До встречи с Клавдией Иван был тихим алкоголиком. Таким, который доставляет больше всего беспокойства самому себе. Он постоянно искал какие-то подработки, но нигде не задерживался надолго. Пока были живы отец с матерью, именно они не давали ему скатиться на самое дно. Кормили, одевали, помогали справиться с головной болью после обильных возлияний.
А когда родители умерли, на голову внезапно свалилось богатство — их квартира в сталинке с высокими потолками. Он оказался единственным наследником трёшки. До этого момента Иван даже не задумывался, сколько стоит их недвижимость. А когда узнал — был несказанно удивлён и обрадован. На тот момент ему уже было сильно за сорок, и единственным развлечением в жизни стали гулянки со знакомыми и незнакомыми людьми.
И чем больше было гостей, тем больше ветшала квартира. Вместе с уютом из неё уходили вещи родителей, бытовая техника, мебель. Протрезвев, Иван всегда думал, что он завяжет — навсегда. Продаст жильё, переедет в деревню — и будет жить на разницу в сумме. Выращивать овощи, гулять по лесу… Но потом двери квартиры открывались, на пороге появлялся очередной гость, и всё двигалось по кругу.
В какой момент возле него появилась Клавдия, он уже не помнил. Должно быть, кто-то их познакомил. Женщина стала для него настоящим лучом света. Она забрала его к себе и строго-настрого запретила пить алкоголь. Помогла оплатить долги, которые накапливались несколько лет.
С шумными компаниями было покончено. Теперь сталинка, после небольшого ремонта, принимала жильцов — все эти вопросы решала супруга. А он — стал при жене помощником и доверенным лицом. Ему нужно было собирать деньги с обитателей хостела, покупать продукты, постоянно что-то ремонтировать и менять.
А публика в хостеле собиралась специфическая. Чаще всего — работники местных строек, приезжие, у которых не хватало денег на нормальное жильё. Двадцать коек, которые редко пустовали, перевидали многое. Приличное хозяйство, где за всем нужно уследить. Своей мозолистой рукой Иван вёл подробную бухгалтерию, кто и сколько платит за ночлег. В тот вечер он решил обойти должников, но наткнулся на неожиданную агрессию.
— Эй ты, старик! — гневно сказал один из рабочих, перегородив ему путь. — Что это за свинарник тут развели? Я за что деньги плачу, а?
Иван зашёл на общую кухню и обомлел. Мусорное ведро, казалось, не выносили целый день. И стол, и пол, и умывальник были такими грязными, что смотреть на это было противно. Кто-то прошёл в нечищеных сапогах, из-за чего на полу остались следы. Холодильник издавал отвратительный запах: Лера не выбросила «просрочку».
— Ну да, — согласился Иван. — Грязновато. Но ты, чай, не в гостиницу «Москва» заехал.
— Я за что деньги плачу? — возмутился рабочий. — Мне тут что, ещё и полы драить?
— Скажем драить — будешь драить, — ответил хозяин. — Раскричался тут. Раскудахтался.
— Ах так? — взревел гость. — Всё, ухожу из этого свинарника. И долги возвращать не буду.
— Это ты ещё в туалете не был! — прокричал другой постоялец. — Там вообще можно с ума сойти от вони. Что это за хостел строгого режима, а?
— Помолчал бы, — осёк его Иван. — Не нравится что — айда на улицу. Июнь на дворе уже, тепло, можно и в поле спать.
На общей кухне поднялся ропот, и в его сторону полетели оскорбления — самые неприятные. Глядя на разъярённых жильцов, Иван счёл за лучшее ретироваться. Тем более, что жалобы были справедливыми. Их ночлежка всегда славилась чистотой. Что-что, а своё дело Валерия знала. Она каждый день, без устали и лени, убирала и комнаты, и кухню, и даже туалет, к которому жильцы относились без какого-либо почтения.
— Сейчас всё будет, — бросил Иван жильцам. — Всё уберём, как положено. Идите пока, передохните, перекурите. Найдём нашу уборщицу — мигом всё в порядок приведёт.
— Да мы твою уборщицу! — закричал тот самый рабочий, что и поднял бунт. Но Иван уже захлопнул дверь, а потому не услышал, что постоялец собирался сделать с несчастной девочкой.
Нужно было спешить. Клавдия дала задание съездить в супермаркет за продуктами — длинный список лежал у него в кармане. А значит, нужно торопиться, чтобы успеть всё сделать вовремя, иначе жена разозлится. После того, как Иван окончательно завязал с алкоголем, Клава часто давала ему свою машину — ещё не старую и крепкую «Тойоту». Отличный автомобиль: то, что нужно для жизни за городом.
Иван нехотя спустился в цокольный этаж: туда вела крутая лестница, которой он опасался. Вдруг нога подвернётся — и он полетит вниз? Когда он стал мужем Клавдии, девочка уже жила в подвале. В отношения этого семейства он особо не вникал. К тому же, новая жена относилась к Валерии с пренебрежением, и Ивану тоже приходилось играть такую же игру.
