Мы не можем помочь другому, если пытаемся обратить его в свою веру. Наши взгляды останутся для него мёртвым инородным телом и будут неспособны к самостоятельному развитию. Они останутся чем-то внешним или даже чуждым и потому либо войдут в разрушительное противоречие с его природой, либо окажутся бессильны принести пользу.
Настоящая помощь заключается в том, чтобы освободить в человеке его собственную веру и его собственные взгляды. Необходимо помочь им прийти в естественное движение, очиститься от налипшей шелухи и отыскать свою дорогу. Тогда формирующееся мировоззрение человека окажется не чужеродным элементом, а произведением его собственного ума. Оно будет выковано в горнилах психики. Глубокое понимание и принятие позволит словам перейти в дела и стать органичной частью практики жизни.
Наиболее действенная помощь не меняет другого человека. Строго говоря, она лишь помогает ему самостоятельно измениться в соответствии с его собственным образцом, а перед этим позволяет ему нащупать этот образец внутри себя. Порой итоги такого роста во многом совпадают с нашими, но так случается далеко не всегда.
Если же мы пытаемся навязать другому наши ориентиры, которые ещё не стали и его собственными ориентирами, то он выступает в роли пассивного объекта стороннего воздействия. Оно будет восприниматься чисто внешним образом и не достигнет глубин. Возникающие так перемены имеют поверхностный характер и образуют вокруг личности хрупкий и лживый фасад, не затрагивая при этом её сущности.
Помощь требует не навязывания и упорных доказательств, а скорее демонстрации. Мы предлагаем другому взглянуть на иные возможности бытия.
Один из родоначальников широкого интереса к буддизму на Западе, Алан Уотс, прекрасно выразился на этот счёт в одном из своих выступлений:
«Я хочу окончательно прояснить одну вещь. Я не дзэн-буддист, я не проповедую дзэн-буддизм, я не пытаюсь никого обратить в него. Я ничего не продаю. Я занимаюсь развлечением. Другими словами, это то же самое, как когда вы идёте на концерт и слушаете, как кто-то играет Моцарта: он ничего не пытается вам продать, кроме звучания самой музыки. Он не хочет, чтобы вы вступили в некую организацию в поддержку музыки Моцарта, а не, скажем, музыки Бетховена.
И я обращаюсь к вам в том же духе, что и музыкант со своим фортепиано или скрипач со своей скрипкой. Я просто хочу, чтобы вы насладились точкой зрения, которая приносит наслаждение мне».
В равной мере ведущей целью моей работы является демонстрация определённой точки зрения. Эта точка зрения состоит в том, что мы можем быть намного больше, чище, свободнее, упорядоченнее, яснее и созидательнее.
Мы можем мыслить и быть на совершенно другом уровне. Существует более широкий контекст действительности, более совершенный способ взаимодействия с собой и миром. И доступ к нему открыт для каждого из нас за счёт целенаправленной работы со своим умом и с неотчуждаемыми способностями этого ума, имеющимися в нас с рождения.
Вот точка зрения, которую я хотел бы показать. И поистине, это благая весть. В свете как современной науки, так и мировой философии она представляется мне неоспоримым фактом. Тем не менее, как и в случае музыки Моцарта, она не навязывает себя в качестве неоспоримого факта, не старается перетянуть как можно больше людей на свою сторону и не вербует никого в свой лагерь. Эта точка зрения просто играет свою мелодию и развивается вширь и вглубь в силу собственной творческой природы.
Для заинтересованных её звучание открывает новые горизонты бытия, мысли и чувства. Мы можем сделать шаг навстречу музыке, пережить её, проследить её настрой, траекторию и воздействие на нас. Тогда вполне возможно, что эта музыка окажется не только чужой, а одновременно и нашей собственной. Она может заставить нечто внутри нас срезонировать и дать импульс для развития нашего собственного музыкального таланта, нашей точке зрения. Если же этого не случится, мы всегда можем сходить на какой-то другой концерт.
К словам Алана Уотса, тем не менее, имеется существенная оговорка. Речь здесь ведётся вовсе не о чьём-либо развлечении и наслаждении. Ставки намного выше. Мы исследуем возможности большей глубины и широты всего нашего бытия, его смысла и творческой деятельности.
Однако даже это ещё не всё. На кону стоит не просто жизнь отдельных людей с точки зрения её наполненности и реализованности. Пока мы не научились управлять своим восприятием и поведением, само существование человечества повисает на волоске.
