Начало. Не спорь со звёздами! Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5
Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14
- Продолжим, Виктор Фомич. Что надумали?
- Я вас не понимаю, - заерзал на стуле Рогожин.
- Итак, в первую половину дня 21-го числа вы провели в месте, которое назвать нам не можете. Потому как человек вы порядочный, а в деле замешана женщина. Поэтому на момент убийства Махонина алиби у вас нет. Записал.
- А почему у меня должно быть алиби? Я откуда знал, что оно должно быть? – криво ухмыльнулся Витька.
- Желательно его иметь, нам меньше хлопот, в конце концов…
- Зачем мне убивать Илюху?
- Лично я подозреваю вас в соучастии. Следователь же считает, что это ваших рук дело.
- А зачем мне? И что, доказательства есть? Откуда? – Голос Рогожина окреп, на лице вдруг появилось выражение уверенности.
- Эта женщина живет недалеко от Вашего заказчика? Ну, примерно?
- За три квартала. Я там бываю утром. Иногда. Есть еще причина молчать – она замужем. А у вас, ментов, языки…
Коля не обиделся.
- А Катя Окулова, за которой вы ухаживаете? С которой уехать собирались? Она и не догадывается, что не одна у вас, – с ехидцей сказал майор. Витька ошарашенно глядел на сыщика. «Откуда они докопались?»
- Сразу скажу, что за язык наш можете не переживать, про Катю мы будем молчать, как и вы. Ну, а что с другой женщиной?
- Я обязан объяснять?
- К тому идет. Вы, Виктор Фомич, уже изрядно запутались, а дальше вопросы пойдут серьезнее. В то, что вы убивали я не верю, но, как человек бывалый, поймите, что лучше рассказать, до того, как заговорит подельник и вас припрут уликами.
- Я, может, и не бывалый, но на дешевый развод не ведусь.
- Адрес женщины, у которой вы были утром? И потом, вашей Кате вы клялись в верности, она сама сказала…
- Хороших баб много не бывает, - криво усмехнулся Витька. Глаза его забегали.
- Да, хороших женщин много не бывает, – неожиданно согласился майор милиции, коммунист и примерный семьянин.
- Когда еще перед этим вы были у этой «таинственной» дамы, какого числа? – продолжил он через секунду.
- Я имею право не отвечать. И кстати, Катя то малолетка, майор. А я ни-ни с ней, ни Боже мой… Я с Катюхой серьезно…
- Оставим ее на время. Поговорим о Махонине…
Бодались они примерно еще час. Коля не торопился выкладывать карты на стол. Затем еще минут пятнадцать он предлагал Витьке одуматься, намекая, что дольше будет хуже. В итоге опер снова отправил Рогожина в камеру, пообещав встретиться утром.
***
Под пристальными взглядами двух бабок мы с Леной довольно быстро разговорились, сидя за большим столом, напротив друг друга. Рассадила нас баба Катя, дабы пивной дух не смущал обоняния «хорошей девочки». Нет, она, наверное, была хорошей, но какой-то легкомысленной. Выяснилось это, когда я через пару-тройку часов отправился проводить ее домой, уже порядком очарованный ее милой и непосредственной улыбкой. Это тоже было частью плана, который тщательно разработали наши старушки. Сами они по легенде должны были еще навестить болящую подругу (ну и что, что на часах почти десять, а в деревне ложатся спать рано), ну, а мы, значит, до ее дому…
У дома нас и подловили. Ленкин ухажер был настроен решительно, его приятель тоже воинственно расправлял свои крылья, но топтался позади. Ленка с самой искренней и наивной улыбкой обратилась к ним:
- Ой, что вы, мальчики…
Ответом было угрюмое молчание и испепеляющий взор «конкурента». Я не то, чтобы испугался, но женщины часто дают нам красивые, однако малоценные советы. В радиусе десяти метров не было ни одного дрына, который можно было бы выдернуть из земли и броситься с ним наперевес. А нога к резким движениям не располагала…
Лена, между тем, пыталась объясниться с Лёнечкой, что, мол, ничего такого, и вообще, ее обещание в силе. Мне она успела дать такое же опрометчивое обещание, что «мальчики» меня не тронут. Не знаю, какая картина в такие минуты рисуется перед оперативниками, может больничная койка и капельница? Я же следователь, мне представилось, как я сижу, скажем перед Марьей Антоновной, и покаянно твержу: «Я не хотел… Они первые». А тут рядом еще свидетельница маячит. Причем, ИХ свидетельница…
Лёня был дурак, и, вместо того, чтобы бить сразу, громко сопя, подошел вплотную. Получил боковой в челюсть, не то чтоб сильно, но от неожиданности свалился на руки подруги. Та вместе с ним плюхнулась на пятую точку. Приятель попрыгал, типа встал в стойку, но оказался при этом еще на два метра дальше и оттуда заныл:
- Кончай, Лёнчик, он же с участковым корешится. Я ж предупреждал. Завтра всех «закроют» …
Когда я покидал поле битвы, влюбленные еще сидели на земле в обнимку. Интересно завтра на Ленку поглядеть, поставит ей «любимый» фингал или так все обойдется…
Перед сном бабушка естественно спросила:
- Ну как вы?
