Продолжение. Начало тут
Поскольку большинство наших читателей смотрели этот фильм более 20 лет назад, и многие так и не досмотрели до конца, то сейчас будет небольшой рассказ о том, что предполагалось показать в этом фильме.
Начинается действие фильма в пять утра 1 марта 1953 г. Истопник Дома Культуры "Трудовые резервы", что в Плотниковом переулке г. Москвы, Федя Арамышев возвращался домой. Федю играет "главный по придуркам" в российском кино Александр Баширов.
А в это же время по тому же переулку к "генеральскому дому", что напротив этого самого ДК, с опаской приближался корреспондент шведской газеты социал-демократической направленности "Скандинавская рабочая газета" Александр Линдберг, который прибыл в Москву в краткосрочную командировку.
Шесть машин и два десятка сотрудников вели его сейчас по Москве. Три машины уже стояли по маршруту, три темными тенями проскальзывали в объезд по переулкам, чтобы остановиться впереди, вроде заночевать с потушенными фарами.
Вот на одну такую из гэбешных машин наружки, трофейный "опель-капитан", и наткнулся Федя Арамышев. Посчитав, что в машине никого нет, Федя попытался отломить декоративную деталь на капоте "опеля".
Но тут из машины выскочило три человека, а потом еще появилось трое неведомо откуда, и начали Федю очень жестоко бить, а потом затащили и заперли в будке дворника. На этом пока линия Феди заканчивается. Ему дадут 10 лет, которые он отбудет от звонка до звонка.
А шведа в это время берут в "коробочку" грузовик с углем и автоцистерна, которые тоже из наружки МГБ. Шлангом автоцистерны шведа сбивает. Но из повреждений всего лишь перелом носа. Тут же набегает куча замаскированных чекистов, одна из которых представляется Соней Мармеладовой, врачом из ближайшей поликлиники.
Соня, которая то ли врач, то ли проститутка, то ли агент МГБ, то ли все вместе, подхватывает шведа и везет его на запряженных лошадью санях в грузинский ресторанчик. Вместе с ними едет и другой чекист, водитель автоцистерны. Напоив шведа в ресторанчике, Соня ведет его в мужскую баню, где у нее то ли комнатка по приему клиентов, то ли конспиративная точка МГБ, то ли все вместе. Там, вступив со шведом в половую связь, Соня Мармеладова узнает цель приезда шведа в Москву, что он делает в пять утра на московских, зимних улицах.
А приехал он, чтобы передать привет генерал-майору медицинской службы, директору Института нейрохирургии Юрий Георгиевичу Клинскому от его сестры-эмигрантки, проживающей в Швеции.
Вот утро в квартире Клинского. Большая, шестикомнатная квартира, хоть и отдельная, но почти как коммунальная. Проживают в ней Клинский, его жена Наташа, сын Алексей, психически больная мать генерала, две племянницы Наташи, Белла и Лена, домработница Надя, водитель Коля и лайка Фунтик.
Это, в отличие от детективной линии со шведом, показана такая сатирическая комедия нравов жизни советской "элиты" во времена "культа" и антисемитской кампании. Огромная квартира похожа на комиссионку, все друг на друга орут, только генерал, дернув стакан коньяку, спокоен как мамонт.
Кстати, особого преследования евреев не показано. Ничего такого зверского. Все буднично Вот девочки в шкафу. Вот сын Алексей с дюжиной юных черносотенцев бьют двух соседских мальчиков евреев, в связи с чем он награждается медалью "За победу над Абрамом", что учреждена в их банде. А еще генералу надо уволить 12 евреев из института.
Эпизод в Институте возвращает нас к детективной линии. Генерал едет к себе в Институт. Хлопнув очередной стакан коньяку и позанимавшись в служебном кабинете со старшим ассистентом Анжеликой оральным сексом, Клинский отправляется в палату к таинственному больному, которого врачи называют "Железной маской".
На самом деле это никакая не "Железная маска", а
— Больной Стакун, поступил 25 февраля распоряжением 03/801, прибыл вчера, история болезни прилагается.
— В истории болезни значится, — Клинский поднял вверх палец, — что Стакун был помполитом отдельного железнодорожного батальона Сахалинской дороги в 32–35 годах. Лекпомом того же батальона в этих годах был я. Но мы не встретились.
— Ты пьянь запойная в генеральской форме, — вдруг медленно и ясно произнес Стакун, подтягивая длинные белые слабые свои ноги, — а может, это я тебя не видел в батальоне… А может, это и не ты был в батальоне, а может, это я был лекпом Глинский в батальоне.
Это двойник Клинского, которого МГБ готовит для публичного процесса над "врачами-убийцами", по которому должен был проходить обвиняемым и генерал. Чтобы разбавить русскими еврейских "врачей-отравителей". Двойник нужен был на тот случай, если Клинский откажется участвовать в спектакле. И очень тут к месту оказался швед, который привез из Стокгольма привет от вашего мальчика сестры-эмигрантки.
Генерал вернулся вечером домой, а тут и швед вместе с врачом-проституткой-агентом МГБ Соней Мармеладовой пожаловал. Но генерал спустил его с лестницы. А на улице Соню уже поджидал на машине ее муж - Дмитрий Карамазов, тоже сотрудник МГБ.
Он отобрал у шведа паспорт и сказал, чтобы тот утром же улетел в Швецию. Попеняв шведу на отсутствие эрекции, Соня села в машину и укатила с мужем.
