Начало. Не спорь со звёздами! Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5
Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12
Витю взяли на следующий день, уже после обеда. Задача осложнялась тем, что нельзя было разворошить муравейник, о котором к тому же угрозыск только догадывался. Все надо было обставить как случайность, причем на глазах свидетелей, которые мгновенно разнесут новость по селу.
Рогожин, в самом блаженном состоянии, неспешной походкой проследовал из пивной на автостанцию, располагавшуюся на пыльной площади, с тыльной стороны городского рынка. Был он слегка размякшим от жары и двух неизменных кружек пива после удачной халтуры. Вежливо кивнув знакомым, он пристроился в хвост очереди, ожидавшей трехчасовой автобус на Вознесенское. Надо заметить, что последний месяц Витька почти все время вел себя тише воды, ниже травы и к тому же стал весьма придирчиво следить за своей внешностью и манерами. А по площади тем временем гулял маленький смерч…
Дедок, еще крепкий, неброской внешности, среднего роста, седой, с двумя рядами орденских планок на заношенном пиджачке, изрядно поддатый, но еще в тех кондициях, когда в вытрезвитель, по совести, забирать пока рано, шатался по округе, наводя порядок, одному ему ведомый. Сначала он докопался до группы ребятишек лет двенадцати-тринадцати, которые мирно толпились на углу. Слышались обычные вопли типа «сопляки», «да мы за вас…», «да в ваши годы…». Неожиданно остыв, старик последовал дальше, задев плечом какую-то девушку и пробормотав что-то ей вслед. Народ уже поглядывал на него с явным неодобрением, но пока молчал. Когда дед почти дотопал до автостанции, под раздачу попали две бабки, сидевшие в закутке у заброшенных навесов со своей не распроданной зеленью. Понятное дело, что они тут же были заклеймены, как проклятые спекулянтки. Бабки за словом в карман не полезли, и стоящим в очередях на автобусы стало не так скучно. Спектакль продолжался минуты три, после чего дед снова выдохся и, махнув рукой, двинулся вперед, рассекая одну очередь за другой. На против Рогожина дед неожиданно остановился, дыхнул перегаром, и глядя злобными мутными глазками на парня спросил:
- Куда автобус?
- В Вознесенское, отец, – почтительно и смиренно ответил тот.
- Какой я тебе отец, щенок! – неожиданно взвизгнул дед.
Дальше на Витьку обрушился поток брани, воплей, брызги слюней. Дед схватил его за воротник рубашки, ну чтобы не упасть, понятное дело. Один из мужиков начал вклиниваться между Витькой и старым скандалистом, но того было не унять. Рогожин отцепил его руку, но вместе с ней отлетела пуговица рубашки. В общем, закончилось все увесистым лещом, который был, надо отдать должное, аккуратным. Витя, будучи «юридически подкованным», силу соизмерял, и старик просто врезался в колонну, подпиравшую навес, даже не упав.
- Милиция!!!
Что обидно, милиция тут же и нарисовалась. Наряд из старшины и двух младших сержантов на «бобике». Какие-то две тетки уже перекрыли милиции дорогу и истерично повествовали им про молодого негодяя, поднявшего руку на ветерана. Вознесенские, которых была добрая половина очереди, вознегодовав от такой несправедливости, быстро загнали теток «под лавку» и начали заступаться за земляка. Витьку в Вознесенском не любили, зато любили справедливость.
- Разберемся, граждане!!! – солидно пробасил старший наряда традиционное заклинание. Деда и Витю погрузили в машину, причем буяна засадили в задний отсек, под замок. Записали свидетелей. Какой-то солидный гражданин, в костюме и с институтским значком на лацкане потребовал взять его с собой в отделение, утверждая, что он все видел от и до. Еще в свидетели взяли одну женщину из Вознесенского. Набитый до отказа УАЗик отправился в РОВД.
Там, после долгих процедур, Рогожина и старика, уже достаточно протрезвевшего и испуганно озиравшегося по сторонам приказали распихать до утра по камерам. Свидетели, дав показания, отправились по своим делам. Витя логично пытался протестовать, но бывалый дежурный, сославшись на то, что от него тоже слегка пахнет, и вообще, гражданин уже судимый, оставил его под арестом, снабдив бумагой и ручкой, для написания жалобы прокурору.