История народов раз за разом преподаёт нам одни и те же уроки, но мы отказываемся сделать из них закономерные выводы. Не переставая текут реки крови и реки слёз, ведутся бессмысленные войны и не утихают свары. Это колесо совершает оборот за оборотом, но человечество остаётся глухо и слепо к тому единственному, что способно если и не остановить его навсегда, то по крайней мере значительно замедлить. Мы до сих пор работаем с болезнями индивида и с болезнями общества исключительно на уровне смягчения их симптомов.
Мы рассчитываем излечить чуму тем, что сбиваем больному температуру, подносим ему горячий супчик и проветриваем помещение. Конечно, всё это облегчает его тяготы и должно быть сделано, но инфекции на все эти полумеры по большому счёту плевать.
И точно так же мы продолжаем наивно верить, что политические и экономические проблемы имеют политические и экономические решения. Но это далеко не так. Нельзя устранить инфекцию на уровне её симптоматических проявлений. За победой придётся отправиться намного дальше и намного глубже.
Истощающие мир политические конфликты и иные общественные беды являются упущенными нами возможностями по сотрудничеству и гармонии. Как таковые они есть просто симптомы разладов и сбоев внутри человеческих голов. Только там, в пространстве ума, они и могут быть по-настоящему устранены.
Пока корни невежества, неврозов и психозов человечества остаются нетронуты, по весне они будут давать всё новые и новые всходы. Сколько бы мы ни пропалывали поверхность собственной жизни и поверхность жизни социума, каждое следующее поколение продолжит пожинать новый урожай катастроф. До тех пор, пока очередной из них не станет последним. Или, вернее было бы сказать, это всё тот же старый урожай, поскольку причины его стары.
Если мы хотим остановить голод, бедность, войну и угнетение, то их требуется остановить в уме – на этапе их оформления и зарождения.
Война внутри нас всегда рождает войну вне нас – в тех или иных масштабах. Голод и бедность в голове рождают голод и бедность в окружающем эту голову мире. Они толкают людей к хищничеству и жадности, так что одни отбирают собственность и возможности у других, грабят и разрушают. В силу невежества и малой сознательности они усматривают в этом ключ к своему счастью и росту. А значит, пока эта бедность ума сохраняется, ничто не остановит её неизбежных проявлений.
Эгомания и её невротическая жажда и агрессия, а также всякого рода нарывающие разлады внутри нас, необходимым образом порождают разлад в общественной жизни. Общественная жизнь вбирает в себя яд многочисленных индивидуальных умов и накапливает его. Там он претерпевает брожение и формирует среду, в которой люди живут и воспитываются. Затем эта среда отдаёт полученный ей яд назад – приумноженным и вдвойне токсичным.
Для оздоровления групп нам нужен иной мировоззренческий и духовный климат для развития индивидов. Тому, кто решил бы всерьёз заняться политикой и общественными делами, таким образом, потребовалось бы напрочь о них забыть. Политика абсолютно бессильна вершить подлинные перемены, именно потому что работает с симптомами подлинных проблем – с внешними проявлениями невежества, агрессии и жажды. Она даже не касается их причин, не видит их, не знает о них, а следовательно и не в состоянии их устранить.
Круговорот распрей и побоищ, нищеты и расточительности, страданий и злобы совершает цикл за циклом. Даже если его исторические темпы немного замедляются, то лишь вследствие перемен в нашем понимании и в культуре ума. Политические трансформации являются просто отражением фундаментальных трансформаций в восприятии групп и в системе наших ценностей.
До сих пор мы были слишком поглощены своими экономическими, политическими и технологическими играми, чтобы уделить внимание сути. Развитие человечества шло крайне односторонне. Мы копили новые факты и новые ресурсы, но это ничего толком не изменило, кроме декораций, в которых мы существуем, и средней продолжительности пребывания отдельных людей на сцене. Пьеса тем временем разыгрывается всё та же.
Нам требуется движение не только вширь, но и вглубь. Нам нужен выход на качественно новый уровень сознания. В противном случае это лишь вопрос времени, когда мы падём жертвами своих технологических инноваций, развлечений, наслаждений и орудующих ими неврозов и психозов.
Не только человечество в целом, но и каждый из нас раз за разом получает те же самые уроки. Мы стараемся обустроить свою жизнь новыми внешними условиями, добыть себе разнообразные ресурсы и употребить как можно больше приятных стимулов для органов ума и тела. Увы, этот подход не работает и никогда не работал. Движение на поверхности психической жизни не выводит нас из беличьего колеса тревог и страданий, вожделения и злобы, страхов и надежд.
