Начало. Не спорь со звёздами! Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4
Утром я проснулся рано, и проинформировав бабулю о событиях прошлого вечера, отправился искать своего приятеля. Того в Вознесенском не было. Народ обсуждал необычную новость, с интересом посматривая на меня. Все уже знали, что я там побывал. Приходилось стоически отмалчиваться.
Мне вдруг стало ясно, что если я не буду в курсе всех событий, то просто сдохну от любопытства. Профессия дала о себе знать…
Увидев идущего навстречу майора Колю в штатском, я не сдержал искренней улыбки. Тот тоже не стал изображать конспирацию, крепко пожав мне руку и назвав по имени. Как оказалось, он определился на постой к одинокой бабке за три дома от меня, чтобы не мотаться сюда каждый день. Руководить розыском на месте поручили ему.
- Следователь приедет ближе к трем, Володя, и до этого нам надо подготовить ей список людей, с кем поговорить в первую очередь. Так же узнать, у кого жил убитый, провести с ней обыск на месте.
- Прочти немой вопрос в моих глазах!!!
Опер расхохотался так, что проходящие женщины начали подозрительно нас оглядывать с ног до головы.
- Володя, я все уже прочел. Шестнадцать лет в сыске все-таки, почти сразу после армии. Сам также как ты смотрел в глаза полковнику, когда в розыск ребят отбирали. – Этот разговор пошел уже совсем негромко.
- Товарищ майор, я не могу прочесть в ваших глазах немой ответ! – может зря я на «ты» и по имени? Что с того, что он простецки представляется? «Не хватает нашей молодежи деликатности и уважения к старшим» - посетили меня лицемерные мысли.
- Если стесняешься, зови меня дядя Коля. Хотя нет, не хочу казаться стариком.
- Извините!
- Да хорош уже! Субординация никем не отменяется, но я предпочитаю простые отношения со своими ребятами. Ты свой. На вопрос ответил?
- Не совсем.
- Сочувствую нашей «клиентуре». Пока душу из тебя не вынут и признание не запишут, изгаляться можешь, как хочется, не отстанут. Следака сразу видно. Пошли, хватит трепаться, по пути потолкуем. Нога как?
- Жить не мешает. Но в погоню меня лучше не посылать.
- Сами догоним, было бы кого…
- Николай, ответь на немой вопрос.
- Официально ты в состав группы не включен, поскольку находишься на излечении. Но мои с твоим руководством перетерли, парень ты толковый, ждем твоей помощи. Смотри только, все по-взрослому, язык за зубами, голову включаешь постоянно, без разрешения ни шагу, докладывать обо всем.
- Ясно, – кратко ответил я. Не тот случай, когда стоит говорить, что я уже «взрослый». С Николая за меня и мои поступки, случись что, спросят по полной.
- Вижу, что ясно, – мой деловой ответ майору явно понравился.
Некоторое время мы шли молча. Ростом выше среднего, со светло-русой «неуставной» шевелюрой, с правильными, четкими чертами лица, серыми, то холодно-внимательными, то веселыми глазами, майор невольно притягивал взгляды встречных людей. Ко всему прочему – спортивная фигура, легкая элегантная походка. Идеально на нем смотрелась и одежда – летние брюки, рубашка с расстегнутым воротом, спортивного покроя пиджак. В нагрудном кармане торчат солнцезащитные очки. По тем далеким временам – просто франт. Выглядит моложе своих лет, а ведь нет еще и сорока! Я, «весь из себя такой красивый», на его фоне сразу потускнел, хоть и был на пол головы выше. По правде сказать, был я длиннее на пол головы, а не выше, хотя дураком и не считался.
- Только оружие не проси, – вдруг виновато заговорил он.
- Твое дело работать негласно по моим поручениям, ну и мозгами раскидывать наравне со всеми, – продолжил он через минуту.
- Тут даже собаки добрые. На кой мне ствол?
- Собаки то добрые. А этот, с топором? А его подельники?
- Веришь в подельников?
- Чую! Объяснить не могу. Пока не могу…
- Коля, а что нового по делу?
