ИГОРЬ
Что за жуткое свойство у некоторых людей – не видеть в жизни ничего хорошего? А ещё говорят, что в солидном возрасте спасают только воспоминания. Сам он или не достиг возраста мудрости, или совсем пропащий. Проснувшись среди ночи, опять не мог уснуть, пытался читать, потом долго лежал, стараясь вспомнить сон и таким образом схитрить – вернуться в него…
Наконец, попробовал воспользоваться вычитанным где-то способом: подумать о чем-нибудь очень хорошем, что было в жизни. И – на тебе – единственное, что пришло на ум – это море, какая-то редкой чистоты прозрачная осень, одинокая палатка между деревьев, две едва различимые фигурки на песке, а дальше – полное безлюдье.
И всё-таки пейзаж остался вдали от него, а вблизи замаячило что-то больное и страшное, как смерть с косой. Он застонал от тоски и безысходности. Неужели он такой ненормальный, что даже любовь, самое радостное и, как уверяют, главное в жизни чувство, проявляется в нем как болезнь?
...Сегодня Алёна зашла к ним в ординаторскую.
– Что, по-прежнему задарма пашете, социалисты?
Этот тон ей не шёл, и слова были не её, но, наверное, они помогали ей справиться с волнением. Ребята, молодцы, всё поняли и дружно зароптали:
– Да уж, это на вас, капиталистов, деньги с неба сыплются. Мы – бедняки-бюджетники, дали клятву Гиппократа, ей и служим.
После объятий и приветствий очень быстро все исчезли, как в воздухе растворились. Игорь остался с Алёной наедине. Он сидел за своим столом, бесцельно перекладывая бумажки и без конца поправляя сползающие с носа очки. С них он и рискнул начать разговор.
– Ну, как тебе моя новая оправа?
Алёна сидела напротив и делала вид, что пьёт кофе. Его пустая фраза повисла в воздухе, она как будто её не слышала. Смотрела в чашку и о чём-то думала. О чём?
Игорь открыл ящик своего стола, глубоко запустил туда руку и извлек на свет коробку из-под конфет "Виноград в шоколаде". Вот такой детский вариант для хранения любовных писем. Наугад он вытащил листок и стал читать вслух.
"Игорь! Я произношу твое имя по слогам, потом по буквам, потом пою его так, что буква "р" исчезает, и остается что-то сладкое, мягкое, с запахом мяты. И сама я превращаюсь в растаявшую конфету. И мир вокруг видится сквозь сиреневую дымку, и дождь за окном идет розовый и прозрачный, как малиновый сироп. Как случилось, что ты стал для меня всем: другом, братом, мужем? Ты учил меня отвлекаться от тебя – делами, заботами. Чтением… Но как я отвлекаюсь? Приготовлю что-то вкусненькое, сразу думаю: вот бы Игорь попробовал! Нахожу в книжке умную фразу, – не забыть Игорю пересказать! Это я так отвлекаюсь от тебя. У меня ощущение, что меня разрезали пополам, перепилили, как в цирке. И вот эти половинки мечутся, хотят соединиться и найти покой, а что-то не даёт.
Ты, конечно, человек особенный, необыкновенный. Я проще и примитивней устроена, и на многие вещи смотрю реальнее и прямее. И прекрасно понимаю, что для того, чтобы сделать решительный поступок, нужно быть по натуре решительным. Ты же такой или под влиянием минуты, или в приступе отчаяния, то есть бессознательно. Помнишь, каким ты был после командировки в Питер? Как говорила моя подруга, "можно брать голыми руками"… А я не взяла. Имей в виду: я испугалась не темного будущего нашего, а тебя. В таком состоянии решения не принимаются…"
– Новые очки тебе не идут.
Она сказала это ровно, абсолютно чужим голосом, перебивающим интонацию письма.
– Почему?
– Потому что делают из тебя бухгалтера.
Игорь еще раз поправил очки и внимательно вгляделся в красивое, нет, великолепное лицо. Лицо роковой женщины. Вот где природа не поскупилась! Волна возбуждения захлестнула его, и он буквально вдавил себя в стул, не позволяя рвануться к ней и схватить в охапку!
Он покосился на кушетку, стоявшую в углу. Смешно сказать, но именно она зажигала его так, как никогда широкая и мягкая супружеская постель. До той предновогодней ночи, когда он – дежурный врач и она – дежурная медсестра, не оказались вдруг в совершенном безлюдье и не выключили свет, чтобы лучше видеть падающий за окном пушистый снег, он и не знал, что такое настоящая страсть, считал её выдумкой писателей.
И вдруг в этой тёмной, тесной, пропахшей лекарствами комнатушке перед ним открылся такой дивный новый мир, что утром по его счастливому лицу все всё поняли. Поняли, и, как ни странно, промолчали. Даже Сергей, штатный остряк, "весельчак и соблазнитель деревенских дур", как он говаривал о себе, ограничился понимающим подмигиванием на планёрке, когда шеф отвернулся.
Продолжение здесь
Понравилось? У вас есть возможность поддержать автора добрым словом! Подписывайтесь, ставьте лайки и комментируйте. Делитесь своими историями!