Приняв жалобу, капитан распорядился отвести Рогожина в ИВС, и бросил тому, как отрезал:
- Завтра! Все к следователю!
Наутро Витю привели в пустую комнату для допроса. Через десять минут дверь распахнулась и на пороге с самой добродушной улыбкой появился Николай. Увидев майора, уже примелькавшегося в селе, парень все понял и побледнел…
Задержанию Витьки предшествовала небольшая подготовительная работа. Во-первых, нашли «актера» на роль буйного деда. Ветеран органов, служивший еще в «Смерше», затем гонявший ОУНовцев по Карпатам, после работавший в милиции в соседней области быстро согласился помочь. Понимал он задачу с полуслова, а опыт имел такой, что сдался бы даже Станиславский с его «не верю». Дабы исключить травматизм на пенсии, ветерана, кстати с подлинными орденскими планками, подстраховывали два оперативника. Они же «пасли» и Рогожина. Понятное дело, ветерана МВД по-тихому вывели из ИВС, когда все утряслось и с благодарностью отвезли домой.
«Старшина» был уже опером в возрасте, зависшем в капитанском звании похоже, что навсегда. Не поладил мужик с начальством, что поделаешь… Когда Сергеич, как его уважительно звали товарищи, в одной из комнат РОВД примерял форму старшины патрульно-постовой службы под смех коллег, заглянувший на подозрительное веселье замполит ехидно промолвил, что погоны в самый раз и после операции форму можно и не менять. Но под недобрыми взглядами сотрудников, «политрук», запнувшись посреди своей речи, уже в полной тишине отвалил, тихо прикрыв дверь. При его появлении никто даже не потрудился встать.
Операция по задержанию прошла удачно, но настоящая работа с Рогожиным только начиналась, и тут можно было потерять даже то, что наработано. От умения «сломать» Витьку зависело все.
- Снова вынуждены вас побеспокоить, – обратился к бывшему преподавателю Махонина сотрудник угрозыска.
- Да мне нечего добавить. Уже все рассказал.
- Нет, Игорь Данилович, про Махонина пока забудем. Вопрос к вам весьма деликатный.
- Слушаю. – Удивленный реставратор недоуменно взглянул на собеседника.
- Вы, Игорь Данилович, вращаетесь в довольно узких кругах, как бы правильнее выразиться, связанных с изобразительным искусством. И знаете, похоже, всех.
- Всех знать невозможно, да и страна у нас большая.
- Пока по области, – улыбнулся оперативник.
- Что вас все-таки интересует?
- Не торопитесь отвечать, обдумайте… Нас интересуют люди, которые занимаются скупкой и перепродажей антиквариата, живописи, конкретнее – старинных икон. Вряд-ли такие люди могли пройти вне поля зрения.
- Моего или вашего?
- Теми, кто нам на глаза попал, мы у вас не интересуемся. А вот те, кто сейчас активен, должны быть у вас на слуху. Круг, я повторяю, узкий. Вы известный реставратор.
- Я далек от всего этого. И не хотел бы передавать слухи. У меня свои понятия о порядочности, поймите пожалуйста. Я не одобряю спекуляцию, но, назвав вам людей, я повлияю на их судьбу. И не лучшим образом…
- Да, далеки. Не обижайтесь, мы навели о вас справки, поэтому так откровенно просим о помощи. И о вас упомянуто не будет.
- Я не за себя опасаюсь. Простите, речь снова об Илье?
- Да, он был у них на подхвате. Согласитесь, нам надо знать об этом все.
Последовала долгая пауза. Сотрудник терпеливо ждал.
- Рано мальчик на кривую дорогу сошел. Что-то я упустил.
- Большого криминала в его действиях, строго говоря не было. Что-то вроде комиссионера. Конечно, при желании статью притянуть можно, но…
- Не оправдывайте его. Вы понимаете, что я хотел сказать. И результат печален, ведь дошел он по этой дороге до конца, я убежден. Это не то, что я вкладывал в своих учеников. И виноват только он сам! Никто не может сбить человека с прямого пути, если он сам не имеет какой-либо гнильцы внутри. Служение искусству этого не допускает!