- Ничего… Только работать начали. Собака вывела на шоссе, и сегодня утром райотдельские с экспертом по кустам и кюветам пошарят. А топор могли выбросить по пути, там есть куда, закинул в озерко – и все. К трем все сюда съедутся, кроме эксперта. Заключение медика пока не готово. Остальное все, как всегда, в процессе…
Что такое «остальное», я знал. Установление личности убитого, несмотря на паспорт, необходимо опознание родственниками и соседями. Проверка подлинности документов. Запросы характеристик по месту жительства, месту службы, месту учебы. Списки учебной группы, преподавателей. Само собой, список родственников, соседей, друзей… С каждым поговорить, это летом-то, когда все разъезжаются! Побеседовать с участковым. Поднять архивы, не привлекался ли часом, судимость у парня вряд ли была, а вот свидетелем быть мог или в чьем-то деле промелькнуть. Обыск по месту постоянной прописки у родителей, комнаты в общежитии или съемном жилье в городе, где он учился. Любой ответ, любой обыск могли потянуть за собой новую череду запросов, новые имена свидетелей. И кому этим заниматься? К какому сроку, даже вопрос не стоит… «Вчера еще надо было!!!»
Мы здорово сэкономим время, людские ресурсы и государственные средства, если нароем что-то здесь, на месте.
- Да, а в селе знают, что ты из наших? – озабоченно спросил майор.
- Кто не знает, тот скоро догадается. Болтать кто зря при мне не будет, я же приятель участковому. Кстати, где он?
- По своим делам в Игнатово… Ладно, найдем тебе работу, может и хорошо, что знают. Будешь чем интересоваться, лишний раз не спросят, какое тебе дело. Идем в опорный пункт, потолкуем без помех, Андрей вторые ключи дал…
Дошли до опорного пункта, располагавшегося в неприметном одноэтажном здании из бетонных панелей, в тупике маленького проулка, имевшего всего по три дома на каждой стороне. С обратной стороны к этому строению можно было подойти или подъехать через стоянку молоковозов и тракторов молочной фермы или незаметно пройти сбоку между усадьбами через небольшой пустырь. Половина здания была заколочена и закрыта на замок, так как находившаяся там амбулатория была переведена в новое помещение. В «участок» был отдельный вход, с амбулаторией он не сообщался, но участковый, не любивший сюрпризы, каждый день проверял, не пытались ли зайти в соседнее помещение. В тупике уже желтел Андрюхин УАЗ, значит вернулся. На часах было девять…
Андрея Викторовича Дубинина, старшего лейтенанта, участкового уполномоченного милиции я до последнего приезда в село не знал. Он был происхождением из деревни в пятнадцати километрах от Вознесенского, и там же жил в родительском доме с семьей. После армии и школы милиции вернулся в родные края уже в милицейской форме и был назначен в родную деревню участковым. В его участок входили еще две деревни, наполовину опустевшие, после того как закрыли тамошние торфоразработки и лесопилку. Оставшихся жителей принял под свое крыло соседний колхоз.
До него участковым в Вознесенском, Опалихе, и полузаброшенных выселках, именуемых сельчанами «Хутором», где обитали потомки староверов, был Игорь Иванович, капитан милиции, дядька уже в возрасте, нахватавший кучу болячек и вышедший в отставку по здоровью. Чем добавил головной боли руководству РОВД. В результате «уговорили» Андрея взять на себя дополнительно Вознесенское и «Хутор». Тот, ни будь дурак, поставил начальству условие – выделить ему в единоличное пользование машину, обосновав это немалыми расстояниями и увеличенной нагрузкой. Наглость конечно… Но нагрузка на участкового действительно превышала допустимую и тот вправе был отказаться. Капитанское звание строптивец, само собой, только во сне бы увидел, но с другой стороны, где взять толкового человека? Компромисс нашелся в виде загнанного УАЗика, мечтавшего о тихом приюте на базе металлолома, после того, как он поделится еще живыми запчастями с более молодыми. Списание машины срочно приостановили, подремонтировали и выдали ее Андрюхе с напутствием: «Больше по поводу ремонта даже не подходить!». Бензина выделяли как на мотоцикл, который сельскому участковому собственно и был положен. Но вы пробовали ездить на мотоцикле, пусть даже «Урале» с коляской зимой? Вот и участковые предпочитали теплые кабины попуток.
