Раз грустит Танюша… Значит, так и не полюбила.
Значит, за любовь Санька принимает простую Танину благодарность.
И рождение сына – лишь благодарность… а не свидетельство их любви.
И Саня всё же решился:
- Тань!.. Я тут подумал. Андрей должен знать, что у него есть дочь.
-Ничего он не должен. Тем более, – дочери у него нет… Впрочем, не знаю: может, и есть. Но у нашей Маринки другого отца, кроме тебя, нет. И никогда не будет.
Сильная ты, Танюха.
Знаю: всё так и есть, как ты говоришь. Всё так и будет.
Знаю: не предашь. И – не изменишь мне. Верю тебе…
А… любовь, Тань?.. Думаешь… – без неё можно? Я с нашего с тобой детства ждал, что ты меня полюбишь…
… Елизавета Никитична недавно головой покачала:
-Танюша! Так ты, чего доброго, специальность свою забудешь… забудешь всё, чему тебя в медучилище учили. Давай-ка – выходи на работу. В шахтном медпункте тебя ждут. А с ребятами я сама справлюсь. Да и Анютка часто приезжает, – поможет.
Тане и самой хотелось работать. Только как же кормить маленького…
Мать поняла Танюшину тревогу. Улыбнулась:
- Шахта – не за тридевять земель. В обед прогуляемся с колясочкой.
-А Саня разрешит?
А Саня нос задрал – от гордости, что для жены важнее всего его разрешение… И – разрешил: мать права, – Татьяне работать надо. Для чего ж училась.
А тут ещё такое интересное дело выяснилось: Танюшка своими тонкими пальчиками умеет вправить вывих… И безошибочно определяет перелом. Такие умения в шахтёрском медпункте незаменимы. Мать Татьянина, Надежда Григорьевна, припомнила: дед Пантелей, а Татьянин прадед, славился этим. Был здешним костоправом. Случалось, предсказывали шахтёру, что он и ходить-то не будет… А он через два-три месяца в шахту, в самый забой, возвращался. Похоже, прадедово умение в Танюшке и отозвалось.
… Андрей остановил машину на краю улицы. Опустил голову на руль.
Не верилось, что это может сбыться… И он увидит свою дочку… их с Танюшей дочку.
К Таниному дому решил пойти пешком.
Горноспасатель Санька Стрельцов – Танин сосед, значит, его дом – рядом.
Андрей не знал, что скажет сейчас Тане…
Просто ему надо было увидеть дочку.
И он её увидел…
Санька – в горноспасательной форме, видно, с дежурства в части, – на минуту заскочил домой. Андрей остановился чуть поодаль. Сквозь красивый кованый забор на добротном кирпичном фундаменте отсюда, из-за разросшихся соседских вишен, хорошо был виден просторный двор Стрельцовых.
Санька подхватил на руки девчушечку в одуванчиково-жёлтом сарафанчике, закружил её – так бережно и… счастливо, что у Андрея перехватило дыхание… Даже глаза прикрыл – от ласкового голосочка, что звенел счастливым звоночком:
-Папа!.. Папа, папа!..
Девчушка крошечными ладошками гладила Саньку по голове.
А потом принесла ему полную миску спелых вишен.
А ещё во дворе – новенькая коляска. Синяя с белым – такие обычно для мальчишек покупают.
Девчушечка приподнялась на носочки, заботливо заглянула в коляску, осторожно покачала её.
В жаркий полдень на поселковой улице безлюдно.
Никем не замеченный инженер Мельников вернулся к машине.
У поворота на «Верхнереченскую» притормозил: заехать, что ли, к деду Ивану… Сегодня маркшейдер Веденеева не выполняет расчёты промышленных запасов угля на действующем горизонте. Дедову самогонку можно будет выпить одним махом… чтоб забыться, – хотя бы до утра.
Но в третью смену надо спуститься в забой: в шестой западной – плановая проверка дегазации.
В общежитии Алёха показал инженеру Мельникову рисунок. Андрей Михайлович улыбнулся: горный комбайн. На днях он рассказывал мальчишке, какие бывают угольные комбайны, даже нарисовал веточкой на дороге очистной широкозахватный «Донбасс-1Г». Алёха смотрел внимательно и серьёзно, и вот теперь сам нарисовал. Андрей кивнул Людмиле:
- Выбор сделан. Мы с вами имеем дело с будущим машинистом горного комбайна.
Инженер Мельников улыбался… А Людмила заметила: в глазах его – та же горечь…
Не отважилась спросить, – видел ли дочь… встретился ли с Татьяной.
Татьяну по-женски осуждала: что за капризы, – раз инженер Мельников всего несколько дней назад узнал, что у него есть дочь!
