Дед безучастно сидел на разбитом крыльце разбитого дома. Рядом с дедом примостился большой пёс, белый, с чёрными пятнами на ушах и на лапах – обычная дворняга. Пёс положил голову деду на плечо, прикрыл глаза. Временами протяжно и шумно вздыхал, – должно быть, утешал деда...
Савельев кивнул водителю Валерке Грядунову:
-Притормози.
Но Валерка и сам уже остановил машину у открытой калитки – тоже заметил деда на крылечке.
Андрей протянул деду пачку сигарет:
- Здорово дневали, батя.
Дед встрепенулся, поднял глаза. Благодарно взял сигарету.
Валерка предложил:
- Садись, дед, с нами. Давай соберём – что там у тебя из вещичек осталось. Сегодня машина в Ростовскую область идёт, мы тебя с ними отправим.
Дед поднялся.
-Спасибо на добром слове, сынок. У меня вон абрикосы спеют. Я вам сейчас... Миску вот возьму. И яблоки – белый налив – уже сладкие. Воды из колодца наберите пока, – вам пригодится.
Валерка обнял старика за плечи:
- Дед! В любую минуту снова может начаться обстрел. Пойдём в машину. А за белым наливом и абрикосами мы к тебе потом заедем... как погань эту с нашей земли прогоним.
Дед покачал головой:
- Спасибо. Только я дома останусь.
Валерка показал глазами на разбитую крышу:
-Как же ночевать будешь – под открытым небом...
- У меня кухня летняя уцелела. А крышу к зиме с кумом Василием подлатаем. Куда ж я отсюда-то... из дому.
- Так стреляют же, дед. Сегодня твоя летняя кухня целая, а завтра – неизвестно.
Дед усмехнулся. По очереди протянул руку Валерке с Андреем:
-Сердюков, Петро Данилович. Тридцать лет на «Матвеевской-Глубокой» начальником смены работал. А до этого – горным мастером. У нас с Валюшей все – с деда-прапрадеда – здешние. Ещё на первых шахтах работали. На Луганском литейном – ещё при Екатерине второй. Потом на патронном, на паровозостроительном. А сейчас – что ж: брошу дом, двор, сад... – Ласково потрепал собаку по голове: – Полкана вот – как одного оставить. Это ж предателем быть. А землю что ж – этим... фашистам новым отдать.
Андрей с Валеркой переглянулись. Савельев положил руку на дедово плечо:
- Землю нашу, Петро Данилович, мы никому не отдадим. Для того и поднялись наши батальоны шахтёрского ополчения.
-Знаю. Кума Вера Павловна хлеб печёт и булки всякие – с абрикосами, с яблоками. А мы с кумом на позиции возим – недалеко здесь. «Семёрку» кумову подшаманили, – как танк, прёт по бездорожью.
- А... Валюша-то твоя... – осторожно спросил Савельев.
- Два дня назад похоронили Валентину Григорьевну. В саду она была – абрикосы собирала. От осколочных ранений крови много потеряла. Обстрел сильный был. Хоть и дозвонилась кума Веруня до больницы, так не успела «Скорая»: тоже под обстрел попала. И водителя, Михаила Фёдоровича, и Людочку, фельдшера, в один день с Валюшей моей похоронили. Михаилу Фёдоровичу далеко за семьдесят было – лишь на днях за руль «Скорой» сел. Всю жизнь проходчиком в шахте работал, а тут Димка Привалов, водитель «Скорой», в ополчение ушёл, ну, и пришлось Фёдоровичу Людочку возить по вызовам. А Людмиле – всего-то двадцать второй на днях пошёл. Игорёк её в ополчении. В начале весны на свадьбе у них гуляли. Кто ж думал... что до войны – пару месяцев осталось... Беременная Людмила была.
Валерка достал сигарету, быстро отвернулся.
-А дети есть у вас, Петро Данилович? – спросил Савельев.
- А как же. Двойняшки у нас с Валюшей. Толик с Павлушкой. Шахтёры оба. И оба с весны в ополчении. – Дедов взгляд затуманился горечью: – Про мать не знают ещё.
Петро Данилович вынес из летней кухни эмалированные вёдра. В одно собрал яблоки – с горой. В другое – абрикосы. Сам поставил вёдра в машину:
- Мужиков на позициях угостите. Каждый по дому скучает.
Машина отъехала от калитки. Андрей оглядывался: дед долго махал рукой им вслед...
Запах спелых яблок и абрикосов кружил голову.
Отчего-то влажнели ресницы у шахтёра...