Нежданная привилегия для коллеги вызвала «классовую» ненависть остальных. Еще был «ненавидим» остальными молодой лейтенант Миша Иванов, так же забросивший казенный мотоцикл. Тот рассекал воздух на новеньком личном «Запорожце», который успел приобрести дед, ветеран войны. Дед сразу после этого скончался (подозрительно, да?), оставив свой последний трофей внуку. Миша был молод, холост, зарплата в милиции по тем временам была приличная, и на бензине, когда ездил по службе он не экономил. Но начальник службы участковых, старый майор, «молодых выскочек» недолюбливал. Тогда вообще в порядке вещей было недолюбливать тех, кто выделялся, по мнению общественности, незаслуженно. Сам майор всего то год назад стал счастливым обладателем «Москвич-ИЖ-комби», и, как он их называл, «Жопорожцы» слегка презирал. Однажды на еженедельном подведении итогов, когда участковые съезжались в район, оставив своих подопечных без присмотра (Гуляй, рванина!!!), он допустил вопиющую бестактность, сказав походя, что: «Иванов, на своем «Жопорожце», конечно везде успевает, но…». Так назвать при всех Мишкину «Голубую стрелу» !!! Миша не сдержался и громко с места сказал, что с этой минуты больше никуда успевать не намерен. Прямо так, перебив начальство на полуслове, без всяких «разрешите», не отрывая задницу от стула. В форме и при исполнении. «Старики» неодобрительно загудели, не веря своим глазам и ушам, но майор лишь недобро поглядел поверх очков, помолчал минуту и, не закончив своей мысли, переключился на очередную «жертву». Негласно снова сошлись на компромиссе – теперь Мишкин «Запор» именуют только «Стрелой», а Иванов по-прежнему везде успевает.
В общем, атмосфера была «теплой и дружеской», когда Дубинин заруливал к зданию райотдела на УАЗе, втискиваясь между мотоциклами коллег по службе. Но Андрюхе было наплевать. Вопрос с бензином и ремонтом он решил сразу, подъехав в первый раз к правлению колхоза на «новом» транспорте. Председатель колхоза-миллионера, хваткий мужик, игнорировавший даже райком партии, поскольку был вхож в областные кабинеты и был членом бюро обкома, участковых дальновидно привечал, принимая их сразу, а не маринуя в приемной. Мобильный участковый под рукой был ему куда важнее, чем мелочные расходы на машину. Да и с бензином тогда в Союзе проблем не было… Ну и с рацией в Андрюхиной машине тоже проблем не было. Не было рации.
Краткое совещание под председательством Николая началось.
- Вспомнил убитого? Где живет, с кем видел? – Коля не терял время на разговоры о погоде.
- Один раз видел с отцом Василием. Он выходил с ним из калитки. Но дома у него он вряд ли живет, матушка постояльцев не любит.
- Так, к попу я иду. – Коля оживился.
- Лучше мне, у меня с ним отношения налажены, – возразил Андрей.
- Добро. Ты, Володя, потолчешься в промтоварном и продуктовом, все уже знают, кто убит, опросишь. Студент, Илья, приезжий, кто что видел, кто что про него знает. Людей фиксируй, в подробности не вникай, потом допросим отдельно. Действуй открыто, мол помощь милиции нужна. Андрей, где еще скопление народа? В чайной на выезде из села?
- Это теперь кафе, и магазин с кулинарией. Да, там стоит побывать, может обедал или домой чего брал. Колхозную столовую на себя беру, тут целый комбинат питания, людей там надо знать…
- Списки колхозных шоферов, и расписание автобусов получит Мария Антоновна, когда приедет. Данные на местных автовладельцев ей даст ГАИ. Прибудет подкрепление, начнем их всех опрашивать. Все, мужики, сходимся здесь в двенадцать… Я еще в правлении народ расспрошу.
- Фото бы, хоть с паспорта.
- К трем все будет…
Андрей, запрыгнув в машину, рванул с места, крикнув нам, чтобы не забыли закрыть «околоток». Казалось, что машина растаяла в конце проулка. Вообще то гонять по селу дурной тон, пешеходов стоило бы поберечь, да и велосипедистов, коих полно, тоже жаль. Двигаются они по улицам хаотично, а тротуары им заменяют тропинки вдоль заборов. Но Андрюха был слишком энергичен, что, конечно, помогало успешно нести нелегкую службу, о которой мы осведомлены до обидного мало. Чем занимается сельский участковый? Первое дело - буйного пьяницу приструнить, иногда еще и отняв у него ружье, сопроводить под замок, который находится километрах в 15-30 в среднем. Мелкие кражи личного и общественного добра. Хулиганство. Склоки между соседями или супругами. Потравы огородов. Писанина всяческих бумаг круглые сутки. И, конечно, великое дело, дело всей жизни, можно сказать – борьба с самогоноварением.
