Начало. Не спорь со звёздами! Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5
Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14
Мы с бабушкой под покровом ночи выполняли заключительную часть андрюхиного задания. Как ведьма и колдун, ближе к полуночи – гарантия того, что никто не войдет и не учует. Занавеска на кухоньке плотно задернута.
- Сраму не оберешься, – все время бормотала бабуля. Она была права, запах первача просто рвался из дома на улицу.
- Хватит с вас, – сказала она, когда первая миска, плавающая в бельевой выварке с брагой, наполнилась на три четверти. Я поставил таз с холодной водой, который держал в руках на стол и бережно принял у нее миску с зельем. Запах и в самом деле – мерзость. Аккуратно перелил продукт в чистую бутылку, заткнул полиэтиленовой пробкой и заныкал под кровать. Вот зачем, она ведь и на столе стоять могла? Уже приобрел соответствующие инстинкты?
Во втором часу ночи, с полным осознанием выполненного долга мы отправились спать. Назавтра намечалось серьезное происшествие, только ни я, ни никто другой об этом еще не догадывались.
Обыск в доме Ракитиной, уже по полной программе, проводился на следующий день, после того, как обнаружили тело. Я, гонимый любопытством, пришел туда ближе к обеду, и разговорился с Николаем. Не нашли ничего, даже того, что надо было бы найти. Сберкнижки на месте, но наличные – рублей пятнадцать, видно на хозяйство, все еще лежали в ящике кухонного серванта. Это зафиксировали в прошлый раз. А вот более крупная сумма, что хранилась в спальне, в комоде, отсутствовала.
- Маша всегда держала рублей 50-70 вот здесь. – Сестра убитой, едва держась на ногах, нетвердой походкой ходила за следователем. Привезли ее утром из дома. Серега Волков постоянно держался рядом, готовый поймать Наталью Семеновну на руки.
- На экстренный случай? – поинтересовалась Мария Антоновна.
- Да, мало ли… Не побежишь же сразу с книжки снимать. Она и меня предупреждала, что здесь всегда лежат деньги.
Ящики перетряхнули сверху до низу. Ничего. Два нижних с бельем, а верхний почти пустой, только документы да коробочки.
- В верхнем лежали?
- Да, в уголке, а вот тут золото. Колечки, цепочка с кулоном. Ой!
- Руками не прикасайтесь! – запоздало крикнула следователь. Сестра испуганно отстранилась. Молодая девица, которой милицейский мундир был, видно, мал на целый размер, настолько он ее вызывающе обтягивал со всех сторон, сокрушенно мотнула головой. Ящики она уже осмотрела, а вот внутренности нет.
Открытая Натальей Семеновной старая жестяная коробка из-под конфет была пуста. На дне сиротливо лежало обручальное колечко. Цепочки с кулоном не было.
- На ней было только колечко с рубином. Его, кстати, не тронули, – обратилась к ней следователь.
- Она цепочку не носила, здесь держала. На шее носила крестик, серебряный.
Эксперт, держа коробку в резиновых перчатках, уже орудовала кисточкой с порошком.
Вот над этим и ломали голову сыщики. Теперь стало ясно, что в доме кто-то побывал.
Я на следующее утро в состоянии блаженства помогал на огороде, с поросями и так далее. Беспощадная бабушка дала мне два дня отдыха, типа прийти в себя. Потом мол, у нее на примете есть следующая, и не чета «этим дурам», студентка. Этот цирк начал меня увлекать…
Майору, наоборот, пришлось сгрести всю волю и разум в кучу. Рогожин уже сидел перед ним, и на лице его ничего внятного не читалось. Поздоровались. Помолчали.
- Пишите, Николай Александрович, – наконец произнес Виктор необычно серьезным голосом.
Исповедь длилась долго. Николай записывал ее не прерывая. Временами Витя замолкал, майор его не торопил. До обеда управились.
- Давай так, Виктор Фомич. Обед и небольшая передышка. В три продолжим, вопросов пока еще много. Возможно, следователь подойдет.