Но швед бросился назад к генералу предупредить, что за тем следит МГБ. Карамазов и еще двое сотрудников остановили шведа и убили его. Теперь Клинскому можно было еще и предъявить обвинение, что он убил связника иностранной разведки, чтобы скрыть свои порочащие связи.
Но Клинский уже почуял не ладное. Он отправился на светский прием к своей любовнице, Герою Социалистического Труда, академику, директору Института продления жизни Шишмаревой. Ей около 60-ти лет, она содержит у себя светский салон, который посещают дипломаты, актеры МХАТа, ученые. Играет Шишмареву главный режиссер Московского ТЮЗа Генриетта Яновская. Роскошная женщина, такая советская "аристократка". Обещала т. Сталину, что обеспечит, чтобы он прожил до 130 лет.
Здесь тоже сатира на быт советской "элиты." Но к Шишмаревой Клинский пришел, чтобы оторваться от слежки. Пора рвать когти. Он оставляет у Шишмаревой свою генеральскую шинель, переодевается в чье-то пальто, брюки одевает лампасами внутрь и сбегает. Ему надо где-то переночевать. И он подается к учительнице сына Варваре Семеновне Бацук, безнадежно одинокой, комплексующей толстухе.
Та его принимает, но просит об услуге. Она давно в него влюблена, и так как он, скорее всего, скоро сгинет, то пусть сделает ей ребенка. Генералу пришлось согласиться. А утром он отправляется на пригородную станцию, чтобы уехать на поезде в Астрахань. Но агенты МГБ уже оповещены. Вот эта тетка,
которая под видом разыскивающей по фотографии сына (прямой плагиат из "Момента истины В. Богомолова) ходит по вокзальчику, опознала его. И вот уже два взвода конвойных войск на грузовиках и операми на мотоциклах окружают на путях генерала.
Собравшемуся народу объясняют, что задержан агент иностранной разведки, который с Каспия пробирался Москву к своему связнику из ЦРУ.
Клинского бросают в фургон с надпись "Советское шампанское". Отъезжают в лесок. Туда чекисты подвозят четырех зэков-активистов, "козлов", стукачей лагерных с зоны. Их сажают в фургон к Клинскому, чтобы они над ним совершили насильственные действия сексуального характера орально и анально. Надо это, чтобы психически его сломить, чтобы сотрудничал с органами для будущего процесса. Следаки гэбешные уже и дело сфабриковали, Клинскому осталось только готовые протоколы допросов подписать Тут же в генеральской форме и "Железная маска" из Института.
Генерала насилуют. При этом Герман для реализма консультировался с соответствующими "специалистами".
– Я взял урок, и они мне говорили: "Эй, начальник, тут он так животом не сыграет... Тут надо колено ставить..." А про лопату мне рассказал Илюшка Авербах...
Но оказалось, что "концепция поменялась". Зря они старались. Пришла команда от т. Берии Клинского отпустить и везти на дачу к т.Сталину, который помирает от инсульта. На всякий случай чекисты "козлиного" пахана тут же у "воронка" забили насмерть лопатой, которой насиловали генерала. Кстати, актер, игравший пахана, главного насильника, сыграл очень натурально изобразив экстаз, но вот в титрах его имя не упоминается. Может, посмотрев материал, поняв во что угодил, запретил указывать свое имя?
При освобождении Клинского появляются новые гэбешники, из них двое бывших членов лапшинской опергруппы из Унчанска из фильма "Мой друг Иван Лапшин. В т.ч. простой и незатейливый Вася Окошкин, но сейчас он уже матерый волчара. По заданию т. Берии Вася везет отмытого, побритого, переодетого Клинского в Кунцево к умирающему т. Сталину.
А там командует всем т. Берия. У него температура от простуды.
Была надежда у т. Берии, что нейрохирург Клинский сделает операцию и удалит гематому, но это никто в мире т. Сталину в его состоянии не сделает. Помассировал Клинский т. Сталину живот, освободил от газов, поцеловал руки умирающему Вождю и Учителю, и тот испустил дух.
Генерала вчистую отпускают, уважительно, на правительственном ЗИСе привозят домой. Но встретившись с женой и сыном, он исчезает. Через несколько дней власти выпускают некролог о его смерти.
Финальный эпизод фильма относится к 1963 г. Отсидев десять лет, освобождается дурачок Федя Арамышев. Едет в Москву. За рычагами трактора будущий ментовской Казанова, актер А. Лыков.
А в поезде Федя знакомится с проводниками и одним их них оказывается Клинский. Два проводника, поездная проститутка с малолетним сыном, и дурачок Федя. Вот теперь его окружение. И вполне он этой вольной жизнью доволен. Сидят они на платформе, закусывают, а Клинский взяв в обе руки вагонные рессоры пытается на спор, когда поезд идет на подъем, удержать на голове стакан с портвейном.
Поезд идет, а стакан не падает. Финал.
Вот такое содержание сценария, а что снял Герман, вы и сами видели. Сам же Герман считал, что снял веселый фильм. Вот что он сказал в одном из интервью.
- Я смотрел фильм два раза, и у меня создалось впечатление, что принципы мизансценирования, построения кадра и организации звука нацелены на создание атмосферы веселой, почти бурлеска, а разговоры идут о кошмаре, трагедии. Существует какое-то опьянение...
- Это правда. Текст веселый и забавный. Иногда я удивляюсь, что люди не смеются. Американцы и японцы много смеялись во время просмотров. Мы старались, чтобы получилось забавно. Но, может быть, это не до всех доходит.
P.S. Тут читатели спрашивают риторически - а почему аборигены съели Кука, что Герман сделал с "Трудно быть богом". На этот вопрос у нас есть давно ответ.