На этом поприще успех сопутствовал и Игорю Ивановичу, и его сменщику. За одним досадным исключением. Гнали в деревне многие, пьющих тоже хватало, но, как только какой-нибудь умник начинал бросать вызов казенной монополии и торговать своим продуктом, его хватало максимум на две недели. Потом домашний спиртзавод накрывался милицейским протоколом. Счастье было, если дело заканчивалось штрафом. Иные, совсем берега потерявшие, попадали под выездное заседание суда, проводившееся показательно в здании колхозного Дома Культуры.
Однако года три-четыре назад забил новый, отнюдь не святой источник. Сначала был совсем мелкий ручеек, потом чуть шире и поглубже, пока ожидаемо не привлек внимание прежнего участкового. Что характерно, припадали к живительному потоку редкостной сивухи люди в основном пожилые, алкаши со стажем, причем даже в соседних деревнях, а не только в Вознесенском. Впрочем, где ее гонят было совершенно непонятно, в самом селе или у соседей.
Гадость, повторюсь, была редкостная. Добрые хозяева, когда гонят для себя, не перегоняют брагу полностью, очищают готовый напиток и даже настаивают на всяческих травах-орешках, в меру своей фантазии. Здесь же о таких вещах никто не заботился, и судя по запаху, брагу делали отнюдь не из сахара. Игорь Иванович даже было сунулся к начальству с трофейной бутылкой, мол пусть химики определят, из чего оно. Начальство предсказуемо покрутило пальцем у виска и выгнало его обратно в поля, попутно влепив выговор за недостаточное усердие на «ниве борьбы с…». Сам хозяин «трофея» делал невинные глаза, говорил, что угостили, а кто не помнит, мол добрых людей полно. Главное, что настораживало, это то, что молчали все, пойманные за распитием этой сивухи, даже их жены, которые далеко не всегда разделяли с мужем радость пития этого нектара. Молчали, как партизаны на допросе.
Андрюха, новый участковый, пошел еще дальше, подключив всю свою «агентуру». В отличие от настоящей агентуры уголовного розыска, здесь приходится ставить кавычки. Первым делом были задействованы в святой борьбе бойцы по обе стороны идеологического фронта, поскольку Андрей справедливо считал, что дело превыше всяческих разногласий. На защиту Родины должны вставать все без исключений, все, у кого есть паспорт гражданина. Главное было не делиться этой идеей с руководством без особой нужды. И если партийная и комсомольская организация колхоза могли предложить набор банальных мер типа «ДНД» (добровольных народных дружин) и всяческих стенгазет по борьбе с алкоголизмом, то их оппонент отец Василий к делу отнесся ревностно и с энтузиазмом. Начал он с каждодневных проповедей, хотя в будни в церкви было шаром покати, стояли от силы несколько старух. По субботам и воскресеньям наезжали из окрестных деревень и даже райцентра, где храмов не стало с середины двадцатых годов. В проповедях поп не стесняясь требовал оказать помощь органам правопорядка в борьбе со «змием» и выдать «отравителей» и «пособников нечистого», не считаясь с личными интересами. Не подействовало, хотя пастырь во время пламенной речи пристально смотрел бабкам в глаза, попутно суля всем упорствующим адовы муки.
Вторым средством борьбы отец Василий считал исповедь. Как в «проклятое царское время», когда попы терзали запуганных теток и ребятню, мол не читает ли твой сын или брат запрещенных книг, не ведет ли каких разговоров, так и сейчас духовное лицо после традиционных «в пост яичко съела» и «с сестрой поругалась» переводило разговор на самогонку. Не помогло тогда, не помогло и сейчас…
В конечном итоге, однажды, после воскресной литургии, отец Василий, разгорячившись, пообещал всех вознесенских бабок лишить причастия на месяц. По церкви прошел гул испуганных голосов. Общее недовольство выразила старуха Титарева: - «Мне может жить неделю осталось, а тут на месяц…» Церковный староста Савелий Иванович Чекменев после службы даже подошел к попу со словами: - «Куда ж, батюшка, Вы так старух то пугать…», но отец Василий только поглядел на него мутным взглядом и обреченно махнул рукой. Дело явно не заладилось…
Сельский батюшка в своей ненависти к змию был совершенно искренен и сражался с ним вовсе не по принуждению участкового. Неделю до означенных событий, когда я уже был накоротке с Дубининым, мы с ним посетили дом, где скоропостижно скончался его глава, безбожно пьющий 75-летний мужик. Скорая, констатировав «безвременную» кончину, уже отъезжала, а в доме слышались тихие, более из приличия, чем из сочувствия, причитания соседок, и басы лиц духовных, заполнившие собой все пространство. Сама хозяйка вид имела спокойный, в тусклых глазах опытный взгляд мог прочесть плохо скрываемое облегчение. Пил Петр Фомич ту самую, пил обильно и, хотя буйным не был, бабку свою довел до края. Никакие записки и молебны, заказываемые женой, «почетной прихожанкой собора», действия не возымели.