Витя обреченно кивнул. По его тоскливым и полным отчаяния глазам было видно, что говорит он правду, причем без утайки. Но взгляд в дело не подошьешь. Арестованного увели, майор стал звонить следователю и Игнатьеву. Напоследок порадовал свое начальство. Полковник облегченно выдохнул, ибо областной прокурор был суров…
- Виктор, давайте проясним вот-что. По показаниям свидетелей, вы что-то передали Чекменеву в среду, накануне убийства. Махонин вышел к вам с Чекменевым, и вы отдали ему сверток. – Допрос продолжился после трех.
- Отдал? Да я впихнул ему в руки. Деньги в свертке, почти все, что накопил. Я же говорил, откупиться от него пытался.
- Сколько?
- Три. – Лицо Рогожина перекосилось.
- Три тысячи рублей?
- Ну а чего еще. Он мне обратно совать его начал, тут бабки из-за ограды вышли, ну он и затих. Сказал, что вечером поговорим.
- А Махонин что?
- Илюха даже внимания не обратил. В коляску усаживался, на нас и не смотрел. Сучий мир! Откупался от него, словно позор какой скрыть хотел! – Витька не стесняясь врезал кулаком по столу. Глаза вспыхнули. Коля промолчал.
- Откупались почему? Чувствовали недоброе?
- Если бы знал, что убьет! Ни за что!
- Но что-то недоброе чувствовали?
- Не хотел связываться. Да, чувствовал, Вы правы. Но я не мог предполагать, вы же сами Савелия видели… Ну подумать не мог.
- Вы провели почти пять лет на усиленном. Что, не видали убийц никогда? Зачем было тащить парня в лес?
- Да он мне сказал, что запугать хотел! Понимаете! Я же уже говорил вам. Потолковать без помех и пугануть, коли не сговорятся. Что между ними было, я не знаю.
- Получается, мы все предположили верно. Он грозил рассказать о ваших отношениях с Окуловой… А, откуда он мог о них узнать?
- Не скажу. Не знаю, какая разница. Вот он да, он все знает...
- Придет время – спросим, – Николай задумчиво смотрел поверх головы Рогожина.
- Знаете, Николай Александрович, я ведь на ваш развод со свидетелем не купился, – вдруг с напором заговорил Витька.
Майор пристально посмотрел на подследственного.
- Ну, молодец, что ещё скажешь.
- Могу еще сказать, если желаете. Падлы вы все, что менты, что Савелий, без разницы. Жизнь сломали окончательно. Добавь еще статью за оскорбление власти, гулять – так гулять.
- К нам надо было бежать! Да, для этого смелость нужна. И сразу бежать, как неладное почуял. Хотел, чтобы и волки сыты… Менты тебе не такие! Илюха по ночам не снится?
- Пока только Катя. – Витька начал остывать.
- Ладно, успокоились, пойдем дальше. Мы бы и правда помогли, если бы ты сразу прибежал. Шантаж – дело серьезное.
- Подумайте сами, гражданин майор, ну заяви я, и что? Пораскиньте умом, я извиняюсь. Кате еще восемнадцати нет. Обязательно родителям сообщат, не все ж такие порядочные, как вы. А, может, и по закону будут обязаны. И старика кто по моему заявлению закроет? А он уж тут же в обратку… Потом, Савелий не глупее вас, милиции, раз до таких лет на свободе дожил. Он мне что сказал, если возьмут его за жабры по моему доносу, то тут же верный человек письмо в ящик кинет и не видать мне Кати. Папаша и дед у нее бешеные…
Николай, уставившись в стол, молчал. Лицо напряглось и превратилось в камень, глаза стали злыми, если не сказать хуже. И не Витька был тому причиной, Витька взаправду не смог сам найти правильный выход. Действительно, «сучий мир»! Прошло несколько минут.
- Скажи, а Чекменев так и сказал – «донос»? Он вообще блатной жаргон не употребляет?
- Нет, не слышал от него никогда.
- Ну хорошо, а пугать Махонина как собирались?
