Танины каблучки застучали по асфальтированной дорожке к шахтному медпункту.
Как-то неуверенно застучали… Горестно будто.
Словно остановиться хотели.
Андрей догнал Татьяну, взял за руку:
- Тань!.. Ты говорила, что… у нас не будет ребёнка.
- Говорила. И – говорю: Маринка – не твоя дочь.
-Таня!.. А любовь… наша?
Таня усмехнулась:
- Любовь?.. Видно, не хватило… моей любви, – одной на двоих. Да и не вовремя случилась она. Для тебя – лишь забавой была… между серьёзными делами… между твоими пятёрками… докладами, студенческими научными конференциями. Тебе просто отдушина была нужна. Помнишь, как ты отнёсся… к моему девичеству… к тому, что… впервые. Какая ж любовь, Андрей… если вот так.
Он бережно сжимал её тонкие пальчики… А Танюша не спешила забрать руку из его сильной ладони.
- И беременность моя стала для тебя досадной неожиданностью… а не радостью, как бывает, если… любишь. – Подняла на него потемневшие глаза: – Спасибо тебе, Андрей… что не отказался тогда от меня… не бросил. – Улыбнулась, чтоб сдержать слёзы: – А мне любви хотелось. Мы с тобой к свадьбе готовились… И платье моё было готово… и я убеждала себя, что всё у нас хорошо, и платье свадебное – самое красивое, такое, как я хотела… и будет свадьба, ребёнок, семья. Только счастья по приказу… по обязанности не бывает. Нет такого райкома, чтоб имел власть над любовью.
-Тань! Не в райкоме дело!
- Не в райкоме – так в твоей ответственности.
- Разве это плохо?
-Я же говорю, Андрей: спасибо, что не бросил меня. Ответственность не заменила бы тебе счастье. А мне – какое счастье без твоего.
-Ты…любишь его… Саньку?
-Мне идти пора, Андрей. Я на работе.
- Ты… счастлива?
-Счастлива. И – люблю. У нас с Сашей семья… дочка и сын.
-У нас с тобой… тоже могло быть так.
- Значит, не могло. Ты к нам не приезжай. Ни нам с тобой… ни тебе с Мариной видеться незачем.
Это так кажется, что каблучки тонкие и лёгкие…
Это так кажется, что Танюшка легко и быстро убежала в медпункт.
Никогда каждый шаг не был таким тяжёлым…
Хорошо, что Любовь Максимовна, фельдшер, ушла к Ромашову, в административно-хозяйственную часть.
Таня уронила голову на стол. Не сдержала слёз. Горестно всхлипывала и шептала:
- Санька!.. Санечка! Родной мой… прости. Прости, Санечка… Где ж мне сил взять…
Вечером Санька подъехал к шахтному медпункту: он всегда встречал Танюшу, если не дежурил в части. Всмотрелся в её глаза:
- Устала?
Таня пожала плечами:
- Как обычно. Домой хочется… – Чуть сжала ладонями грудь: – Маленького покормить.
От её мимолётного движения… от слов про сына Санькина дневная тревога вмиг улетучилась.
А в машине, уже по дороге домой, Таня сама заговорила:
- Знаешь… Сегодня было совещание главных инженеров.
- Знаю.
-Андрей… Мельников приходил ко мне в медпункт.
- Знаю. Я приезжал в шахтоуправление. Чекунов вызывал – по поводу учений.
-Сань!..
- Ну, что ж мне – при всех надо было… ему, Мельникову, морду бить, – усмехнулся Саня. – Не к лицу горноспасателю. Вот отдежурю, – рвану на «Степновскую». Объясню Андрею Михайловичу… чтоб не ходил к моей жене в шахтный медпункт.
- Сань!.. Я не разрешила ему видеть Маришку.
Саня помолчал.
- Знаешь, Тань… Я не представляю, как жил бы, – если б знал, что у меня есть дочь… а увидеть её я не могу.
- А мне… хоть и из кухни, но хорошо и громко объяснили, что Мельникову ребёнок будет обузой. Что рождение ребёнка изменит… нарушит его планы. Я всё поняла. Зачем ему теперь видеть дочку? Зачем нашей Маринке какой-то отец, – кроме тебя?
Саня остановил машину:
- Тань!.. Я набью ему морду. Я не отдам ему тебя и дочку… Но… ты же любишь его…
-Всё… давно заледеневшее.
- А растает лёд?
