прежнему держит меня за локоть, но теперь его пальцы не сжимают, а лишь слегка касаются, как будто напоминая: я здесь.
– Врёшь! – она почти кричит, её голос звенит в ночной тишине. – Вы до сих пор не разведены! А ты… ты…
Её голос срывается, и в этот момент я замечаю, как её рука непроизвольно касается живота.
– И вообще, я беременна! – выпаливает она, и слова падают между нами, как камень в воду.
Мир на секунду замирает. Беременна. От Тараса.
Я чувствую, как Вознесенский напрягается рядом со мной, его пальцы снова слегка сжимают мой локоть, будто готовы в любой момент вступиться. Но мне не нужно, чтобы он говорил за меня.
– Поздравляю, – говорю я Алисе, но он всё равно нарушает молчание.
– Беременность – это не то, чем стоит пытаться привлечь внимание мужчины, – произносит он с ледяной вежливостью. – И уж тем более не стоит на этом пытаться построить отношения.
– Это не ваше дело! – выкрикивает она, но в её голосе уже нет прежней уверенности.
Вознесенский не удостаивает её ответом. Вместо этого он поворачивается ко мне, и в этом движении – целая история. Его пальцы разжимают хватку на моём локте, и берёт меня за руку, переходят к едва уловимому поглаживанию внутренней стороны запястья большим пальцем. Этот жест одновременно успокаивающий и притягивающий.
Алиса моргает, явно не ожидая подобного. В её глазах мелькает что-то кроме злости – животный страх женщины, понимающей, что её «козырь» может оказаться бесполезным.
– И что? Мне теперь одной воспитывать этого ребёнка? Я хочу семью, любовь… – её голос дрожит, но не от страха, а от ярости.
– А чем ты думала, когда лезла к женатому мужчине? И повторяю ещё раз, я не держу его. Развод уже в процессе, и как только всё будет завершено, я больше не хочу слышать ни о ком из вас.
– Ты лжёшь! – она снова кричит, и теперь в её глазах что-то дикое, почти безумное. – Ты просто не хочешь признать, что проиграла!
– Алиса, – говорю я тихо, но так, чтобы каждое слово прозвучало чётко. – Ты не понимаешь? Я не собираюсь возвращаться к нему. Если он тебе так нужен – бери. Но перестань преследовать меня.
Её губы дрожат. На секунду кажется, что она вот-вот разрыдается или бросится на меня. Но вместо этого её лицо вдруг становится пустым.
– А ты всё равно проиграешь, – она говорит это тихо, почти бесстрастно. – Потому что я не отпущу его. Ни за что. Лучше сломаю всё, но не отдам тебе победу, потому что он любит меня.
– Отлично, – я улыбаюсь, но в этой улыбке нет ни капли тепла. – Тогда у вас обязательно всё получится.
– Мы идём? – спрашивает Евгений, и в этих двух словах – обещание, что всё это уже не имеет значения, что сейчас важна только я.
Когда Алиса кричит нам вслед, я чувствую, как его рука скользит к моей пояснице – не просто поддерживает, а прижимает к себе с такой неожиданной бережностью, что у меня перехватывает дыхание.
Мы заходим в подъезд, и только когда лифт закрывается за нами, я чувствую, как дрожь, наконец, накрывает меня.
– Ты в порядке? – спрашивает Вознесенский, его голос низкий, твёрдый.
Я закрываю глаза.
– Да.
Он не верит мне, это видно. Но не давит.
– Спасибо, – шепчу я, не глядя на него.
– За что? – его голос звучит спокойно.
– За то, что не дал мне наговорить лишнего.
Он поворачивается ко мне, и его серые глаза пристально смотрят на меня.
– Тебе вообще не нужно было ничего говорить.
– Прости, – продолжаю я, всё ещё не решаясь поднять на него глаза. – Тебе пришлось стать свидетелем этого... цирка. Сначала в ресторане, теперь здесь.
Он молчит.
– Я не хотела, чтобы ты видел... – быстро говорю я, но внезапно его пальцы мягко, но твёрдо поднимают мой подбородок.
Я, наконец, встречаюсь с его взглядом. Серые глаза, обычно такие холодные, сейчас горят.
– Ты закончила? – спрашивает он, и его голос звучит низко, почти хрипло.
Я открываю рот, чтобы ответить, но не успеваю.
Он резко притягивает меня к себе. Одна рука – на моей талии, вторая – в моих волосах. И прежде чем я осознаю, что происходит, его губы накрывают мои.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод в 40. Вспомнить о себе", Мия Герц ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11 | Часть 12 | Часть 13 | Часть 14 | Часть 15 | Часть 16 ️ | Часть 17 | Часть 18 | Часть 19 | Часть 20
Часть 21 - продолжение