- Я думал, что грозить будет. А я для того нужен, чтобы он не убежал или морду Савелию кроить не начал.
- А если бы тебе Чекменев приказал его избить, или еще что?
- Во-первых, гражданин майор, мы с ним силой не мерялись. Тут еще вопрос кто – кого. А Савелий так-то хилый, не помощник. Не ждал я от него такого, поверьте.
- Хорошо, а во-вторых?
- Статья мне не нужна была. Я этому козлу так и объявил, когда он вечером пришел деньги мне возвращать.
- Вернул?
- Вернул. У меня в доме разговор был, так он на стол деньги положил. И сразу стал успокаивать, мол, какая статья, все мирно будет. Пристрожить паренька только надо, за горло он меня, старика ухватил. А что так тебе грожу, так ты, Витя, прости, выхода у меня нет. У тебя, мол, нет выхода и у меня нет, кто за старика то заступится? Слезу пустил, падла…
- Сговорились на утро, что ты Махонина выведешь? Под предлогом, что на хуторе икона продажная есть?
- Да, я вам уже говорил. Илюха сначала идти не хотел, обленился, да на грех, староверческими иконами он интересовался особо. Я уж надеялся было, что откажется идти. Говорил, давай на мотоцикле, я соврал, что только что стартер «полетел».
- Во сколько с Махониным разговор был?
- Уже в девять.
- Хозяйку видел?
- Нет, она где-то со старухами сидела, не пришла еще.
- А у Махонина не интересовался, что со стариком у них такое?
- Не. Савелий настрого запретил, буду болтать лишнее – сразу заветное письмо в ящик.
- А после убийства не мелькнула мысль сообщить?
- Да я ж вам говорил. Трясло меня. Я и Савелия как в тумане видел. Не знаю, может захотел бы меня прикончить – так и прикончил бы. А может я и побежал бы. Не знаю. Стоял и смотрел, как он ему в карманах шарит, а потом топор в мешковину заворачивает.
- Значит, стоял ты в метрах пяти?
- Да, я ж впереди Илюхи шел, услышал удар и крик, обернулся. Мы ведь с вами на плане все обозначили.
- Тебе еще не раз такие вопросы зададут. И на следственный эксперимент поедем. Готовься. Крови на одежде нет? Одежда дома?
- Крови нет, не ищите. Одежду стирал, ботинки на мне, можете осмотреть.
- Просто стирать бесполезно, все не отстираешь. Ботинки эксперт осмотрит. И другую обувь тоже. – Николай подчеркнул последнее слово.
- Проверяйте, – Рогожин равнодушно махнул рукой.
- Повтори разговор на месте убийства.
- Чего повторять. Молчи, мол, теперь тебе только молчать. Не в моих мол интересах трепаться. А то ведь Катя моя еще и про это прознает. Проболтаюсь – один мне путь, в бега, причем без нее. Указал, куда идти, желательно по воде. Хитер, падаль. Я ему заранее сказал, что клиент ждет, он так кивал одобрительно. Не знал я, что алиби понадобится. Разошлись мы с ним, я на автобус, он куда-то тоже к шоссе.
- Встречались после этого?
- Встречались раз – другой. Он еще здоровался так, вежливо, ласково. А у меня ком в горле. Две ночи не спал, все ждал, что эта сволочь или дружки в окно полезут. Потом отпустило, когда с Катей повидался. Думал покаяться ей во всем, а там хоть трава не расти, да чем она поможет, только напугаю. Побоялся, в общем…
- А кто дружки? Ты понимаешь, о ком я? Такие вот, чтобы именно «дружки».
- Не знаю таких. Разве что Петька.
- Савчук?
- Да. Да он со всем селом знаком, походу нет от него тайн здесь. Пронырливее любой бабки.
- Савелий Иванович то? Говорят, он целыми днями в церкви.
- Слушайте больше. Целыми днями он по селу шастает. То мопед свой оседлает и по соседним деревням. Завхоз церковный.
- Вернемся к Петьке, ты с ним знаком?