Поп с дьяконом Сергием, в миру Сашкой, с которым мы дружили все наше счастливое детство, поспешили выразить сочувствие и поддержать страдалицу. В тот момент, когда мы вошли, отец Василий в ответ на просьбу вдовы отпеть грешного, резонно пытал ее на предмет «крещеный – некрещеный». Сошлись на том, что если родился до семнадцатого, то точно крещеный.
- Так иначе не видать ему рая то, бедному, – старуха наконец пустила слезу.
Сашка, он же отец Сергий, с сомнением покачал головой. В таком виде рая «новопреставленному» точно не видать, черти завернут к себе еще по дороге. Лицо и правда было так себе, синее-синее, отекшее от многолетних излишеств. Какой тут рай? Пока поп «инструктировал» вдовицу на предмет похорон, попутно утешая тем, что «Бог дал…» и так далее, Андрюха хищно осматривался по сторонам, ища «улики». Мы с Сашкой вышли на крыльцо…
- Такое впечатление, что в аду освободили пару котлов, уплотнив другие, и гонят прямо там, – невесело усмехнулся дьякон.
- Потом открываются врата адские, и эшелон с цистернами зелья следует в Вознесенское, – добавил я.
- Ладно Сашка, тебя то как угораздило по духовной части пойти? – не скрывал я любопытства. – Семинарию закончил?
- А то.
- Зачем?
- А тебя зачем в милицию занесло?
- По призванию.
- Вот и у меня свое призвание нашлось, Вовка. Мало кто поймет. Надеюсь, тебе со мной не стыдно по селу пройти?
- Мне нет, а остальным нашим ребятам?
- Почетный гость на всех свадьбах и похоронах. А ты бы видел, сколько народу на крестный ход является.
- А потом их на собраниях… - я не договорил в присутствии лица духовного, что там «их…».
- Универсальная отмазка, мол бабку старую вел, едва ноги бедная передвигала. А вообще, всем уже наплевать.
- А если у кого бабки нет?
- Соседскую провожал, мы ж все «тимуровцы».
- Женат?
- А как же. Заходи, рады будем. Уже и дите первое… Дом мой помнишь? Отца с матерью уже нет, как-то быстро они ушли…
Помолчали.
- Все я помню… Похвастаться, в отличие от тебя нечем.
- Не грусти, оглянуться не успеешь, как будешь свадьбу детям устраивать. Уныние – тяжкий грех, слыхал?
Разговор тек сам собой, все-таки Сашка, как ни крути, остался своим парнем, несмотря на сан, и ставший внушительным облик. Неожиданная встреча нас обоих по-настоящему обрадовала. Но тут из дома послышались вопли, ругань, и на крыльцо вышел раздосадованный участковый. В руках была зеленая бутылка ноль-семь, на дне плескались остатки последней радости старого грешника в этой жизни. Даже позавтракать не успел… Андрюха, обнаружив зелье, в азарте сразу принялся пытать хозяйку, мол откуда? Забыв про деликатность и что в доме покойник. Бабка, при поддержке соседок, обвинила его в вопиющей бестактности и выставила вон.
- Постыдился бы черт, горе ить у людей! – Доносились вопли из дома.
Отец Сергий досадливо морщился, но больше из-за упоминания нечисти. Поп, утихомирив старух, вышел на крыльцо.
- После непременно мне расскажет, не отстану, – это он Андрюхе.
- Отпеваем. Сейчас приберут покойника, часов в девять явишься к ней почитать. Завтра дети приедут, послезавтра хороним… - это он уже дьякону.
Поздоровавшись со мной и остальными, стоявшими во дворе, отец Василий осенил крестным знамением домик, окружающих, под конец себя и направился домой на полуденную «трапезу».
«Всю ноченьку, стоя у свечки,
Читал над усопшим дьячок,
И вторил ему из-за печки
Пронзительным свистом сверчок»
- полезли в голову стихи из школьной программы. Сашка, простите, дьякон Сергий, вместо «всей ноченьки» управился за час.
