Найти в Дзене
Полевые цветы

Счастье всегда вовремя (Часть 20)

С Ромкой случилось у них… Впервые – и у неё, и у него.

А как случается, когда ей – семнадцать, а ему – едва за восемнадцать…

Несмелым, стыдливым первоцветом.

Потому и вздрагивала Людочка, и хотелось руками закрыться – от слов, что больно хлестали. А Валюша, старшая сестра, возмущённо и беззастенчиво – при матери и крёстной – сыпала упрёками:

-А никто тебя не учил, – чтоб с мужчиной… до свадьбы! Чтоб жить с мужчиной – до свадьбы!

Какое – жить…

И было-то – три раза. Последний – перед той Ромкиной сменой, когда в шахте произошёл внезапный выброс угля.

И вспоминалась – лишь их стыдливость.

Неясное желание ласки всколыхнулось после головокружительно долгого поцелуя… и бесстыдных прикосновений сильных рук Андрея…

И хотелось его силы… и боялась. И стыдно было… – когда он поднял футболку и… очень бережно трогал губами…

А он чувствовал, что она боится, и сдерживал своё желание.

Негромко сказал:

- Не надо сейчас… Я провожу тебя.

У двери её комнаты повторил:

- Не надо…

Она виновато прошептала:

- Я люблю тебя.

Он коснулся губами её волос, полуопущенных ресниц… потом нашёл её губы.

И всё же сказал:

- Люд!.. У тебя всё хорошо будет. Только я… не хочу быть причиной ещё одного твоего несчастья.

- До сих пор её любишь…

Андрей не ответил. Напомнил, как девчонке-школьнице:

-У тебя завтра в восемь тридцать совещание в геослужбе шахты – по гидрогеологическим условиям новой выработки.

Чтоб не расплакаться при нём, Люда быстро ушла в комнату.

А Андрей вышел на улицу. Закурил.

До сих пор её любишь…

Скорее, – влюбился…

Скорее, – лишь сейчас влюбился в Танюшу… В чужую жену и… мать их дочери.

Влюбился в Таню – в такую, какой она стала сейчас. Волнующей, сокровенной тайной угадывалась в ней совсем другая – не девчоночья – нежность. Была Танюшка по-прежнему тоненькой… Но взгляд упал на покруглевшую… и потяжелевшую грудь.

Отчаянно ревновал её к Саньке Стрельцову. Ночью просыпался, подолгу курил.

Чужая жена…

И с ней сейчас Саня.

И нежность её – для Саньки.

И дочку, их дочку… Выходит, не ему родила она дочку, а Саньке.

Вот что такое безвозвратность.

А Людмиле… Людочке не нужна эта горькая, безотрадная пустота в его сердце.

…А через несколько дней к инженеру Мельникову зашли мужики: как не отметить пуск новой конвейерной ленты в откаточном штреке! И самое подходящее – отметить это событие в шахтёрском общежитии: не любая жена радушно встретит вечером вот такую шумную ватагу, только что поднявшуюся на-гора. Механик Ермаков горестно покачал головой:

- Не, мужики… Моя… – приподнятой рукой выразительно изобразил кобру, – однозначно не обрадуется…

-А моя Катюха на неделю к матери уехала, – развёл руками начальник участка внутришахтного транспорта Шевцов.

- И со всем, что приготовила Катюха на неделю, ты управился за три дня, – догадливо ухмыльнулся мастер-взрывник Юрка Кондратьев.

- Так и я ж – об этом, – признался Павел Григорьевич. – Кастрюли Катюхины пустые, мужики.

-Хоть помыл – кастрюли-то? – вздохнул Кондратьев. – С Катюхи твоей станется: примерить немытую кастрюлю тебе на голову.

Начальник смены Стрепетов оставил задумчиво-изучающий взгляд на инженере Мельникове:

- Мужики!.. А это ж – идея! Рванём к Андрюхе, в общагу! А что?.. Коброй он пока не обзавёлся, – так держать, Мельников! Учись на чужих ошибках!

Шевцов глубокомысленно засомневался:

- А раз кобры нет, то и кастрюль нет – даже пустых. Самогонку рукавом занюхивать будешь?

- Обойдёмся! – Стрепетов ребром ладони решительно рубанул воздух. – Сало есть, Андрюха? А лук?

Мельников кивнул.

- Чтоб ты знал, Шевцов! – торжествующе заметил Стрепетов. – Под самогонку больше ничего и не надо: было бы сало с луком. От кастрюльных излишеств теряется вся ценность… всё очарование самогонки. За хлебом по пути заедем.