- Сошлись когда-то у пивной, одну судьбу кляня. Он же тоже сиделец…
- О Чекменеве был разговор?
- Да нет, кому он сдался.
- А как ты со стариком познакомился?
- В лавке церковной проводку делал. Заплатили неплохо. Года два назад. Ну а так знал и до этого как зовут да кто он.
- С Савчуком дела общие имел?
- Нет. – Голос Витьки слегка дрогнул, и от майора это не укрылось. Однако он пока решил не развивать эту тему.
Еще час всяческих вопросов и уточнений, и допрос подошел к концу. Опер поехал домой, так и не сумев по дороге избавиться от одной навязчивой мысли: «Заветное письмецо». Но, почему оно засело в голове, он пока понять не мог.
Допросили в тот же день и племянника «коллекционера». Ничего интересного, за исключением того, что за два дня до убийства он передал Махонину 600 рублей. И забрал четыре самые ценные иконы из ранее приобретенных. Почему не получил от него остальные – не знает. Выходит, что у Махонина с большей долей вероятности деньги должны были остаться. В среду с дедом Мироновым сделка не состоялась. Чекменев вынул? Вряд ли он носил их с собой все. Вероятнее всего в доме пошарили чужие. Кто?
***
Снова настало утро. Андрюха забрал меня из дома, и мы отъехали на околицу возле реки. Стали думать, причем убийство участкового не волновало, ни одно, ни второе. Проклятое зелье снова исчезло из Вознесенского, но гарантий, что это навсегда не было. Мой приятель твердо решил довести дело до конца.
- Слушай, Андрей, а кого Коля в деревне оставил? Говорили, что со мной свяжется, а его так и не слышно.
- Если бы. Не больше тебя знаю.
- А знал бы, так не сказал…
- Ты бы обиделся?
- Вроде не маленький, – я рассмеялся.
- Давай о бедах наших!
- Два трупа?
- Не ехидствуй, Вовочка. Эта пакость когда-либо еще больше трупов наделает. Помнишь деда, которого похоронили недавно. Так вот бабка его оттаяла и разговорилась, спасибо отцу Василию. Я тут резонно подумал, ну гонят на продажу, а разливают куда? Это к какой-нибудь бабке-самогонщице со своей посудой ходят, как к бочке с квасом. Муравьиная тропа, тут не промахнешься, на этом и горят, болезные…
- Да, тут не в бидончик разливают.
- Во! Бабка рассказала, что были эти бутылки не их. Но, бутылка, то одна, то другая, то третья.
- На обмен носил!
- Похоже на то. Теперь вопрос, куда носил, где ему обменивали пустую на полную?
- Бабка не следила, где? А пробка, кстати?
- Обычная, белая, из пластмассы, ну полиэтилен, что ли… В любом хозмаге полно. Но относил с пробочкой вместе. Только куда?
- Где-то, значит, менял. А в соседней деревне? Тоже обменный пункт?
- Видимо. Ничего другого пока в голову не приходит.
- А дрожжи? А может они тоже сахар добавляют? Кто много покупает?
- Да никто, в том то и дело. Последний был дед у меня в Игнатово, брал по две больших пачки в неделю, кондитер хренов… На том я его и заприметил, а ведь тоже был осторожен, черт. Когда нагрянул с дружинниками, там целый винзавод в подвале оказался. Но, опять же! Старый змей в Игнатово не торговал, племяш его двоюродный отвозил матери флягу в соседний район, та уже распродавала.
- Дрожжи и все такое можно спереть в столовых, кафе на въезде тоже свою выпечку делает. Вкусно! – я аж зажмурился. Суровая бабуля из всех домашних сладостей обычно делала только пироги с яблоками и вишней. И то, только в сезон.
- Займусь. Есть уже на примете бабы, которых проверить надо. Ну а где гонят в таком масштабе?
- Точно не дома. Знаешь, где! Производственное помещение, куда лишние люди не заглядывают. Где соседских глаз нет. Там не выдают, нет, там только гонят. Но машины подъезжают туда, не вызвав подозрений.
