Современное фэнтези

Пролог. Он пришел ко мне поздно вечером и напоил сладким дурманом. Затем он взял меня за руку и сказал идти за ним. Я не сопротивлялась. Я знала, что это бесполезно. Он что-то тихо шептал мне на ухо, но я не слушала, мне достаточно было прикосновения его руки, одного лишь его прикосновения. Мне неинтересно было знать, кто он и откуда взялся. Он пришел, все остальное не имело значения. Я плохо видела его силуэт. Перед глазами была какая-то занавесь из светло-фиолетового дыма. Пожалуй, это был тот самый дурман...

Всякая великая нация любит приукрасить своё детство, придумать себе благородных предков и божественное предназначение. Римляне в этом плане не исключение, но с одной оговоркой: они, кажется, никогда до конца не верили в свои же сказки и где-то в глубине души помнили, что их история началась не с богов и героев, а с грязи, крови и толпы отбросов, которым просто больше некуда было идти. Легенда, конечно, красивая: благородный троянец Эней, бежавший из сожжённой греками Трои, после долгих скитаний приплыл в Италию...

Пространство искривлялось, словно ткань под тяжестью невидимого груза. Капитан Николай Васильев стоял перед экраном командного центра, наблюдая за процессом перемещения корабля сквозь червоточину. Световые линии пересекались, создавая иллюзию бесконечности, и капитан чувствовал, как сердце замирает каждый раз, когда корабль проходил через этот портал. — Капитан, мы вошли в зону нестабильности, — голос старшего офицера Алексея Громова звучал спокойно, несмотря на напряжение ситуации. Васильев кивала головой, сосредоточенно глядя на приборы...

Поздним вечером огромный чёрный внедорожник подъехал к мусорным бакам. Дверь с тонированным стеклом открылась, и оттуда вышли двое в костюмах классического кроя. – Этот? – Спросил один тип у другого, кивая на захлёбывающийся от плача свёрток, который отчего до сих пор не разорвали на части бродячие собаки, лазающие поблизости и лающие друг на друга. – Он, – подтвердил второй, кивая головой, – Сирота, искать не будут: роды нигде не зафиксированы. – Уверен? – Абсолютно. Мать выкинула на помойку и выбросилась из окна...

Рассказ первый: Кома и переосмысление Лену выбросило на берег на третий день после крушения «Нереиды». Ее нашли рыбаки, синие от холода и покрытые водорослями, словно диковинный морской плод. Три недели она провела в коме, и врачи лишь разводили руками — девочка была жива, но ее сознание упорно не желало возвращаться в мир живых. Очнулась Лена не от звуков аппаратуры или голосов врачей. Ее разбудил Шепот. Тихий, настойчивый, идущий не извне, а из самой глубины ее существа. Он звучал как шелест опавших листьев, как отдаленный гул прибоя в раковине...

Кошки были недовольны. Сперва. Им строго-настрого запретили обижать птенчика и даже приближаться, а так хотелось... Но через пару недель малыш сам стал подлетать к кошкам... Граф – так назвали маленького птенца. Воронёнка... Мужчина нашел его на улице перед домом. Долго ходил и искал его родителей. Подходил ко всем деревьям и протягивал вверх пищащего малыша. Надеялся, но – ответом была только тишина... Видимо, родители были очень далеко. А малыша занесло сюда его желание полетать и ветер. Пришлось нести его домой...

На окраине утопающего в сугробах посёлка, у спуска со склона, остановился местный парнишка. Одежда его не соответствовала погоде. Легкая шерстяная шапка сидела на затылке, открывая пряди тёмных волос, зимняя куртка была расстегнута. В свои тринадцать лет он был довольно высоким и по-взрослому серьёзным. Мальчик окинул зорким взглядом карих глаз кроны зимнего леса: вдалеке, из-за высоких сосен поднимался густой белый дым. Он вился кольцами и превращался в изящные силуэты зверей: оленей, белок, волков, сов...

Пролог: В 1894 году при раскопках в римских катакомбах была обнаружена странная свинцовая табличка с проклятием. Она не призывала смерть или болезнь, а заключала в себе «заклятье вечного сна» — душа жертвы должна была навеки остаться в пограничном состоянии, не принадлежа ни миру живых, ни миру мертвых. Артефакт пролежал в запасниках музея, пока в 1950-х его не похитил безумный оккультист. С тех пор о табличке ничего не было слышно. Марк, молодой историк с потрепанными нервами после тяжелого разрыва,...

— Ну вот, прибыли, — с облегчением выдохнул Иван, заглушая тарахтящий двигатель. — Теперь, главное, не промахнуться. Марина вышла на подушку из влажного мха и, потянувшись, окинула взглядом окрестности. Взгляд бывалого грибника сам ищет заветные бугорки и характерные провалы. — Эй, грибник ты наш! — крикнул Иван, распахивая дверцу. — Под ноги смотри, а не в облака! Там, где стоишь, и ищи! Она опустила глаза и ахнула. Прямо у ее ног, будто специально выстроившись в парад, плотными семьями росли крепкие подосиновики...

Я не знаю кто я... Я прочёл много книг, когда бывшие хозяева леса уходили, они оставили мне целую библиотеку, но мне это не помогло. Портал, через который они ушли находиться в подвале башни. Но я в него войти не могу. Чуть выше находится библиотека, а ещё выше, на самом верху, мой кабинет. До него надо добираться по длинной витой лестнице, мимо полуразрушенных комнат, в которых жить нельзя. Мне не нужна еда, не нужен сон. Я не знаю, почему со мной так поступили. Зато точно знаю, что нужно, чтобы я опять стал, кем был, и соединился со своим народом, только вот ума не приложу как это устроить...

Кедровая тайга не прощает слабых. Эту фразу, как молитву, повторял наш бригадир — Иван. Мы, бригада из пяти мужиков, оказались в глухой, заброшенной речушке где-то на границе Архангельской области и Карелии. Мы пришли сюда за золотом. Мы выковыривали его из ледяной земли, жили в грязи и смраде солярки, слушали по ночам рев бензогенератора и вой волков. Мы были крепкими, грубыми, привыкшими к крови и тяжелой работе. Казалось, что мы видели всё. Но мы ошибались. Все началось с Пашки. Самый молодой из нас, шумный, немного вороватый, но, по сути, безобидный парень...