Великая Отечественная Война стала противостоянием не только народов, но и идеологий. И даже в этих условиях беспощадных сражений, солдаты имели правила, нарушать которые было "дурным тоном" даже в отношении своих врагов. Такие особенности были и у сухопутных армий, и у авиации. И в этой статье мы остановимся именно на военных лётчиках.
Правила лётчиков в бою до вторжения в СССР
Ещё до Великой Отечественной у лётчиков разных стран сформировалось негласное правило: не стрелять в неприятельского пилота, который спасается из сбитого самолёта с парашютом. Смысл понятен: он и так побеждён, имеет право на последний шанс спасения. Было и чисто профессиональное уважение к гибнущему противнику: ведь каждый мог оказаться на его месте.
Даже если командование указывало добивать спрыгнувших с парашютом, это вызывало неприятие лётчиков. Ас люфтваффе Адольф Галланд в автобиографии «Первый и последний» рассказывает так:
В ходе воздушной «битвы за Британию» (1940) Герман Геринг сказал ему, что даст приказ расстреливать вражеских пилотов, выбросившихся с парашютом. По словам Галланда, он ответил шефу, что считает такой поступок подлым убийством и не будет подчиняться такому приказу. Эти слова якобы вызвали одобрение Геринга.
Как «рыцарство» ушло на второй план в условиях «тотальной войны»
Некоторые советские лётчики-асы подтверждают соблюдение этого негласного обычая всеми сторонами. Например, Борис Еремин (31 ИАП) вспоминал:
«Мы в пилотов на парашюте не стреляли, и они нас в воздухе тоже не расстреливали. Никакой «джентльменской» договорённости не было, это было неосознанное что-то».
Пилоты Красной Армии были солдатами чести, и уважали даже своих врагов. Наши асы часто признавали, что можно по-разному обозвать немецких лётчиков, но только не трусами.
Слова Еремина подтверждают в своих воспоминаниях Дмитрий Алексеев (41-й ГИАП), Леонид Павлов (821-й ИАП).
Но некоторые наши пилоты, говорили что рассказы о «рыцарских традициях» в люфтваффе сильно приукрашены. Иван Гайдаенко (19-й ИАП) говорил:
«Немцы – они же "нехорошие люди" были. Они старались добить и добивали тех, кто на парашютах выпрыгивал. Кутахов висит на парашюте, а они заходят и атакуют его».
Большинство ветеранов-истребителей подтверждает это. При этом утверждая, что сами такого не делали:
«Русский характер – не такой! Я не фашист, чтобы расстреливать беззащитного врага!»
А в мемуарах великого Покрышкина есть такой момент:
«Приземлившись, я не увидел самолёта Островского. Техники сказали – не прилетел. Потом нам сообщили, что его похоронили у ст. Кубанской. Он выпрыгнул из горящей машины на парашюте и был уничтожен мессерами . Узнав об этом, я места себе не находил… как можно так поступить с безоружным человеком? Сколько раз я, сбив мессера, видел, как спускается на парашюте его пилот, но даже мысли не возникало убить его».
И тут получается двоякая ситуация. С одной стороны, немецкие пилоты действительно проявляли "рыцарские" качество, но до определенного периода. Реальность такова, что у немецких лётчиков считалось подлостью стрелять беззащитного вражеского пилота на парашюте…но только до тех пор, пока они не получили в СССР сокрушительный ответный удар. После Сталинграда от их «рыцарства» и великодушия не осталось следа.
Ветераны Люфтваффе ничего не отрицали и оправдывали свои действия тем, что в эпоху «тотальной войны» рыцарским традициям уже не было места. Приходилось быть прагматичным: советский ас после спасения скорее всего вернется за штурвал. Ничего личного, просто бизнес. Точнее, тотальная война.
В точку попал Сергей Луганский (270-й ИАП), сказав, что немецкие пилоты были «равнодушными профессиональными убийцами», какими и «воспитал немецкую молодёжь Гитлер».
Холодный расчёт
С этим связаны негласные правила, которые немецкие истребители придерживались всегда: уклоняйся от боя на невыгодных для себя условиях; бей по новичкам, заходи от солнца, ударь внезапно из мёртвой зоны и быстро уходи, пока они не опомнились.
Эта тактика тоже вызывала у наших лётчиков возмущение как трусость, у немцев же, наоборот, она получает всемерное одобрение – как эффективный способ при минимуме потерь достичь максимального результата, т. е. сбитых самолётов врага.
Эрих Хартманн и другие с гордостью рассказывают о своём искусстве ударить исподтишка и быстро уйти. А бои на виражах с презрением называют «собачьими свалками». Разумеется, асы люфтваффе трусами не были – просто руководствовались холодным профессиональным расчётом.
🔵 4 хитрых приёма, которые применяли солдаты немецкого Вермахта, чтобы обмануть красноармейцев
В бой идут одни «старики»
И в советских ВВС, и в люфтваффе было разделение на «стариков» и новичков. Опытные коллеги опекали и тренировали «зелёных» коллег, в воздушных боях не бросали их на произвол судьбы, а делали всё, чтобы их спасти. В том числе и рискуя жизнью.
Я думаю, что разница в соблюдении негласных правил кроется в принципиально ином восприятии героизма, на котором воспитывались советские и немецкие лётчики. Советская идеология рисовала лётчика-героя в виде камикадзе, который, израсходовав все боеприпасы, идёт на таран с презрением к смерти и словами о Родине и Сталине на устах. Немецким же пилотам прививали чисто прагматичное отношение к их боевой работе.
Разумеется, и среди немецких пилотов, были достойные враги, которые соблюдали это негласное правило, но как показывает практика их было немного.
Спасибо за прочтение статьи! Ставьте лайки,✅ подписывайтесь на мой канал у нас есть 👉 Телеграм , 👉 сайт и канал 📍YouTube. Пишите своё мнение!
Вопрос к читателям:
Какие ещё негласные правила были у лётчиков?