- Так! – азартно отозвался мой приятель.
- Точно, Андрюха! Точно! Припомни все, подумаем, как их осмотреть по-тихому.
***
- Начнем, товарищи.
Только что на утреннем совещании «торжественно» зачитали суточную сводку – традиция, установленная полковником, как только он занял должность начальника областного угрозыска. Присутствовали, понятно не все, всех кабинет и не вместит. Сегодня дополнительно пригласили тех сотрудников, кто работал по убийствам в Вознесенском.
- Справочки мне, по Чекменеву и Ракитиной. Так… - Начальник взял протянутые ему бумаги и забубнил под нос.
- Так, Ракитина. Год рождения… Вдова, муж погиб в 43-м… Фамилия по мужу, в девичестве… Детей нет… Так, работала… Счетовод промартели, затем бухгалтер там же… Горторг, так… - бормотание стало совсем не внятным.
Остальные, кто слушал, кто шептался. Полковник продолжал читать. Потом подвел итог.
- Пока ничего интересного. В основном, работала в торговле и потребкооперации, ЖКХ, послужной список безупречный, места работы меняла раз в пять лет, примерно, вышла на пенсию уже в 60, сестру прописала в своей квартире, сама поселилась в старом родительском доме. Почему покинула город – непонятно. Не привлекалась, не судима. Ничего…
- Теперь Чекменев, Савелий Иванович. Год рождения 1909-й… Родился в семье фабричного мастера… В 31-м женился на дочери бывшего владельца скорняжной мастерской, тесть после НЭПа работал на фабрике… Так, сотрудничал с немцами, убит… Семья в оккупации… Сам мобилизован… Железнодорожные войска… Семья воссоединилась в 46-м… Супруга скончалась в 49-м… Сын комиссован в 54-м… Жил с отцом, так… Умер в 74-м, сердце… Работал, так-так… Последнее место работы – завскладом в Вознесенском… Послужной список вполне…
Начальник снял очки и оглядел присутствующих.
- Что интересно. Места работы Ракитиной и Чекменева не совпадают. Но! Пересекаться они могли, судя по этому списку. Торговля, снабжение и все такое. Но времени на это нет, пришлось бы опросить уйму народу. Теперь, вы! Фотографии предъявлены?
Молодой оперативник, так гордившийся заданием, которое ему дал лично полковник, встал с покаянным видом.
- Одна из ее подруг, точнее знакомых, попала в больницу с инфарктом. Меня к ней не пустили, пока никого не пускают.
- А вторая? – Полковник сверился с бумагами и назвал фамилию.
- Тут сложнее. Она уехала куда-то к детям.
- Куда? – Интонация полковника была непередаваема. Там смешалось все – ирония, насмешка, притворное сочувствие трудностям молодого коллеги, усталость от вселенской тупости людей, ему подчиненных. Короче, целая гамма чувств.
Сотрудник покраснел и промолчал. «Старики» посмотрели на него с состраданием, все они когда-то были «зелеными». Молодой совсем стушевался.
- Саша, ну в самом деле! – Начальник переключился на отеческий тон.
- Виноват, товарищ полковник.
- При чем тут виноват? Не в том дело. «Уехала куда-то». Куда? Мы как называемся?
Молодой упер глаза в стол.
- Мы называемся – «розыск»! Разыскиваем мы, понимаешь? Тебе дана команда разыскать и предъявить фото. Так разыщи, а не докладывай нам, что свидетель куда-то делась. Поставил с утра старшего группы в известность, что ты «в полях», и вперед.
- Разрешите выполнять?
- Посиди пока, скоро закончим. Я не зря на этом настаиваю, не зря. Тут все большим сюрпризом обернуться может, чувствую. И да, по Чекменеву и Ракитиной надо далее искать знакомых из пятидесятых.
Совещание переключилось на Савчука, но полковник их не поддержал.
- Пока наблюдаем, ждем команды следователя. Эксперты не на все вопросы ответили.