Какими бы ни были обиды… Но – есть дочь… и есть её отец.
А Татьяна – со своими капризами – просто не знает, как жить вот с этим… с чем Людмила живёт четвёртый год: Ромка очень хотел сына… И даже не успел узнать, что она беременна.
И Алёшка знает отца только по фотографии. На днях долго рассматривал альбом. Потом поднял на мать задумчивый и серьёзный взгляд:
-Андрей Михайлович похож… на папу. – Провёл ладошкой по Ромкиной фотографии, – будто для того, чтоб она отчётливее стала: – Да, мам?
-Шахтёры все похожи, – кивнула сыну Людмила. Чтобы отвлечь мальчишку, перевела разговор на другое: – Расскажи, за что тебя в садике нянечка в угол поставила.
Через несколько дней Андрея вызвал к себе директор шахты:
- Собирайся, Мельников. На «Ольховской» – совещание главных инженеров.
- Я ж ещё не главный, Владимир Павлович. Мне завтра надо проверить вентиляцию в откаточном штреке. Потом с Людмилой Анатольевной посмотреть чертежи и внести поправки в технико-экономическую разработку.
Чекунов скрыл улыбку:
- Кто ж спорит, Андрей Михайлович. С Людочкой… с Людмилой Анатольевной я б и сам целый день работал. И с чертежами, и с поправками… и без них. Вполне понимаю, что тебе с Людмилой Анатольевной интереснее, чем на «Ольховской». Только тебе надо быть на совещании: Михайлина в Управление вызвали, ты за главного поедешь. Справишься. Привыкай, – пригодится. А про Людочку… про Людмилу Анатольевну… скажу тебе, Мельников…– Владимир Павлович подмигнул: – Чему нас с тобой Пушкин учит? Помнишь?.. «Чем меньше женщину мы любим… тем легче нравимся мы ей». Вот и руководствуйся. Пушкин в любви… во всех этих делах разбирался, – будь здоров. На совещание возьмёшь с собой перспективный план. Домой будешь возвращаться, – тормозни в Парамоновой балке: там по склонам – ромашки большущие… и колокольчики. Соберёшь букет. Людмиле понравится.
Перед совещанием мужики курили у шахтоуправления «Ольховской». Андрей оглянулся на стук каблучков, что прозвучали каким-то желанным воспоминанием…
Таня?..
Таня, Танюша…
В коротком белом сестринском халатике – горноспасатель куда смотрит…
На секунду приостановилась, напомнила главному инженеру с «Ольховской»
- Павел Максимович, завтра в одиннадцать – на массаж. Не пропускайте.
Вот, значит, как…
Шахтёрская медсестра, значит.
Елисеев, механик с «Отважненской», толкнул плечом Андрея, ухмыльнулся:
- Хороши медсёстры на «Ольховской», да, Мельников? Только ты зря на неё пялишься, –аж забыл, небось, зачем сюда приехал. Она, Андрюха, замужем. Да, – тонкая-звонкая… Не поверишь: двое детей у неё. И муж – командир горноспасательного отделения. «Хороша была Танюша… краше не было в селе». Хороша. Да не про нас. Идём, совещание начинается.
В перерыв Андрей подошёл к шахтному медпункту, закурил.
Татьяна сама вышла.
Оба не заметили, как к шахтоуправлению подъехал Санька.
Смотрел Санька, как они стояли друг напротив друга, не поднимали глаз… Перекатывали ногами камешки на дороге.
Разговора Санька не слышал.
Да и слушать что…
Санька рванул с места – только облако пыли за машиной.
Андрей искал нужные слова…
-Тань!..
- Если ты по делу, – говори быстрее. Мне некогда, – сухо известила Татьяна.
-Тань!.. Дочка… – моя?
- Не твоя. Всё?
-Тань!..
-Ты по-прежнему слушаешь маму и тётю Лену? – усмехнулась Татьяна. – Рада, что ты… такой послушный сын и племянник. Только говорить нам с тобой не о чём.
- Тань!.. Ты не сказала, что она…дочка наша, родилась.
Таня старалась говорить холодно и надменно… А тёмные ресницы влажнели… И от незажившей обиды… и оттого, что Андрей был совершенно прежним, прерывался голос:
- А я понятливая. Да и мама с тётей говорили очень громко… Зачем будущему аспиранту такая обуза – беременная девчонка из медучилища!
-Тань!.. Я все эти годы представлял… какой бы она была… Запрещал себе думать об этом… и всё равно думал.
-Правильно запрещал. И – неправильно представлял. У тебя нет дочери.
-Тань!.. Разреши мне увидеть её.
- Нет. У моей дочки есть отец. Самый родной.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15