Всякая подлинная трансформация происходит в структуре ума. И прежде чем произойти в коллективном сознании группы, она должна произойти в сознании каждого из нас. Тот, кто не помог себе, будет не в состоянии помочь другим.
Будда говорил об этом так:
«Чтобы тот, кто сам тонет в грязи, мог вытащить другого, тонущего в грязи – это невозможно. Но вот чтобы тот, кто сам не тонет в грязи, смог вытащить другого, тонущего в грязи – это возможно» [1].
Воздействие на жизнь человечества через сугубо внешние общественные перемены есть слабое и симптоматическое воздействие. Разумеется, оно необходимо. С симптомами тоже нужно бороться: температуру необходимо сбивать, насморк облегчать, а дом – отапливать. Кто-то должен всем этим заниматься. Это создаёт условия для настоящей работы, но само по себе оно этой работой не является.
Проблема состоит в том, что люди, занимающиеся борьбой с симптомами, думают сами и внушают другим, будто могут решить проблемы на том уровне, на котором их решение просто невозможно. Игнорируется более общая картина.
Аналогично, глубинное воздействие на нашу личную жизнь не может быть осуществлено путём удовлетворения базовых потребностей, расширения личной территории, а также объёма ресурсов и набора приятных стимулов. Без перемен в самом способе нашего отношения к себе и миру все наши приобретения подобны барахтанью в болоте сансары. Каждое новое движение только погружает нас глубже или в лучшем случае позволяет поплавать в этом болоте подольше.
Когда мы хотя бы немного оздоровили себя, наше новообретённое здоровье совершенно естественно и спонтанно начинает распространяться вовне. Как болезни ума являются заразными, так и наше здоровье «заражает» всё вокруг. Мы уже просто не сможем перестать упорядочивать мир, даже если бы захотели этого. Это становится абсолютно невозможным, противоречащим законам как физики, так и лирики.
Личная трансформация запускает в окружающем мире мощную цепную реакцию. Мы самопроизвольно «инфицируем» мир своим здоровьем и своим пробуждением. Об этом хорошо сказал Серафим Саровский – один из самых прославляемых подвижников в традиции православного христианства:
«Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи».
Главный трюк эго
Пора наконец это признать: мы способны меняться умом и телом, от макушки до самых пят. И эти перемены могут быть фундаментальны.
Казалось бы, всё это несносная банальность. Зачем нам признавать нечто столь очевидное и повторять это из раза в раз? Но так кажется лишь на первый взгляд. Внутри каждого из нас действуют могущественные силы, существование которых построено на коварнейшем отрицании пластичности. Они толкают нас усмотреть в этом банальность, отмахнуться и поскорее забыть.
Поспешное признание возможности перемен и своей пластичной природы есть не что иное как их замаскированное отрицание.
Хотя на теоретическом уровне мы их признаём, с практической точки зрения мы склонны рассуждать следующим образом: «По натуре я вспыльчивый. Такой уж я человек – ничего не поделаешь». Мы совершаем глупые поступки, приобретаем дурные привычки, а затем убеждаем и себя, и других, что это было неизбежно и необходимо. Мы встаём на их защиту и принимаемся доказывать, что мы именно такие и поступили именно так вследствие неких неодолимых сил природы.
Сверх того, мы пытаемся рационализировать отрицание собственной изменчивости. Мы создаём целую многослойную легенду в поддержку этого отрицания. Здесь в ход может пойти тяжёлое детство и тяжёлые условия жизни, генетика, дурное социальное влияние, гороскоп, излучение из космоса или предсказание от уличной гадалки. Какую бы карту мы ни разыграли, подспудный вывод всегда один: «В сущности, иначе быть не могло и быть не может».
Большая ошибка думать, что свойства личности неизменны. В каждом, в ком есть вспыльчивость, есть способность сохранять спокойствие. В каждом, кем владеют страх и слабость, есть способность быть мужественнее и сильнее. Да, в каких-то условиях это тяжелее, а в других – проще. Но движение всегда возможно. И, наоборот, каждый, кто силен и мужествен, может эти качества утратить.
Хотя в нас есть невежество, агрессия и жажда, а также целый букет индивидуальных ограничений, в нас есть и способность очищать свой ум от них. Мы можем гармонизировать свою внутреннюю и внешнюю жизнь. Мы можем смотреть на себя и мир яснее, чище, шире, глубже.