- Я твоя жена.
… -Это… что?
Михаил Петрович удивлённо приподнял брови, повертел в руках мягкого белого медвежонка. Вообще-то, собирался взять с полки чистый носовой платок… А Умка этот выпал из шкафа.
Ирина Игоревна растерялась:
- Это… Миша!.. Это…
-Ясно. В Ольховку собралась? Я сказал, чтоб ты и думать не смела! – загремел Мельников.
-Миша… Миша! Мы с Леночкой… Мы уже съездили… в Ольховку. Мы видели… девочку.
Михаил Петрович отбросил игрушечного медведя:
- Зато вас – догадываюсь! – никто не хотел там видеть!
С полки шкафа услужливо – будто повинуясь громовому голосу главного инженера «Верхнереченской» – посыпались крошечные девчоночьи платьишки. В довершение ко всему упала на пол наспех спрятанная в шкафу коробка с куклой.
- Основательно подготовились! Смотрю, – никого не обрадовали своими подарками?
- Миша!.. Мы хотели…
Мельников устало потёр ладонью лоб.
Он тоже… когда-то очень хотел, чтобы Ириша родила дочку…
А потом эта девчонка… ПТУ-шница… или как там… – которую Андрей привёз в дом, неожиданно стала сбывшимся – показалось… – счастьем. Он её дочкой называл. А счастье всё ж не сбылось: Андрей сказал тогда, что у них с Татьяной не будет свадьбы…
Горько заметил:
- Не догоните вы с Леночкой… то, что прошло. Внучку захотелось?.. Нет её у тебя.
- Миша! Она же есть! Такая славная девочка! Наша!
- Никогда она не будет твоей. Я сказал тебе: не смейте со своими проснувшимися чувствами топтаться по чужому счастью.
- Миша!.. Неужели ты не хочешь её увидеть?
-Я много кое-чего… хотел. Запомни, Ира: кроме твоего… хотенья, есть Татьянино счастье. А ты своё не купишь – вот этими платьишками и куклами с медведями. Счастье, Ира, дороже стоит.
- Это же наша девочка! Почему мы не можем видеть её… заботиться о ней!
Мельников вздохнул:
-Скажи спасибо Татьяне… что она тогда ушла. А останься она, – кто знает… Вдруг не удержалась бы – из-за своей девчоночьей любви к Андрею… Ради любви своей, да из-за того, чтоб тебе угодить… решилась бы на…
-Миша!..
-Самое разумное, что ты можешь сейчас сделать, – просто ждать, когда женится Андрей. Может, и внучку дождёшься.
… - Я же знаю – соскучилась ты… одна.
Люда вспоминала слова Андрея. В ту ночь пошатывало его от выпитой самогонки. И – послышалась насмешка: соскучилась ты… одна.
А сейчас понимала: не было насмешки в его простых словах… Лишь горечь.
И бросало в жар: соскучилась…
Алёшке, сыну, четвёртый год.
А Роман, Ромка… погиб, когда она и сама ещё не знала, что беременна.
Вот такая… вечность.
Без сильных рук.
Без ласковых и… бессовестных губ.
Без такой желанной нежности.
А Андрей…
Алёшка так уютно спал у него на коленях.
И… поцелуй его был таким глубоким… и долгим-долгим.
Бросало в жар: вспоминала его по-мальчишески нахальные, бесстыдные руки…
Сегодня показалось, что инженер Мельников снова пьян.
Не выдержала, – постучала в его комнату.
Андрей Михайлович сидел за столом, что-то поправлял в чертежах. Удивился:
- Людмила Анатольевна?.. Что ж не спите, – так поздно.
Люда перевела дыхание.
Не пьян – ничуть.
Просто – устал.
Не только оттого, что сегодня был в забое – с утра… А это – почти две шахтёрские смены.
Он сильный. Будет надо, – все четыре смены отработает с мужиками в забое.
А усталость – от какой-то горькой безысходности.
Любит… Татьяну свою?..
Тогда, в шахте… На её неслышное признание - я люблю вас... - сказал:
-Вы простите меня… за ту ночь. А о другом… не надо.
А сейчас она не знала, что ему ответить… Действительно, – поздний вечер… и завтра – на работу.
-Я…
Он понял.
Подошёл к ней, обнял её плечики.
Она прикрыла глаза:
- Я… не уйду.
-Люда!..
Всколыхнулась ночь за окном… и вся земля.
Он взял её на руки.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15