Мои колени внезапно подкашиваются, будто кто-то выбил опору из-под ног. Он только что это сказал? Вслух? Воздух перехватывает в груди, а пальцы непроизвольно впиваются в ткань шарфа.
– Вы... – голос срывается, превращаясь в хриплый шёпот.
Я резко отворачиваюсь, чтобы скрыть предательский румянец, но он ловит моё запястье.
– Не убегай, – приказывает он тихо, но так, что каждый нерв в теле взрывается от этого тона. – Я не привык повторяться.
Сердце колотится так бешено, что, кажется, он слышит его. Как он посмел? Как вообще... Но мысли путаются, потому что его большой палец теперь медленно водит по моему пульсу, будто проверяя реакцию.
– Если рассказать, что я почувствовал, когда увидел тебя в той сорочке, – его голос опускается ещё ниже, превращаясь в опасный шёпот. – Словно специально...
– Это было не специально! – вырывается у меня, но звучит это жалко, даже по-детски. – У меня нет цели соблазнить вас, я замужем в конце концов.
Он усмехается – коротко, беззвучно.
– От вашего брака практически ничего не осталось. Кстати, почему? Твой муж – идиот, раз упускает такую женщину, как ты.
– Это не ваше дело, – я смотрю ему прямо в глаза.
– Как раз таки теперь очень даже моё.
Его слова падают между нами, как горячие угли. Я должна что-то сказать. Должна оттолкнуть его, напомнить, кто я, кто он, что между нами...
– Вы вообще понимаете, что говорите? Вы – ректор. Я – мать вашей студентки.
– О, я прекрасно это понимаю, – он наклоняется ближе, и его дыхание обжигает щёку. – Вот только это никак не влияет на мои желания.
Боже.
Это не флирт. Не игра. Он действительно не собирается скрывать чего хочет. И самое ужасное – где-то глубоко внутри это безумно льстит.
– Вы... невозможный человек, – шиплю я, но не отстраняюсь.
– Чаще говорят «невыносимый», – поправляет он, и вдруг его свободная рука касается моей талии, прижимая к себе.
Расстояние между нами исчезает. Его тело твёрдое, горячее, и я чувствую всё – каждый мускул, каждую линию. Голова кружится, но не от мороза.
Эти серые глаза как рентген, они просвечивают меня насквозь. Видят ту Тамару, что прячется за маской идеальной матери и примерной жены. Ту, что хочет забыть про все правила, про всё «надо» и «должна».
Тарас... Тарас любил удобную версию меня. Ту, что не задаёт лишних вопросов и преданно ждёт его дома. Вот только я где-то в глубине души всегда хотела чего-то большего.
Пальцы Вознесенского впиваются в мою талию, и я чувствую – он всё замечает. Даже то, как предательски дрогнули ресницы, когда он прижал меня к себе. Он ловит каждую мою реакцию, каждую микроскопическую дрожь.
И самое ужасное – мне нравится, что он видит. Нравится, что наконец-то кто-то разглядел не то что снаружи, а то, что внутри. Ту самую, что мечтает, чтобы её заметили…
Нет. Остановись, Тома. Это опасно.
Но когда его губы почти касаются моих, все предостережения рассыпаются в прах. Впервые за долгие годы я чувствую – я живая. Настоящая. И он... он единственный, кто это заметил.
Его дыхание смешивается с моим, горячее и неровное. В глазах – та самая опасная искра, от которой холодеет внутри и пылает снаружи.
– Ты мне не принадлежишь, – шепчет он, но его руки сжимают меня крепче. – Но я сделаю всё, чтобы исправить это.
Я зажмуриваюсь, чувствуя, как предательское тело само тянется к нему. Ещё мгновение – и...
Визг тормозов.
Мы оба вздрагиваем, и в следующее мгновение машина моего мужа тормозит рядом с нами.
– Тамара!
Тарас.
Его лицо искажено яростью, шаги тяжёлые, быстрые. Он протягивает руку, чтобы схватить меня за запястье, но Вознесенский молниеносно перехватывает его движение, сжимая предплечье мужа так, что у того темнеет взгляд.
– Руки прочь, – голос Вознесенского – лезвие, готовое вонзиться в горло.
Тарас дёргается, но не может высвободиться.
– Это моя жена!
– Осталось всего немного формальностей, чтобы исправить это недоразумение.
Я застываю между ними, сердце колотится так, будто рвётся наружу. Тарас пылает, его дыхание прерывистое, а взгляд мечется между мной и Вознесенским.
– Ты... ты такая же, как и все остальные, – он бросает мне в лицо, и в его голосе – не только злость. – Посмотрите на неё, примерная мать и жена, и что я вижу, когда еду навестить дочь? Она стоит и обжимается со своим любовником при свете дня.
Я открываю рот, но Вознесенский отвечает за меня:
– Тебя это больше никоим образом не касается.
Тарас делает рывок вперёд, но Вознесенский легко блокирует его, оттесняя к машине.
