Просыпается русский человек утром и думает: с какой несправедливостью в мире ему ещё побороться? Тут в себя бы заглянуть да помолиться для начала.
+
Те, кто ни разу ни пахал и не сеял, ныне учат как выращивать хлеб.
+
Главный вопрос к киношникам: наступит ли весна на Заречной улице?
+
Ребята у дома громко включили музыку в машине. Очень громко. Думают, что она должна понравиться всем окружающим. Думают, что все должны знать, что им весело или что им наплевать на всех. Лучше бы просто начали думать. А то хочется достать карабин да выстрелить по колесам. Но я пока думаю.
+
Странно ожидать от исторического персонажа, которого, скажем, воспитывали как великого князя, чтобы он имел убеждения марксиста, разговаривал как таксист или ковбой, а выглядел как хиппи…
+
Из подслушанного:
- По меньшей мере глупо кричать на берегу навстречу цунами, что это придумал Черчилль в 1918 году…
- Отчего же глупо?
- Потому что это придумано ещё во времена Адама!
+
- Теперь, когда вышла книга, что вы можете сказать о вашем романе?
- Не знаю, я сам пока на 340-й странице остановился…
- Медленно читаете?
- Медленно пишу. Новый.
+
Начать, что ли, талантливо ненавидеть Родину? Денег дадут, наград за заслуги перед Отечеством, может, даже премию Нобелевскую…
+
Она была настолько хрупкая, что, когда падал снег, ей приходилось уворачиваться от снежинок.
+
По поводу языка в книге «Романовы: преданность и предательство» знающие читатели задают вопрос: почему он проще и прозрачнее чем обычно в моих книгах? Во-первых, тут работали уже двое – я и Дмитрий Мизгулин. Во-вторых - и главное: это сознательный шаг, чтобы у романа был более широкий круг читателей.
+
Кому-то поговорить не с кем, кому-то – помолчать. Первые всегда донимают вторых.
+
Бабушки на скамейке:
- Ты представляешь, меня ведь в торговый-то не пустили. Ага, без этого их куаркода…
- Ну так… Ещё про кино скажи или театр. А я из-за таких как ты, дур, уже год на прием к врачу не могу попасть со всеми своими болячками, потому как врачей не хватает… От этого и сдохну. (во время ковида)
+
Те, кто подначивают к чему-либо, всегда остаются в стороне, когда начинается заваруха. Потому, если вас и ваших друзей кто-то подначивает в очередной раз идти на баррикады, а вам кажется, что он прав и надо идти, берите подначивающего за шиворот, вилы в бок и гоните впереди себя на те самые баррикады. Если он получит первую пулю, то хотя бы умрет как настоящий революционер и, в случае победы, у оставшихся жить будет возможность поставить ему памятник и носить к нему цветочки. Остальное – вопрос кто о ком и какие будет писать воспоминания. И помнить советскую школьную программу. «Старуху Изергиль» и сердце Данко: «Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что еще пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой… И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло…». Сам Горький накануне Первой мировой войны жил на острове Капри, и это было самое счастливое время в его жизни. Туда к нему и приезжали революционеры всех мастей, чтобы он научил их как вырывать сердце себе или другим.
+
Перефразируя Достоевского: либерал – это человек, который даже в безусловно хорошем на своей Родине находит плохое, а безусловно плохому радуется, как победе.
+
...бывает, что вокруг человека тысячи людей, и тело его найдут через полминуты после смерти, а он одинок... Но даже когда я совсем один, я не один. Со мною Бог. И когда я поскальзываюсь, Он буквально берет меня под локоток: спокойно, парень, держись, не падай. А вот, когда нет времени даже помолиться... Тогда уже и многочисленные друзья кажутся навязчивыми. А надо ещё хотя бы несколько строчек в день написать. Вот я о чем, когда говорю об одиночестве... В моем возрасте уже грех не думать о том, сколько тебе осталось…
+
Писателем, художником, музыкантом стать легко. Достаточно подумать, что ты таковой, а потом объявить.
+
Похоже, только я один не знаю, как нам обустроить Россию. Но я хотя бы знаю, как её не сломать в очередной раз.
