Спасибо, что читаете мои истории! Я бесконечно благодарна вам за донаты, репосты, лайки, комментарии и подписки. Оставайтесь со мной и дальше.
Поддержите канал денежкой 🫰
Я закрываю дверь квартиры и прислоняюсь к ней спиной, будто мне нужно удержаться на ногах. В груди – предательское тепло, в висках – лёгкая пульсация.
Из гостиной тут же доносится голос Ани:
– Мам, ты принесла круассаны?
Я делаю глубокий вдох, выравниваю дыхание и вхожу в комнату.
– Конечно, – улыбаюсь, поднимая пакет. – С миндальной пастой и тем самым хрустом.
Аня радостно хлопает в ладоши, но её взгляд тут же становится изучающим.
– Ты в порядке? – она прищуривается. – У тебя щёки красные.
– Просто замёрзла, – отмахиваюсь я, разворачивая бумажную упаковку.
Но дочь не отвлекается.
– Это он тебя довёз?
Я замираю с круассаном в руке.
– Кто?
– Ну… ректор, – Аня пожимает плечами, но в её глазах – детекторный интерес. – Я видела в окно, как ты вышла из его машины.
Я откашливаюсь, чтобы выиграть время.
– Он просто предложил подвезти меня, – мой голос звучит неестественно высоко.
Аня вздыхает, откладывая телефон. Её пальцы теребят край пледа.
– Мама, ты же понимаешь, что папа... – она резко обрывает себя, будто передумала говорить. – Просто... ты имеешь право быть счастливой. После всего, что он...
– Давай не будем об этом.
В комнате повисает неловкое молчание.
– Знаешь что? Кажется, мне пора подумать о работе, – говорю слишком бодро, чтобы сменить тему. – Нужно сделать резюме, может быть...
Из-за спины раздаётся скептический смешок.
– Ты? Работать? – Аня поднимает брови почти до линии волос. – Мама, ты же ни дня в своей жизни не проработала. Папа всегда...
– У меня, между прочим, красный диплом, – оборачиваюсь к ней, чувствуя, как жар разливается по щекам.
– Так, я же не про это, – она качает головой, но в её глазах не насмешка, а что-то похожее на жалость. – Просто прошло столько времени... Тебе стоит начать с чего-то простого. Может, курсы какие-то пройти...
Я сжимаю кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Всю жизнь я была «примерной женой». А теперь, получается, я из себя ничего не представляю? Ну уж нет, может, и правда просто стоит начать с малого?
– А знаешь, может, ты и права, – говорю я, заставляя себя улыбнуться.
Аня пристально смотрит на меня, потом внезапно подходит и обнимает.
– Просто не торопись, ладно? Давай вместе посмотрим, какие есть варианты на базе твоего образования.
Я достаю ноутбук, и мы усаживаемся рядом на диване. Аня быстро набирает всё необходимое в поисковой строке, и первая же ссылка заставляет моё сердце сделать болезненный рывок:
«Программа профессиональной переподготовки на базе Архитектурно-строительного университета. Начало занятий – пятнадцатое февраля.»
Я застываю, уставившись на экран.
– Ну надо же, какое совпадение, – Аня щёлкает по ссылке, не замечая моего оцепенения. – Смотри, здесь как раз твой профиль...
Но я уже не слышу её слов. Перед глазами плывут буквы: куратор программы – Е. Э. Вознесенский.
Эти буквы словно прожигают сетчатку.
Почему именно он? Почему везде он?
В голове всплывает его взгляд сегодня в машине – тот самый, от которого перехватывает дыхание. Не как у Тараса – хищный, жаждущий обладания. Нет, Вознесенский смотрит на меня, как архивист на редкую рукопись – с профессиональным интересом, за которым скрывается ненасытная жажда прочесть каждую строку. Словно он видит меня настоящую, а не ту идеальную картинку, которую я годами выставляла напоказ.
– Мама? Ты меня слушаешь? – Аня тычет меня в бок.
Но я не слышу. Перед глазами – его рука, лежащая на руле. Длинные пальцы, уверенные движения. Не как у Тараса, который всегда сжимал руль так, будто хотел его сломать. Вознесенский... он будто даже машину вёл по-другому. Уверенно, но без насилия.
Что со мной? Почему я сравниваю их?
– Мама?! – Аня снова зовёт меня.
Я вздрагиваю, будто меня ударило током.
Это же просто курсы. Просто работа. Он там будет лишь номинальным куратором. Наверное.
Но почему тогда сердце колотится так, будто я снова восемнадцатилетняя девчонка?
– Да, конечно, – я резко поднимаюсь и начинаю ходить по комнате. – Но это не вариант.
– Почему? Тут же идеально подходит!
Я чувствую, как по шее разливается предательский жар.
– Я лучше поищу что-то другое.
Аня изучает меня долгим взглядом, затем медленно улыбается.
– Ага, конечно. Это случайно не связано с тем, что куратор – наш ректор?
– Не будь смешной, – я поворачиваюсь к окну, чтобы скрыть покрасневшие щёки.
Но в голове уже крутится одна мысль: словно сама судьба постоянно сводит нас...