— Девка, ты где? — спросил он, спустившись в подвал.
Ответом — тишина. В темноте ему вдруг стало страшно. Он вспомнил глаза женщины — той самой, которую они несколько месяцев назад вместе с Клавдией… И ему казалось, что из темноты жертва смотрит на него. Смотрит с немым вопросом: за что? Иван с ужасом начал шарить по стене. Нашёл выключатель, нажал — в подвале появился тусклый свет. Он выдохнул.
Никого. Он, спускавшийся на самое дно жизни, привык к убожеству. И всё же, условия существования падчерицы Клавы были скотскими. Матрас лежал прямо на полу. Рядом стояла вешалка, на которой — и зимняя куртка, и джинсы, и платье. Вместо письменного стола — грубо сколоченная конструкция из досок, а вместо стула — ящик.
Окна — под самым потолком. Вряд ли сюда пробивается много света, даже если за окном светит солнце. Но самое главное — сырость и холод. И стены, и потолок — бетонные, грубо покрашенные. Ивану снова стало страшно: он почувствовал себя так, словно находится в безымянной могиле. В такой же, куда он сбросил ту самую женщину — по просьбе Клавы.
— Святый боже, — прошептал Иван и неумело перекрестился.
Мужчина никогда не был любопытным, но, увидев блокнот девочки, не удержался от соблазна в него заглянуть. Валерия ему нравилась — чисто внешне, и он всегда хотел знать, что у неё в голове. Красивым почерком было исписано много страниц. Читать он не любил, а потому — просто пролистывал дневник, улыбаясь. Но когда дошёл до конца – открыл рот от удивления. Он тут же бросился наверх, но потом — вернулся и выключил свет. Жена требовала экономить электричество.
— У нас тут, того — проблема, — сказал Иван. Он протянул Клавдии дневник Валерии, и глаза женщины наполнились яростью.
Лера прожила всю свою небольшую жизнь в пригороде огромной Москвы, но в саму столицу практически не выбиралась. Это раньше, в детстве, папа часто возил её в город и показывал красивые места. Они любовались Кремлём на Красной площади, смотрели Собор Василия Блаженного, храм Христа Спасителя. Гуляли по старым улочкам, где здания помнили ушедшие эпохи.
Однажды папа отвёз её к небоскрёбу Москва-сити: там они ели хот-доги, поднимались на смотровую площадку, любовались живописными окрестностями. С высоты птичьего полёта столица — огромна. Было ли это с ней на самом деле? Или только приснилось? Последние семь лет Лера, если не считать школы, провела в цокольном этаже отцовского дома, а по сути — в подвале.
Отец выбрал для своего коттеджа отличное место. Рядом был лес и небольшое озеро, но в то же время до столицы добраться — легко. Сам дом — простой, без изысков, но красивый. Прямо возле посёлка — железнодорожная станция. Кем был отец, чем занимался — Лера понятия не имела. Он умер, когда она была слишком маленькой, чтобы разобраться в этом.
Впрочем, если верить её приёмной матери, то единственное занятие отца — брать деньги в долг. Те самые деньги, которые ей пришлось возвращать. Скорее всего, папа был строителем или архитектором, потому что в детстве он часто ей рассказывал про разные здания и постоянно рисовал. У него было несколько ноутбуков, за которыми он постоянно работал, но после смерти отца мачеха продала их. Якобы, за ненадобностью.
— Как они не падают, папа? — спрашивала она про небоскрёбы Москва-сити, когда они вернулись домой.
— У них — мощный фундамент, — объяснял он. — Это опора.
И принимался рисовать прямо на песке, объясняя, как устроены эти чудеса. Своим детским умом она не могла понять всех тонкостей строительства, но очень любила слушать папин голос. Что он сказал бы, если бы узнал, что мачеха собирается продать её каким-то мужикам? Наверно, умер бы снова, в этот раз — от стыда.
Она села на электричку — просто так, зайцем. Проход на станцию перекрывал турникет, который девочка просто перемахнула. Когда она села в вагон, то почти сразу же уснула. Здесь было хорошо и красиво. Мягкие сиденья, тепло, уютно. Людей в вечернем вагоне оказалось немного. Она даже не знала, что в Москву теперь ездят такие красивые и удобные электрички.
Последний раз, когда они отправились в какой-то столичный музей всем классом, пришлось трястись в старом вагоне. Лера закрыла глаза, и ей снилось, что она опять вместе с папой. Жалуется ему на свою жизнь, а он — терпеливо слушает и кивает головой. И улыбается.
— Папа, почему ты меня бросил? — спрашивала девочка.
— Так вышло, — отвечал он, пожимая плечами.