На шум в коридоре выглянула маркшейдер Веденеева. Андрей Михайлович остановился:

- Людочка! Людмила Анатольевна! Картошечки бы поджарить. Мы вот – с пуска конвейера в откаточном.

К несказанному удивлению мужиков, большущая сковородка с золотисто-румяной картошкой появилась на столе – не успели и по второй выпить.

-Нуу… ты, Мельников… Ну, ты, Андрюха!.. – не находил слов Стрепетов. – Ты тут… неплохо устроился, – с такой картошкой-то! Это ж под самогонку – первое дело!

- А очарование? – резонно напомнил начальнику участка Шевцов. – Ты, если что, не стесняйся, Валерий Александрович. Подать хлеб?.. Сало бери, – видишь, какое! С прослоечкой! А за картоху не переживай: мы сами справимся.

Ценность самогонки не утратилась и от салата, что быстро приготовила Людмила Анатольевна. Юрка Кондратьев окинул взглядом стол:

- Да тут у нас – как на Ерёмину свадьбу. Наливай, Мельников.

Андрей Михайлович разлил по рюмкам самогонку.

А самому отчего-то не пилось…

Встретились взглядами с Людмилой Анатольевной. А потом провожал её глазами – она просто и умело хозяйничала за столом.

Разошлись мужики далеко за полночь.

Людмила принесла из кухни вымытые тарелки и рюмки.

Инженер Мельников взял её за руки:

- Не уходи…

И случилось… стало единственным.

Без прошлого, без воспоминаний… Без былых обещаний и надежд.

Стало просто желанным счастьем.

И впервые ему хотелось… Чтоб не только сладким жаром захлестнуло…

Хотелось – медленно-медленно.

Чтоб чувствовать, как она затаила дыхание… как прогибается её позвоночник.

На мгновение останавливался, находил губами её губы… И снова – медленно-медленно… и глубоко.

До её тихого стона.

Имя её повторял: Людочка…

Называл её – маленькая моя…

А потом, уже в полудреме, счастливо почувствовал, как она бережно укрыла его одеялом…

Утром вошёл к ней в кабинет:

- Людмила Анатольевна!.. Я сказать хотел…

Хотел сказать просто: люблю…

А в глазах её полынной горечью синева всплеснулась – от ожидания услышать:

- Прости… Не надо…

Заторопилась:

-Меня главный механик вызывает.

В коридоре зарокотал Стрепетов:

- Мельников! Спускаемся!

Что такого: обычная смена…

Надо разобраться, почему в четвёртой западной слабо работает водоотлив… В транспортном штреке проверить освещение…

Обычная смена…

А почему-то взял Людмилу за руку, сказал какие-то мальчишеские слова:

- Ты… жди меня.

И за минуту до того, как шахтная клеть остановилась в километровой глубине, отчего-то показалось, что впереди – до подъёма на-гора – целая вечность…

И как жаль, что у Людмилы сегодня дела на поверхности.

Как хотелось… Как надо было, – хоть на минуту подойти к ней… в шахтном полумраке рассмотреть чуть усталую синь в её глазах…

А ресницы её тревожно встрепенулись –в ответ на его слова, что сказал ей перед спуском:

- Ты жди меня.

Смена близилась к середине. Инженер Мельников хмурил брови: измельчение угля в тупиковой выработке сильно осложняет вентиляцию… Поднял глаза на газоанализатор… и успел рассмотреть крошечную искру, что вылетела от удара вращающегося шнека комбайна о глыбу породы.

…Саня почему-то вернулся.

Уходил на обычное дежурство в горноспасательную часть.

У калитки оглянулся: дочка, Мариночка, сегодня с зорюшкой поднялась. Теперь стояла на крыльце, махала рукой ему вслед…

А Танюша кормила маленького.

Не сразу заметила, что Саня вернулся…

Увидела его, лишь когда уложила Павлушу в кроватку… и сбросила домашний халатик, в одних трусиках осталась: пора на работу собираться – сегодня в медпункте у неё первая смена.

А Саня с порога их спальни смотрел на неё.

Она вспыхнула, прикрыла грудь руками… А он подошёл к ней:

- Танюша!..

-Оой, Саань!.. Мне же в первую… И ты… на дежурство опоздаешь.

Он подхватил её на руки.

Потом Танюша проводила его до калитки.

Почему-то сказала:

- Сань!.. Я буду ждать тебя.

Фото из открытого источника Яндекс
Фото из открытого источника Яндекс

Продолжение следует…

Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5

Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10

Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15

Часть 16 Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 21

Окончание

Навигация по каналу «Полевые цветы»