Продолжение. Начало здесь: Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая
Пока мы корчились в судорогах от приключений земляков в Омске, Саня Плотников посолил и поперчил печень налимов и выложил её на раскаленный гранитный валун очага. Без масла, без муки кусочки быстро подрумянились и начали источать потрясающий аромат.
— Спасибо, Баклан, ты настоящий друг! — изрёк Генка, жмурясь в предвкушении деликатеса, и потянулся к поясу, где у него висел нож в кожаных ножнах.
Подцепил остриём самый маленький кусочек и, подставив снизу чумазую ладонь, чтоб не уронить печень на камни, осторожно перенёс лакомство себе в рот. Обжигаясь, широко раскрывая рот, как рыба в пустом ведре, изобразил гримасу блаженства. Мы тоже, урча от удовольствия, начали поглощать божественную вкуснятину. На камне осталась последняя, самая крупная печень.
Существует неписаный таёжный этикет, согласно которому никто не берёт со стола куски крупнее, чем могут достаться товарищам, а последнее со стола берёт только тот, кто попросит разрешения доесть. Обычно это казалось неприличным, и приходилось чуть ли не спорить, что делать с оставшимся на опустевшем столе куском огурца, хлеба или рыбы.
После традиционного кофе все дружно примолкли.
— Что-то меня совсем уже разморило, — зевнул Зайка.
— Может, покидаем спиннинг? — предложил Кришна.
— Саня! А доверишь мне после аварии свой моцык? — спрашиваю я Баклана, не в силах отделаться от смущения после того, как въехал на своём «Иже» в его хрупкую «Макаку».
— Бери, чё уж…
Завожу мотоцикл и трогаюсь в сторону трассы. Выехал на прямую и «дал гари», выжимая всё, на что способен лёгкий мотоцикл. Понравилось. Очень резвый. До моста, рядом с которым жили, работая в лесничестве, долетел за считанные минуты. Разворачиваюсь, и в обратный путь по прямому, как стрела, участку дороги около двух километров. Спускаюсь на косу, а там около нашей стоянки уже какой-то «Москвич» цвета «детской неожиданности» стоит.
Подъезжаю и с радостью вижу Наташу, мою наставницу, которая учила меня азам электросварки, когда я работал на заводе ЖБИ. Единственная в посёлке женщина, которая имеет собственный «четыреста двенадцатый». В неизменной цветастой косынке на светлой голове, в резиновых сапогах, спортивных трикотажных штанах и блузке без рукавов, Наташа сидит с парнями и о чём-то оживлённо беседует.
— О! Привет, Андрр-р-р-юха! И ты здесь?
— Угу. Здорово! Тебя каким ветром на Эмтегей занесло?
— Лёньку встречаю, чтоб рыбу домой отвезти. Они с Капитана по Хинике на водомёте сплавляются, сегодня должны быть здесь. А отсюда сразу до Кулу пойдут.
— Какого Лёньку? В Кулу тоже ты поедешь?
— Да, тот Лёнька… по фамилии Сирота который. Мы ж соседи по площадке с ними. Ещё чего. Ближний свет туда тащиться. В Кулу их ребята аэропортовские встретят.
— А… Ясно. Кушать хочешь?
Про Лёню Сироту мне говорить не хотелось. Когда-то мне родители рассказали, за что его родителей сослали на Колыму из Буковины. Тогда я впервые узнал, кто такие бандеровцы. Лёнька был обычным парнем, но что-то меня в нём отталкивало на протяжении всех лет знакомства.
— Не-е-е, хотела б — уже кушала б. Кофейку вот сейчас мне Сашуля вскипятит.
— Он не только кофе варить умеет. Пошла бы за него?
— Ой! За такого парня — хоть сейчас. Да молод он для меня больно. Ха-ха-ха!
Это такое удовольствие слушать Наташин смех. Такой искренний, чистый, заразительный. Все, кто находится рядом, всегда поневоле начинают улыбаться уже на первой минуте общения с этой обаятельной женщиной. Мне нравится Наташка, правда, старая она, уже лет тридцать, наверное. А может, даже тридцать два уже! А моя Танюха всё равно лучше всех…
— Сань! Клёвый аппарат. Как ты так быстро стопак и крыло заменил? Совсем незаметно, что авария была.
— Проехали. Забудем. Хочешь кататься — катайся. Мне не жалко.
И тут началось. Как обычно бывает, тяга к мотоциклу в нас всегда оказывается на порядок выше любых других развлечений. Какая рыбалка?! Какие грибы-ягоды, если едешь в лес на моцике! Там, где есть мотоцикл, не может быть ничего другого, кроме гонок до последней капли бензина.
Вслед за мной помчался на «Риге-22» Кришна, и мы с полчаса гоняли по трассе, попеременно меняясь: то я на мотоцикле — он на мокике, то он на «Макаке» — я на «Риге». Вернулись на косу. Садимся рядом с Наташей, Зайка прыгает в седло. Начинаются фигуры «высшего пилотажа» по прибрежной гальке. На спор. С азартом, с непостижимой яростью, энергией. Мы по очереди загоняем бедные мотоцикл и мопед до последней капли бензина в их баках. Зато никто не вспоминал ни про рыбалку, ни про возможность просто поспать часок-другой. Наконец-то мотобезумие закончилось, и все успокоились. Нет бензина — нет соблазна. Можно и порыбачить.