И самое страшное – часть меня хочет нажать на эту проклятую ссылку.
Аня что-то быстро печатает, а затем произносит:
– Я записала тебя.
– Нет! – я опускаю крышку ноутбука, но судя по ухмылке, уже поздно.
Она смотрит на меня с вызовом, подняв подбородок.
– Я не дам тебе возможности упустить такой шанс только из-за твоих страхов.
Я отворачиваюсь, но она ловит моё запястье.
– Мама, ты никому ничего не должна. Это твоя жизнь.
– Я... боюсь, – выдыхаю я.
– Стать счастливой? Или начать новую жизнь? – Аня резко встаёт, её глаза блестят. – Папа сам сделал свой выбор. Сделай и ты свой сама.
Я зажмуриваюсь, а перед глазами всплывает лицо Вознесенского, его присутствие – как тихий гром, который сначала чувствуешь кожей, и только потом осознаёшь опасность.
– Он придёт завтра, – шепчу я, сама не веря, что говорю это вслух.
Аня замирает, потом широко улыбается.
– Я так и знала.
Дочь открывает ноутбук и протягивает его мне. Когда я вижу зелёную надпись «заявка отправлена», в груди расцветает что-то тёплое и запретное.
Я нервно поправляю прядь волос, в сотый раз проверяя отражение в зеркале. Лёгкий румянец, подчёркнутые тушью ресницы, помада того самого оттенка, который Рита когда-то назвала «цветом греха».
– Может, не стоило так готовиться к его приходу? Ну, зайдёт он на пару минут и что…
– Мам, ты похожа на школьницу перед первым свиданием, – Аня прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, но глаза её светятся теплом. – Со мной всё будет хорошо, в конце концов, мне не десять лет. И я уверена, что он не ограничится простым визитом вежливости.
– Я просто... – начинаю я, но звонок в дверь резко обрывает оправдания.
Сердце колотится так громко, что, кажется, его слышно даже в коридоре. Я делаю глубокий вдох, сглатываю комок в горле и открываю дверь.
Он стоит на пороге, заслоняя собой весь свет из подъезда. Чёрный костюм, выглядывающий из-под пальто, безупречно сидящего на широких плечах, галстук, слегка ослабленный, как будто он только что вышел с важного совещания. А в руках – букет. Не розы, не гладиолусы, а простые, но изысканные белые пионы.
– Ты... – выдыхаю я, и это звучит глупо, но он лишь слегка приподнимает уголок губ.
– Я, – подтверждает он, протягивая цветы.
Белые, с едва уловимым розовым румянцем у сердцевины. Пышные, но не вычурные – в них есть та самая сдержанная роскошь. Лепестки, плотно прижатые друг к другу, будто хранящие секрет. И их аромат. Не навязчивый, как у роз, а тонкий, раскрывающийся постепенно – стоит лишь наклониться ближе.
Его пальцы слегка касаются моих, и это прикосновение, такое мимолётное, будто обжигает.
Аня кашляет за моей спиной, и я резко отступаю, пропуская его в квартиру.
– Анна, – кивает он, и его голос звучит мягче, чем обычно.
– Евгений Эдуардович, – отвечает дочь, но в её глазах уже нет прежнего страха, только любопытство и едва скрываемое веселье.
– Выглядишь лучше, – замечает он, и Аня неожиданно краснеет. – Уверен, скоро ты сможешь вернуться к занятиям.
– Спасибо. А вы... с букетом, – она бросает мне красноречивый взгляд, и мне хочется провалиться сквозь землю.
– Мы уходим, – говорит Вознесенский, и это не предложение, это факт.
– В ресторан? – уточняет Аня, явно наслаждаясь моментом.
– В ресторан, – подтверждает он, и его взгляд скользит по мне, оценивая платье, волосы, губы.
В этом взгляде нет ничего неприличного, но мне вдруг становится жарко.
– Мам, ты забыла телефон, – Аня суёт мне в руки сумочку, в которой явно уже лежит всё необходимое, включая помаду и зеркальце.
– Я... – начинаю я, но он уже открывает дверь и делает шаг в сторону, приглашая выйти.
– Я могу рассчитывать, что вы позаботитесь о моей маме? – игриво спрашивает Аня.
– Всегда, – невозмутимо отвечает он.
– Аня! – шиплю я, передавая ей букет, а следом Евгений помогает мне надеть шубу.
– Развлекайтесь, – она весело машет мне рукой.
Дверь лифта закрывается за нами, и мы остаёмся одни. Он стоит так близко, что я чувствую тепло его тела, запах дорогого парфюма, что-то ещё, неуловимое, но безумно знакомое.
– Пионы, – говорю я, лишь чтобы разрядить обстановку. – Почему именно они?
Он не отвечает сразу. Его взгляд медленно скользит по моему лицу.
– Потому что они стойкие. Даже срезанные, они борются за жизнь дольше других, – вновь небольшая пауза, а затем он добавляет. – Как ты.
Лифт останавливается, двери открываются, но я не могу пошевелиться.
– Мы опаздываем, – наконец произносит он, и его рука легонько касается моей спины, направляя к выходу.