... Данечка, сыночек, вроде бы и не плакал, не капризничал... Но по ночам не спал – будто бы прислушивался к чему-то. Маша понимала: глазками Данька отца ищет. Любил малый засыпать на руках у Серёжки...
Утром Машенька во дворе развешивала выстиранное бельё.
Оглянулась: кто-то окликнул её от калитки.
Вероника помахала рукой:
- Привет, Сотникова.
-Савельева, – негромко поправила Маша бывшую одноклассницу.
Вероника рассмеялась:
- Ой, не могу!.. Держите меня семеро!.. Савельева?.. Наадо же, – кааакая Савельева!.. Да брось ты, Машка!.. Мне уже рассказали, как ты подставляла Серёге... Как быстренько пацана родила. Савельева она!.. Думаешь, – надолго?.. Да Серёга лишь узнает, что я приехала!.. Кстати, Сотникова!.. Ты не думала, чего Савельева воевать вдруг понесло?.. А всё – очень просто: чтоб тебя не видеть. Он после моей свадьбы утешения искал. А ты и правда подумала, что Серёга вдруг влюбился в тебя?.. Как была дурой в школе, такой и осталась. Ты в зеркало смотрела на себя – с ним рядом? Вляпался Савельев. Вот и сбежал от тебя – лишь возможность появилась. Лучше на войне, чем с тобой.
Слова Вероникины хлестали так, что в глазах темнело...
Но Машенька улыбнулась:
- Всё сказала?.. Теперь пошла вон. Дорогу показать?
Вероника опешила:
- Чеего?..
-А ты надеялась, что я тебя на чай с пирожками приглашу?
Маша ушла в дом. Вероника выкрикнула ей в спину:
-Ничегоо!.. Язык твой скоро укоротим. Ох, и пожалеешь, Сотникова! Ох, и пожалеешь!
На Вероникины угрозы Машенька не оглянулась.
Данечка снова не спал. И Маша задремала лишь перед рассветом.
Встрепенулась от шагов за окном.
Серёжкины шаги она отличала от тысячи других...
Встревоженно приподнялась: на крыльце послышались незнакомые голоса. В ту же минуту – сильный удар ногой в дверь...
В кроватке заплакал малыш.
В комнату ввалились четверо.
Света в посёлке не было. На улице лишь серело, но Машеньке бросились в глаза нашивки на рукавах: на жёлто-синем флаге – батальон айдар. Маша похолодела: на днях крёстная рассказывала о карателях из айдара...
Потянулась за халатиком. Чернявый айдаровец вырвал халат, швырнул его на пол:
-Ну, что ты, рыбка. Ты нам без халата больше нравишься. – Кивнул своим спутникам: – Я первый, хлопцы. А вы смотрите и возбуждайтесь: потом слаще будет. Это ж такая стимуляция мощная, – когда смотришь. Можно сказать, – я вам бесплатный видосик подгоню. В тему. Сейчас Владик с Костей подойдут. Влад за мной очередь занял. – Подмигнул айдаровцу с длинными, давно нечёсанными волосами: – Придётся, Женёк, слюни попускать: Владик подольше любит.
Маша не помнила, как схватила со стола кухонный нож.
Чернявый рассмеялся.
Машина рука больно хрустнула в запястье. Нож упал.
Женёк наклонился, услужливо протянул нож чернявому.
Чернявый подбросил нож на ладони. Медленно намотал на руку Машенькины золотисто-русые колечки, с силой рванул голову назад. Задумчиво посмотрел на детскую кроватку:
- А хочешь, рыбка... пришпилю к стенке твоего сепаратёнка? Чего он разорался? Аж в ушах звенит. А я нервный сегодня. Думаешь, ты первая у меня?..
Сейчас на освобождённой луганской земле продолжают находить свидетельства многочисленных чудовищных деяний карательного батальона айдар.
Айдар – одна из самых красивых рек луганской земли. К сожалению, сейчас это название красивой реки ассоциируется с событиями лета 2014-го, когда в шахтёрских посёлках остались лишь старики, женщины и дети – один за другим формировались батальоны шахтёрского ополчения, и мужики уходили на позиции.
На реке Айдар каратели впервые участвовали в бою с ополченцами, поэтому дали своему подразделению такое название.
Каратели из айдара никому не подчинялись. Своими деяниями приводили в ужас и свою власть, и ряд международных организаций.
Продолжение следует…
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 6
Первая часть повести Вторая часть повести
Третья часть повести Четвёртая часть повести
Пятая часть повести Шестая часть повести
Навигация по каналу «Полевые цветы»