- Мы кстати не думаем, что к смерти Махонина привела скупка икон. У нас для этого есть основания. Но проверить надо все. Я вас убедил? Служить надо не только искусству, но и правосудию, – подхватил верный, как ему казалось, тон оперативник.
- Как пафосно! Впрочем, я и сам… - смутился Игорь Данилович.
- Подумайте. Нам вправду нужна Ваша помощь.
Снова последовала пауза.
- Двоих могу назвать. Кстати, оба в поле вашего зрения. Один, впрочем, скорее коллекционер. А вот второй – тот у меня реставрировал четыре иконы год назад. Тип обаятельный, но мне не приглянулся. Известен своей страстью к антиквариату.
- Судимые?
- Да, но насколько знаю, по хозяйственным статьям. Я сильно не интересовался. Рекомендации и вправду дать не могу.
- Пишу, говорите, Игорь Данилович.
***
Весь понедельник я был далек от больших и великих дел. Обегав магазины и знакомых, я полностью скомплектовал Витькин список. И, как назло, в это время пришли новости вместе подъехавшим автобусом. Только, в отличие от всего села, я понял их правильно. Итак, где теперь взять электрика? Бабушка, казалось, совершенно не переживала по этому поводу. Во вторник вечером она запланировала визит к подруге. Со мной! Выглаженные запасные брюки и лучшая рубашка уже висели отдельно в шкафу. Я попытался показать ей, как наивно она ведет себя с профессионалом, и прямо глядя бабуле в глаза поинтересовался, как ее зовут, сколько лет и красивая ли.
- Будет лучше, если ваше знакомство произойдет правдоподобно. Мол, встретились случайно. Тимофеевна ее тоже ненароком зазовет. Не ждала, значит, что мы заявимся. Мы ж с ней не дуры какие…
- Вот как?
- А расскажи я тебе все, ты ж себя выдашь, знаю. – В глазах у бабушки плясали черти.
- Ты в войну в разведке служила?
- При госпитале я, санитаркой была. Сколько раз тебе рассказывала, что дурака из себя строишь?
- Людей насквозь видишь? То ли дело я, такой ученый, следователь, профессионал, одним словом! – Я не сдержал усмешки.
- Ты смотришь, а я смотрю и вижу. Разницу понимаешь?
- Естественно…
- Тебя не учили видеть, хоть ты и пять лет на учение потратил. А я еще от бабушки своей кое-что полезного для себя подчерпнула. Тебе она, стало быть прапрабабка. Ефросиньей ее звали, если не забыл. Да мне мало что от нее перешло, дурная я по молодости была, легкомысленная. А вот она – истинная ведунья. А ты еще молод, а уже простыми людьми, неучеными брезгуешь. Зря, можешь обжечься однажды. И больно, Володь…
- Значит меня ты лучше, чем я сам понимаешь? – Я почувствовал, как краснею, лицо аж загорелось.
- Ты не обижайся, но работа и вправду не твоя. Врать то мы все любим, но вот провести другого человека – тут талант нужен, вдохновение что ли. Не каждому дано перенести это с легкостью. А тебя в душе от лжи воротит, я ж вижу.
- Я следователь, а не оперативник, как Коля к примеру. Нам в общем врать и не положено, наоборот должны мы до правды докопаться любой ценой.
- А тебя не спросят, что ты хочешь, прикажут и все. Сам сказал – любой ценой.
- Не цепляйся к словам… Все хотят, чтобы мы святыми были. В том числе и убийцы. Уже два трупа, между прочим. Ты их найдешь?
- Найдут те, кому на роду написано искать. Тот же Николай. И, упаси Бог, я его плохим не считаю. Но ты не он.
- Значит, у меня ни характера, и вообще ни черта!
- Почему? Характер есть. Актер ты никудышный, только это и сказать хотела. А ты уж обиделся… Вот Гоша тот же, племянник попа Василия, тих и безответен вроде, все село за дитя Божие его почитает, вслед смеются… А, он не прост, стержень в нем какой-то, сама даже не пойму. Вроде и рассказать ему, алкашу, по сути нечего, а народ слушает, не перебивает, в глаза смотрит. Не пойму его, а не прост он…
Я задумался.