Всё это чистая правда, но она крайне неприятна для эго. Она требует усилий и сопротивляется как его косности, так и его инстинктивной тяге к добыче ресурсов. Главный трюк эго – это убедить ум в том, что глубокие качественные перемены невозможны, бесполезны или же крайне осложнены, одновременно признавая их возможность и полезность на чисто словесном уровне.
Сам по себе этот фокус весьма примитивен, но его плоды крайне многочисленны и губительны. Если мы даём обвести себя вокруг пальца, то консервируем свою личность во всём, что в ней действительно важно. Мы подрываем сами условия для подлинного творческого действия, для освобождения и роста.
Свою пластичность следует не просто признать поверхностно и теоретически. Её необходимо прочувствовать душой и телом. Духовная практика и, в частности, медитация позволяют нам это достичь.
Пришло время признать и кое-что другое: недуальное восприятие существует. Существует не только малый эгоцентрический ум, но и большой полицентрический. Его просторные очертания можно легко разглядеть внутри себя. Мы не просто в состоянии изменить какие-то второстепенные свойства личности. В наших силах – перейти в иной режим бытия.
Все необходимые для этого возможности и все необходимые способности ума существуют внутри нас уже сейчас. С самого рождения мы носим в себе их эмбрион. Они только нуждаются в пробуждении.
Мы носим в себе эмбрион большого ума, эмбрион собственного пробуждения. Мы рождаемся беременными пробуждением, но, как правило, даже на трёхсотом месяце беременности не замечаем этого. Мы инстинктивно оттягиваем свои вторые роды и последующее за ними взросление.
Духовная практика нужна, чтобы внутри нас состоялись прекрасные роды панорамного, бодрствующего и ясного ума. Одни школы акушерства в человеческой истории настаивают на медленном извлечении и воспитании плода. Другие же берутся за проблему с бо́льшим напором. Они пытаются сделать кесарево сечение и извлечь его на свет одним решительным рывком (например, в тантрическом буддизме и некоторых школах дзэн).
Два способа быть
У нашего недуального ума есть старший брат – эго и создающая его лимбическая система мозга. Лимбическая система сформировалась очень давно. С её точки зрения, этот зарвавшийся эмбрион, этот ещё не оперившийся умник просто не знает жизни. Он подрывает её авторитет и грозит низвергнуть с трона. Не удивительно, что она с большой неохотой подпускает младшего родственника к управлению хозяйством.
Лимбическая система привыкла к своему особенному укладу и стилю управления. Она является конфликтной, автоматизированной и построенной на шаблонных реакциях на типовые стимулы. Она взаимодействует с каждой новой ситуацией за счёт того, что высвобождает накопленные ей стереотипы восприятия и поведения. Некогда такой автоматизм был её сильной стороной и даже являлся неизбежным свойством всех существовавших нервных систем. В человеке же процесс накопления реакций превысил критическую отметку. Наше растущее наследство из прошлого всё более превращается в тяжкую ношу.
Иными словами, мы стали жертвой продуктов своего ума. Мы таскаем в себе колоссальный багаж из невежественных автоматических реакций лимбической системы, её ошибок и стереотипов. Они отделяют нас от прямого контакта с ситуацией и погружают в мучительные и непрерывные галлюцинации. Мы постоянно проживаем своё прошлое, фантазируем о будущем и видим невротические сны из их комбинаций.
Ум, управляемый лимбической системой, является малым, узким и дуалистическим. Его перспектива искажена самим его дуалистическим устройством, а перепроизводство шума искажает эту картину ещё больше. Главное, что движет лимбическим типом личности, есть установка на обладание. Это невротическая тяга бездумно добывать приятные стимулы, свойства и ресурсы, которые, однако, бессильны сделать его счастливым и сильным.
В этом режиме бытия мы обращены вовне даже тогда, когда пытаемся посмотреть внутрь себя. Мы ищем наслаждение и смысл за пределами своей ситуации. Они видятся нам в некоей лучшей версии себя, в лучшей версии своих обстоятельств жизни. И там же, вовне, наше воображение рисует главные опасности.
Внешняя ориентация и установка на обладание образуют гигантское слепое пятно. Мы не можем увидеть, что главные условия как блага, так и погибели присутствуют исключительно прямо сейчас. Они содержатся в самом действующем уме и в том моменте, где мы находимся.
Всякая текущая ситуация жизни представляется нашим древним инстинктам не полноценным творческим объектом, а временной несовершенной остановкой на пути в более светлое будущее. Телега ставится вперед лошади, и вечное настоящее оказывается подчинено временному будущему.