– Хватит! – мой крик разрывает морозный воздух. – Я не вещь, которую можно перетягивать как канат!
Пальцы дрожат, но голос звучит твёрдо:
– Ты потерял право приходить и указывать мне что-либо, когда выбрал её.
Тарас замирает, его зрачки расширяются.
– А ты... – поворачиваюсь к Вознесенскому, – Я прекрасно справлюсь сама.
– Ты права, – говорит он неожиданно мягко. – Но я не оставлю тебя с ним наедине.
Тарас бледнеет, а затем лицо вдруг заливается густой краской. Его пальцы сжимаются в кулаки так, что костяшки белеют.
– Ты... – он задыхается от ярости, указывая на меня дрожащим пальцем, – и он...
Его взгляд переключается на Вознесенского, наполняясь чистой ненавистью.
– Ты пожалеешь, что встал у меня на пути, – его голос становится тише.
Он поправляет своё пальто с театральной медлительностью.
– А пока... – его глаза блестят мокрым блеском, в котором невозможно различить – ярость это или слёзы, – наслаждайся. Но помни, я уничтожу тебя.
Вознесенский не шевелится. Только уголок его рта медленно ползёт вверх, образуя улыбку, от которой становится холодно.
– Мне будет интересно посмотреть, как далеко ты сможешь зайти прежде, чем сломаешься.
Тарас резко разворачивается и садится в машину, с силой хлопая дверью. Двигатель ревёт, колёса взрывают снежную кашу, и комья снега летят в нашу сторону. Вознесенский инстинктивно прикрывает меня своим телом.
Я судорожно вдыхаю.
– Спасибо, – тихо говорю ему. – Но сейчас я хочу побыть одна.
Его глаза темнеют, но он не отступает.
– Нет, – одно слово, произнесённое с такой железной уверенностью, что у меня перехватывает дыхание. – Я не оставлю тебя посреди улицы в таком состоянии.
Он делает шаг ближе, но не касается меня – просто стоит, как скала, которую не сдвинуть ни просьбами, ни угрозами.
– Ты можешь злиться. Можешь кричать. Можешь даже ненавидеть меня в этот момент, – его голос тихий, но каждый звук будто высечен из гранита. – Но я всё равно провожу тебя до двери.
Я хочу возразить, но он продолжает:
– После этого я уйду. Если ты скажешь «нет» – не позвоню, не напишу, не появлюсь. Но пока ты дрожишь на этом морозе – я остаюсь.
Его взгляд горит стальным упрямством, и я понимаю – это не просьба. Это ультиматум человека, который привык добиваться своего. И впервые за многие годы я чувствую – возможно, именно такой человек мне и был нужен. Страшно. Невыносимо страшно. Но... правильно.
Я замираю, чувствуя, как его слова проникают под кожу, словно раскалённые иглы. Он не просит – он знает. И самое страшное, что где-то в глубине души я уже согласилась.
– Хорошо, – выдыхаю я, и это слово обжигает губы. – Но только до двери.
Его глаза вспыхивают, но он лишь кивает.
– Тарас, его угрозы... – я замолкаю, не зная, как продолжить.
– Это последнее, о чём ты должна переживать, – замечает он, не глядя на меня.
А затем вдруг останавливается, снимает перчатку и подносит ладонь к моему лицу. Горячая кожа касается щеки, и я невольно прижимаюсь к ней.
– Я больше не позволю ему причинить тебе боль, – говорит тихо.
Я отстраняюсь, и он убирает руку, снова надевая перчатку с медленной, почти интимной точностью.
Оставшуюся дорогу мы идём в полном молчании.
Дом. Дверь. Порог, за которым – безопасность и одиночество.
– Спасибо, – повторяю я, но он уже поворачивается, чтобы уйти.
И тут я совершаю ошибку.
– Завтра... – начинаю и тут же прикусываю язык.
Он замирает не оборачиваясь.
– Завтра что, Тамара?
Молчу. Не знаю, что хотела сказать.
– Завтра я приду снова, – решает он за меня. – А ты будешь меня ждать.
И уходит не оглядываясь. Часть меня хочет, чтобы он обернулся. Другая – молится, чтобы он ушёл быстрее. Я стою на пороге, сжимая дверную ручку так, что пальцы немеют. Как же это глупо, но он прав – я буду ждать.
Я закрываю дверь, прислоняюсь к ней спиной и закрываю глаза. Вдох. Выдох. Вдох. Но спокойствие не приходит – только пульсация в висках и предательское тепло там, где его пальцы касались моей кожи.
Из гостиной доносится смех Ани, а следом голос Вали:
– Ну наконец-то! Мы уже думали, ты совсем пропала там в горячих объятиях ректора...
Я захожу в комнату, и Валя внимательно оглядывает меня.
– О-о-о, – протягивает она, и в её глазах загорается любопытство. – Похоже, прогулка была... жаркой?
Аня поднимает на меня глаза, и я вижу в них смесь смущения и детского любопытства.