Его машина ждёт у подъезда. Всё такая же безупречная, как и он. Он открывает дверь, помогает мне сесть, и его пальцы на мгновение задерживаются на моём запястье.
– Ты нервничаешь, – констатирует он, садясь за руль.
– Нет.
– Врёшь.
Машина трогается, и я смотрю в окно, стараясь не думать о том, что он прав.
– Куда мы едем? – спрашиваю я через несколько минут.
– Ужинать.
– Это я поняла.
– Тогда зачем спрашиваешь?
Я сжимаю пальцы, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Он сводит меня с ума. Своей уверенностью, своими взглядами, тем, как он говорит, будто уже знает ответ на любой мой вопрос.
– Потому что я хочу знать, – говорю я, поворачиваясь к нему.
Он на секунду отрывает взгляд от дороги, и в его глазах мелькает что-то тёплое, почти нежное.
– В «Ламарк».
Я замираю. «Ламарк» – один из самых дорогих ресторанов в городе, куда невозможно попасть без брони за месяц. Тарас несколько раз обещал меня сводить туда, но так и не воплотил свои обещания в жизнь.
– Как ты...?
– Тебя это не должно волновать.
Машина останавливается у высокого здания с огромными витражными окнами. Выходя, я невольно поправляю подол платья, но он ловит мою руку.
– Не надо. Ты идеальна.
Его слова звучат так просто, так уверенно, что часть меня хочет верить этому, но годы с Тарасом оставили привычку искать подвох в таких словах.
Портье встречает нас почтительным поклоном, забирает верхнюю одежду, и через мгновение мы уже сидим за столиком у окна, с видом на ночной город.
Он делает заказ, не глядя в меню, и, кажется, у него уже вошло это в привычку, опять всё решил за меня... Это должно раздражать. Но почему сейчас это кажется таким правильным?
– Почему? – спрашиваю я, когда официант уходит.
– Почему что?
– Всё. Почему ты здесь? Почему я здесь? Почему... – я замолкаю, потому что он смотрит на меня так, будто я – единственное, что имеет значение в этой комнате.
– Потому что я хочу. Потому что ты хочешь.
– Я не...
– Врёшь, – он снова говорит это, но теперь в его голосе нет насмешки.
Салаты приносят довольно быстро, и я уже предвкушаю небольшую передышку, когда он вдруг произносит:
– Ты записалась на курс, – его тон не оставляет пространства для возражений.
Мои пальцы непроизвольно сжимают салфетку.
– Аня немного... настаивала.
Он медленно делает глоток, давая мне время осознать ложь.
– Ты могла отказаться, – его взгляд скользнул по моим пальцам, сминающим ткань.
Я разжала ладонь.
– Да... могла.
Странно – обычно я лучше контролирую свои жесты.
– Я не знаю, что со мной происходит, – признаюсь я шёпотом.
– Ты просыпаешься после долго сна, – говорит он просто.
Официант приносит ещё блюда, но я почти не замечаю их.
– А что будет потом? – спрашиваю я.
– Что захочешь.
– А если я не знаю чего хочу?
Он наклоняется через стол, его глаза горят в полумраке ресторана.
– Тогда я подожду.
И в этот момент я понимаю, что он действительно будет ждать. Столько, сколько потребуется.
Потому что он уже решил.
Внезапно томные ноты саксофона мягко заполняют зал. Вознесенский поднимается из-за стола и подходит ко мне с той же уверенностью, с какой принимает важные решения.
– Потанцуем? – он спрашивает так, что я понимаю, это просто формальность.
Он помогает мне подняться, и, прежде чем я осознаю происходящее, его рука уже лежит на моей талии. Мы выходим на небольшую паркетную площадку, освещённую мягким золотистым светом, присоединяясь к уже танцующим парам.
Я ненадолго замираю, не решаясь коснуться его плеча.
– Расслабься, – его голос звучит так близко, что по спине пробегают мурашки.
Я делаю вдох и осторожно опускаю ладонь на его пиджак. Ткань под пальцами оказывается неожиданно мягкой и приятной на ощупь. Он ведёт уверенно, но не навязчиво, оставляя мне пространство для манёвра.
– Боишься, что я наступлю тебе на ноги? – спрашиваю я, пытаясь скрыть лёгкую дрожь в голосе.
– Если это случится – значит, я недостаточно хорошо веду, – в его глазах вспыхивают игривые искры.
Оркестр играет громче, и вдруг его ладонь скользит ниже по моей спине, притягивая ближе, чем позволяют приличия. Я должна бы испугаться, отстраниться... но вместо этого моё тело неожиданно откликается, подстраиваясь под его ритм.
Я закрываю глаза, чувствуя, как его дыхание смешивается с моим, но внезапно рядом с нами раздаётся удивлённый женский голос:
– Тамара Дмитриевна, вы?
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод в 40. Вспомнить о себе", Мия Герц ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11 | Часть 12 | Часть 13 | Часть 14 | Часть 15 | Часть 16 ️ | Часть 17 | Часть 18 | Часть 19
Часть 20 - продолжение