Мы испытываем постоянную агрессию против того, что есть, и жажду того, чего или ещё нет, или уже нет. Мы движемся снаружи внутрь, подобно голодному рту, засасывающему в себя реальность. Но мы всё равно не можем насытиться, потому что сам наш голод является невротическим. Он не может быть утолён никаким объёмом стимулов и ресурсов.
Эволюция жизни, создавшая лимбическую систему, породила и её смышлёного младшего брата. Это кортикальная система управления поведением и основанный на ней особый способ существования ума – большой ум, недуальный ум. Тот самый, который находится в человеке на эмбриональной стадии.
Кортикальная система есть более совершенный механизм восприятия реальности и принятия решений. Её ключевая специализация состоит в том, чтобы очищать лимбическую систему от того шума, который она с таким избытком производит в ходе собственной жизнедеятельности. Так достигается ясность и повышается качество выбора.
Более простое наименование для кортикальной системы – это наш разум. Разум в меру своей развитости привносит гармонию в психическую жизнь и разрешает конфликты как чисто мировоззренческой, так и эмоциональной природы. Одновременно, разум открывает нам полицентрическую картину взаимосвязей между явлениями жизни – более широкое и детальное видение реальности. Ум становится во всех смыслах больше.
Благодаря разуму мы способны не только к автоматической реакции на типовые стимулы на основании накопленного багажа из шаблонов поведения и восприятия. Мы способны на свежее действие. В отличие от реакции, действие не сидит на тугом поводке прошлого. Оно чутко воспринимает уникальные сигналы текущего и постоянно меняющегося момента.
Благодаря разуму мы можем натянуть вожжи и приостановить переход стимула в мгновенный поведенческий ответ. Это режим ручного и осознанного управления, режим бодрствования и постоянной пробуждённости, а не сонный автопилот малого ума.
Разум даёт нам возможность взять маленькую паузу и осмотреть окрестности. Тогда оказывается, что у нас намного больше вариантов выбора, чем это раньше представлялось. Он даёт простор и свободу движения в этом просторе. Постоянное бодрствование ума не означает, однако, что мы становимся медленными. Со временем пагубных реакций в нас становится всё меньше, а их приостановка занимает доли секунды. Очищение ума начинает происходить само собой – осознанно, но при этом фоновым образом.
Кортикальная система позволяет человеку держать глаза широко открытыми и всё более и более снимать жизнь с навязчивого автопилота. Состояние такой пробуждённости на языке пали обозначается прилагательным bodhi. Если из него сделать существительное, то получится buddha – что буквально и переводится как «пробуждённый», «бодрствующий».
Пробуждённость означает, что мы находимся в живом и свежем и ясном контакте с меняющимися обстоятельствами жизни. Мы пребываем в её потоке. Мы перестаём походить на зомби, на живых роботов, которыми управляют принудительные программы жажды и агрессии и не менее принудительное стремление к постоянному увековечиванию своего эго и расширению его личной территории.
Об этом прекрасно написал Виктор Пелевин – один из величайших авторов современного мира. На протяжении десятилетий он находит всё новые и новые художественные формы для передачи своего глубочайшего понимания и духовной практики в целом, и буддистского подхода к ней в частности.
«Мы живем только тогда, когда делаем что-то в первый раз. Чудо в том, что на самом деле мы все и всегда делаем в первый раз, поскольку мир постоянно меняется вместе с нами. Но мы про это не задумываемся. Вместо нас начинает жить память о том, какими мы были вчера. Мы передаем свою власть над реальностью привычке и засыпаем. Исчезаем. Часто на всю жизнь. Мы вроде бы живы, но соглашаемся умереть, потому что так безопаснее… Это и есть единственная смерть, какая бывает. А жизнь – только то, что происходит впервые. Каждый раз, когда мы, не боясь боли, разрываем слипшиеся веки и вдыхаем режущий воздух нового.
Вот как сейчас...» [2]
Чтобы очнуться от лимбического сна и вдохнуть этот воздух нового, нам нужно научиться видеть в себе старое, лишнее, ложное – и избавляться от него. Тогда каждый миг будет разворачиваться, как в первый раз. Тогда тысячное повторение будет столь же свежо, как первое. Оно не будет пропускаться через фильтр постоянного сравнения, через наши ожидания, предубеждения и реакции. В прямом контакте мы практикуем свежее действие вместо замшелых реакций. Мы переходим из сна в бодрствование – в bodhi.
Для кортикального типа личности открывается доступ к установке на бытие. Это радикальная смена в приоритете и направленности…
<…>