- Хорошо. А вот к примеру… Про Петьку Савчука что скажешь?
- Петька? Слабый он. Прут железный в дугу согнет, а в душе слаб. Вот знаешь, возьмет кто его за руку, скажет: «Пойдем, Петя, в преисподнюю», так пойдет ведь, как теленок на веревке.
- Больно ты хитрая, бабуль…
- Хитрая, Володя, плохое слово. А людей я и вправду насмотрелась.
- А меня не спросила, чего я хочу? Я вроде как под венец не рвусь…
- Тебя оглоблей под венец и не гонят, ты зря не беспокойся. Воля то на все твоя. И кстати, есть еще варианты, не она одна, выбирай – не хочу.
- !!!???
- Чего глаза таращишь?
- Ладно. А местные парни меня той же оглоблей из села не погонят? А то я бегаю нынче не быстро.
- А чего от них бегать? Выдирай дрын из земли да им навстречу. Пусть сами бегут.
Про ремонт проводки я в тот вечер забыл. Идти на смотрины, понятное дело не хотелось, но еще меньше хотелось огорчить бабу Катю. Хотя она и была у меня человеком не обидчивым.
Но, как оказалось, о наших проблемах помнили другие. Иные люди бывает жалуются на милицию, а вот конкретно меня она, родная, в беде не бросила. Часов в одиннадцать утра подрулил Андрюха, и из УАЗика выгрузился солидный мужчина лет шестидесяти, седой и кряжистый. Андрей, открыв заднюю дверь, выставил два фанерных ящика с ручками, полные инструментов и, приветственно помахав нам с бабушкой:
- Знакомьтесь, батя мой, Виктор Петрович.
Поздоровались, Виктор Петрович степенно направился в дом. Дубинин-младший тащил за ним ящики.
- Показывайте, где что.
Я засуетился, таща из сеней свои покупки, попутно кивая на старую проводку.
- Господи, а сколько ж у Вас будет заменить все? Мы с Витькой то договорились… - растерянно спросила бабуля.
- Андрюх, Екатерина Степановна думает, что мы голодные, – весело подмигнул отец сыну.
- Да нельзя же так! – Бабушка никак не могла прийти в себя.
- Отчего нет. Я не ваш шалопай Витька. Делает то он вправду хорошо, да сам плох. А я вам, считайте, по-родственному сработаю, – усмехнулся в усы мастер.
- Так, батю не обижайте! Я попросил. Идемте, нечего под руками путаться.
- Ну пошли на кухню, там тебя сюрприз ждет.
- Работает? – Андрюха радостно уставился на пузырящиеся банки. Потом обернулся на ухмыляющуюся бабу Катю и покраснел.
- Не смущайся, добрый молодец. Перегоню – все выпить заставлю. – Бабушка была в прекрасном настроении.
- А у Вас и аппарат есть? – растерянно спросил участковый.
- Без него обойдемся.
- Теперь ты понял? Ну Петька, попался… - Андрей радостно потер руки, когда бабуля вышла в комнату к Виктору Петровичу.
- Еще не попался. Остынь.
- Ну, теперь знаем, в какую сторону рыть.
- А ты не задумывался, почему эту братию никто не выдал?
- Задумывался. Тут одной выгоды алкашам мало, их еще и припугнуть надо. Да хорошо пугнуть, так что и пьяные и трезвые рот на замке держать будут.
***
Про смотрины рассказывать по большому счету нечего. Поболтали мы с Надькой полчаса, да и умотала она куда-то, не обращая внимания на гримасы Тимофеевны. Надя ведь тоже не дура, понятно было, зачем позвали. Ни она мне не приглянулась, ни я ей. Из соседней комнаты слышались пререкания бабок:
- Ты мне что не сказала, что у ней хахаль? Чего голову морочишь?
- Да какой хахаль. Придурок – одно слово. Твоему то Володьке в подметки не годиться.
Прям гордость за себя взяла!
- Могла бы не звать. Да в такую даль!
- Та ты погоди, сведем их еще раз!
- Щас! Оно надо!
И все в том же духе. Я, чтобы не заржать, аки конь, вышел на крыльцо. Чистое звездное небо, тишина, прохлада, все заботы куда-то снова отошли. Хорошо в деревне летом…