В соседнем дворе работают необычные дворники. В нашем городе, как правило, улицы метут приезжие из южных республик бывшего СССР. Они не всегда по-русски могут говорить. А в области трудятся в основном русские женщины средних лет. А тут – старички. Бабушка и дедушка. Взяли на двоих один участок.
Я давно их заметил. Старенькие оба, скажем так, очень сутулые, как будто даже скрюченные. Работают медленно, с трудом. Если накануне выпало много снега, то дед делает первую проходку. Лопатой откидывает снег на газон. За ним следует бабушка. Она подчищает остатки, чтобы всё получилось ровно и красиво.
«Пройдут» несколько метров – и перекур. Это значит, что нужно остановиться, чтобы ровно подышать. Стоят, опираются на лопаты. Отдохнут-передохнут, и дальше поехали.
Смотреть на них радости нет. Напротив, это нравственное мучение. Знаете, как иногда приятно наблюдать молодежь, когда она работает? От молодых людей работа как будто убегает. А они ее догоняют и весело расправляются. Мускулы играют, лица сосредоточены на деле: залюбуешься.
А тут мученические усилия справиться со снегом. Руки медленно поднимаются и опускаются, как дыхание тяжело больного человека. Смотришь и думаешь: вот-вот упадут. Страшно!
Подойти и спросить, что заставило их под старость лет взяться за лопаты, – неудобно. Вдруг какая-то звериная нужда выгнала из дома? А может, их обокрали, вынесли последнее, и они вынуждены, как каторжники, зарабатывать себе новые гробовые? Я даже подумал, что у стариков, может быть, жестокие дети и внуки, которым деньги нужны. И это не выдумка. Как-то в Ирбите я узнал, что родители-алкоголики заставляют своих детей милостыню просить. А вдруг здесь наоборот?
Вчера утром снова увидел работающих стариков. Сердце от горя сжалось. Вижу, к ним подошли двое – супружеская пара. Возник стихийный разговор. Я подошел, чтобы послушать.
Женщина задала мучивший меня вопрос: «Зачем вы работаете? Что в вашей жизни произошло»?
Дед выпрямился очень гордо. И даже горбик его слегка разгладился. Сказал: «Нас никто не гонит из дома».
А женщина не унималась: «Так зачем же вы? Зачем»?
Дед ответил: «Вера у нас такая. Работать надо, пока ты живешь». И они с бабушкой демонстративно отвернулись. И снова начали медленно, с усилием скрести лопатами.
Мы переглянулись в недоумении. Непонятно, если честно. Что это за вера такая, чтобы, извините, полуживые люди убирали дворы? И как их вообще в ЖКХ на работу приняли? Это тоже странно. Как руководство ЖКХ это допустило? Хотя формально, конечно, никто им запретить не может.
Вера у них удивительная. Почему-то в ней гуманности маловато. Или я чего-то не понимаю?