– Ничего такого не было, – резко говорю я, снимая шубу. – Просто... обсуждали учёбу Ани.
Валя фыркает. Поднимается с дивана и подходит ко мне, понижая голос:
– Да ладно, сестрёнка, я же вижу...
– Видишь, что? – обрываю я её, намного резче, чем планировала. – Не надо выдумывать того, чего нет.
В воздухе повисает неловкое молчание. Аня переминается с ноги на ногу, а затем идёт в сторону кухни.
– Мам, я сделаю тебе горячий чай.
Я киваю, благодарная за возможность остаться наедине. Но Валя не сдаётся.
– Том, ну как так? – шепчет она, когда Аня скрывается за дверью. – Ты хоть видела, как он пожирал тебя глазами в коридоре, когда ты вышла в той сорочке...
– Валя, хватит! – шиплю я. – Я не хочу об этом говорить. Вообще.
Она изучает моё лицо, и вдруг её взгляд становится серьёзным.
– Ну и ладно, – вздыхает она, поднимая руки в жесте капитуляции. – Я не настаиваю. Захочешь – расскажешь...
Валя поворачивается, берёт свою сумочку и идёт к выходу. Я не останавливаю её – мне отчаянно нужно побыть одной, разобраться в этом хаосе чувств.
– Можно я ещё приду? – спрашивает она, выйдя в коридор.
– Приходи, – говорю я и закрываю за ней дверь.
Даю себе минуту, чтобы перевести дыхание в полумраке прихожей. И будто в ответ на мои мысли – звонок. Рита. Лучшее, что могло случиться прямо сейчас.
– Рит, ты не представляешь, что тут происходит, – голос предательски дрожит, когда я подношу телефон к уху.
– Ох, начинается, – слышу её тёплый смех. – Ну давай, признавайся, это Вознесенский причина твоего дрожащего голоса?
Я чувствую, как жар разливается по щекам. Возвращаюсь в зал и подхожу к окну. Не знаю, зачем я решила в него посмотреть, но от увиденного замираю на месте.
На улице, у подъезда, стоит машина Тараса. Он открывает дверь и помогает Вале сесть в неё, а она совершенно спокойно принимает его руку.
– Тома? Ты там вообще меня слышишь? – голос Риты вырывает меня из оцепенения.
– Рит, ты не поверишь... – шепчу я, прижимаясь лбом к холодному стеклу.
– Что происходит? Ты меня пугаешь!
– Валя только что села в машину к Тарасу, – слова вылетают сами, прежде чем я успеваю их обдумать.
Рита затихает на секунду – редкая для неё пауза.
– Слушай внимательно, – вдруг говорит она серьёзно. – Твой бывший не просто так решил подвезти твою сестру. Он явно что-то затевает.
– Знаешь, он сегодня угрожал...
– Тебе? – ахает она.
– Не совсем, скорее Евгению, – я замолкаю, осознавая, что впервые позволила себе назвать его по имени.
– О, так вы уже на ты? – хмыкает подруга, но быстро возвращает прежнюю тему разговора. – И что он ему сказал?
– Что уничтожит его, – я перешла на шёпот, и это прозвучало довольно зловеще.
– Ха, надо запастись попкорном и посмотреть, как он сломает зубы об Вознесенского.
– Рит, не говори гоп… Кто знает, что он задумал?
– Так, оставь это решать своему мужчине и не пытайся со мной спорить, потому что ты от него уже никуда не денешься. Да и ты уже влюбляешься в этого своего ректора.
Я отшатываюсь от окна, как обожжённая.
– Ну что ты такое говоришь. Он... – в голове всплывает его прикосновение, и то, как он смотрел на меня, – он опасный, Рит. А я веду себя как дурочка.
– О, милая, – смеётся она, – кажется, это и есть первые симптомы. Но давай о важном: когда ты переспишь с этим богом во плоти?
– Рита! Сначала развод.
– Что Рита, все мы взрослые девочки, – её смех звенит в трубке, но вдруг она становится серьёзнее. – Собственно, чего я тебе звоню, заседание по вашему разводу состоится через две недели.
Я снова смотрю в окно на то место, где минуту назад стояла машина Тараса.
– Это потрясающая новость, – я глубоко вдыхаю, – я хочу уже навсегда закончить эту историю.
– Тогда все супер, ни о чём не переживай, но держи ухо востро, – говорит Рита, и в её голосе слышна искренняя забота. – Звони, если что. В любое время.
Кладу трубку и медленно сползаю по стене на пол. В голове каша. А в груди – этот дурацкий трепет каждый раз, когда вспоминаю, как он сказал: «Ты мне не принадлежишь. Но я сделаю всё, чтобы это изменилось».
Кажется, Рита права.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод в 40. Вспомнить о себе", Мия Герц ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11 | Часть 12 | Часть 13 | Часть 14 | Часть 15 | Часть 16 ️ | Часть 17
Часть 18 - продолжение