— Папа, мне очень плохо с тётей Клавой, — говорила Лера. — Она хочет сделать мне больно. Унизить и растоптать, представляешь?
Он ничего не говорил в ответ, но улыбка пропала с его лица. Потом — внезапно взял её за плечи. Она думала, что папа хочет её обнять, но он почему-то начал трясти. Тряс сильно-сильно, как будто хотел разбудить.
— Девушка, просыпаемся, — говорила женщина в синей форме. — Конечная. Всё, выходим.
— Ой, а где я? — спросила Лера. Спросонья она не могла понять, где находится и куда пропал папа.
— В Москве, милая! — улыбнулась работница. — Как говорится, электропоезд дальше не идёт.
Лера вышла на большом вокзале. Здесь было так много людей, что она чувствовала себя крошечной на их фоне. Они шли огромными потоками, как волны. У её плана оказался один изъян: она не знала, что делать дальше. Скорее всего, нужно бежать. Поехать в тот самый колледж, куда её приняли. Она прекрасно помнила город — Дмитров, и название.
Девочка подошла к большому информационному табло. Должно быть, в Дмитров ходят поезда. Но как выбрать нужный? Она никогда не путешествовала одна. На часах уже было одиннадцать вечера, телефон почти разрядился. В конце концов, Лера догадалась спросить в инфоцентре.
— Скажите пожалуйста, —- обратилась она к женщине. — Как можно в Дмитров уехать?
— Сегодня уже поздно, дорогая, — ответила работница, свершившись с компьютером. — Завтра утром поезд, в шесть восемнадцать. А ты там живёшь? Будешь покупать билет?
Лера не стала отвечать — и ушла. Что же ей делать? Куда пойти? Можно просто бродить по улицам, а утром — вернуться на вокзал. И поехать в колледж.
— Но ведь занятия начнутся только в сентябре! — с ужасом подумала Лера. — А сейчас — июнь. Что же делать…
Потом она немного успокоилась, ведь в колледже, должно быть, много работы. И ей тоже дадут какое-нибудь занятие. Она умеет мыть полы, окна, её не испугают даже туалеты. Будет делать что угодно, лишь бы не возвращаться в дом мачехи. Девочка вышла на улицу — и двинулась вперёд.
Когда она убегала из дома, то совершенно забыла про тёплые вещи. Разве думаешь об этом июньским вечером? В принципе, если не дул ветер, то было сносно. Но именно из-за него она мёрзла. Девочка подумала, что нужно найти какой-нибудь подъезд, где можно дождаться утра. Потом рассветёт, выйдет солнце — и опять станет тепло. Она бродила по тем самым улицам, где когда-то гуляла с отцом.
Москва — красивый город. Лера думала, что столица — это целый мир, созданный человеком. И этот мир живет по своим законам. Здесь много хороших людей, но и плохих тоже хватает. Иногда они ведут себя так, как будто Москва принадлежит им. Лера думала, что ей нужно найти хороших — и тогда всё наладится.
По улице шёл патруль: лейтенант, а с ним — два сержанта. Они посмотрели на девочку, которая шла на встречу. Она явно была одета не по погоде: похолодало, а на ней — лёгкая маечка и джинсы. Девочка ёжилась от холода. В принципе, он мог бы пройти мимо. Сейчас люди так выглядят, что они не поймёшь, сколько им лет.
— Девушка! — окликнул её лейтенант. — Добрый вечер.
Лейтенант посмотрел на ребёнка. Красивая, да только неухоженная. А одета так, словно вещи на улице подобрала. И всё же, взгляд глубокий.
— У вас с собой есть документы? — спросил полицейский. — Вы идёте домой?
Лера поначалу испугалась: она и представить себе не могла, что ночью на улицах Москвы её кто-то может окликнуть и остановить. Но потом — успокоилась. Всё же, это полицейские. Стражи порядка. Кто, если не они должны её защитить?
— Пожалуйста, помогите мне, — попросила девушка, достала из сумки паспорт и протянула его полицейскому. — Я не отсюда.
— Помочь? Да нет проблем, — ответил полицейский и нахмурился. Взял паспорт: девочке — всего шестнадцать лет.
— Есть проблемы, — начала спорить Лера — и тут же расплакалась. — У меня большие проблемы.
— Ты просто не волнуйся, — произнёс мужчина, подходя к ней сбоку и беря под локоть. — Сейчас мы отправимся к нам, я отведу тебя в наш... — он замолчал, подбирая слово, чтобы не напугать ребёнка ещё больше, - в наш дом. Там ты придёшь в себя, отдохнёшь, а потом мы решим, что делать дальше. А что случилось-то?
В его голосе не было ни капли надменности, но в нём звучала твёрдость, которая заставляла верить. Слёзы как будто сами высохли, и девочка почувствовала себя куда увереннее. Неужели её злоключения закончились?
— Даже не знаю, с чего начать… — выдохнула Лера и приготовилась рассказать всю правду.
