Пока я была в больнице я как-то незаметно меньше стала общаться с ним, а Он со мной: сначала он звонил каждый день, потом через день, какой-то раз позвонил за неделю единожды. Это можно понять (до меня не сразу дошло), мы жили разной жизнью, я "спасала нашего ребенка", он жил как обычно, даже лучше. У него была свобода, свобода от "бешеной меня"; пилежки за чрезмерное употребление алкоголя, бесконечных друзей в нашем доме. СВО-БО-ДА, такая опьяняющая, такая манящая....
Я и сама не особо горела желанием не то что с ним, вообще с кем-то общаться.
В основном всю мое внимание было с ребенком, в какие-то сложные периоды я спала или на стуле около кроватки или на матрасике, который мне любезно предоставляли медсестры. Я старалась как можно больше проводить времени с дочерью. Часто старалась качать ребенка на руках, гладить и обнимать. Такая "фанатичная мать" была только одна. иногда я завидовала другим мамочкам, у них такие "простые диагнозы", такие "никакие", а мой ребенок "другой". Они такие легкие птички щебечущие на завтраках, обедах и ужинах о каких-то глупостях типа "срыгнул, покакал", то какие у них любящие и заботливые мужья, что ежедневно приходят, то родственники завалили подарками и сувенирами.
А я, а мне нечего было сказать, я словно боевая гусеница, которая никак не окуклица.
От дурных мыслей меня спасало пение. Имея пищащий срывающийся голос, похожий на писк испуганной мышки я пела колыбельные. Мне нравились протяжные с завыванием песенки, к моему голосу это была адская примесь.
Ни разу ребенок не заснул от песни моей.)))
Когда я начинала свою "заунывную колыбельную" Оксана открывала широко глаза и слушала, иногда я читала в ее глазах "Мама, дай поспать, не пой". Когда я была рядом с ней, я или пела или рассказывала стихи и сказки. Она всегда слушала, я иногда так сильно ее заматывала болтовней, что как только я замолкала она моментально засыпала ))))