- Мое сердце разбито, ба… Вдребезги.
- На тебя не угодишь.
Заснул я нескоро. Про Ленку с ее дураком-ухажером я забыл сразу. Мучил вопрос, который задавали себе все – зачем Ракитина пошла на старую мельницу? Чекменев послал? Кто ее там поджидал? Савчук? С чего он там ее ждал? Что всему дурному главой здесь был благообразный старикашка, похоже уже никто не сомневался. Но что он натворил, что так испугался Махонина? Или Ракитина по своей инициативе расспрашивала про него? Мопед у Чекменева, кстати, есть. Его он прятал на шоссе за остановкой. Или не он? Кто, как не он, мог случайно растоптать куски ладана? Почему не торопятся осмотреть его обувь? Хотя, уже больше недели… Наверно именно ладан почуяла собака, когда шла по следу, которому уже больше суток. Жаль, что я не могу знать о ходе расследования. Незаметно навалился сон.
Оперативники в областном центре выполнили задание начальника УгРо за сутки. В результате поиска всплыл «работодатель» Ильи. Полуармянин, полугрек, с армянской фамилией и, почему-то, русским именем, дважды привлекавшийся по весьма серьезным статьям, но чудом избежавшей «вышки», сдав подельников. Дело, впрочем, прошлое. На хозяйственную работу с таким багажом за плечами уже не брали, а работать где-то еще – сами понимаете… В результате, получив вторую группу, типа в лагерях здоровье утратил, делец отправился на покой, каждый раз заверяя милицию, что мол ни-ни, в завязке Михаил Левонович, граждане начальники. А тут и пенсионный возраст подоспел. Понятное дело, что от конфискации он сумел уберечь немало, ну а тягу к антиквариату имел с молодости. Официальный допрос этого битого волка результатов дать просто не мог.
Привлекли для доверительной беседы с ним старого оперативника из Горького, которого Левонович считал не без оснований своим спасителем – призрак «вышки» все еще являлся во снах старому прохиндею. В результате кое-что прояснилось.
Михаил Левонович явно не играл, а скорбел об убиенном вполне искренне, впрочем, не сильно. Потерял он в деньгах «сущую мелочь», как он сам выразился и был явно уверен, что ему самому ничего не грозит. Убийц Ильи надо было искать в другой компании.
Да, передавал пару раз деньги, ездил его двоюродный племянник, прошу, мол без нужды парня не трогать. Не при чем он… Первый раз привез обратно четыре иконы, пустяк, но кое-что за них можно было взять. В честности Махонина уверен абсолютно, дело с ним имеет давно.
- Да, отвечу вам откровенно, в наших кругах, если тебя «кинули», уважение ты теряешь. И должен дать «обратку», иначе дела с тобой никто больше вести не станет. Но пускать таким соплякам кровь – дурное дело. Однако я с дураками никогда и не работал, вы же знаете…
- Кроме деловых вопросов, что-либо от него в разговорах проскакивало? Беспокоило его что-то? Просил о чем-либо?
- Дайте подумать. Обещаю вам дать ответ. И племянника расспрошу, будьте уверены.
- Если что-то интересное знает, его надо допросить. За ним ничего нет, просто допросим как свидетеля. Настройте его соответственно.
- Хорошо, Леонид Георгиевич, вам отказа нет, сами понимаете.
Пока остановились на этом. Обещание такие люди держат обычно твердо, а надавить на Михаила Левоновича для ускорения было нечем.
***
- Ну как, Виктор? – наутро спросил майор.
Витька угрюмо молчал. Вид у него был такой, словно не спалось до утра. Но ничего при этом не надумал. Коля решил ему «помочь», ставя все на карту. Это были, по сути догадки, но основанные на том материале, что без отдыха собирали его коллеги.
- Молчишь. Я ведь серьезно, очень серьезно пытаюсь тебе помочь. И твоя кривая улыбочка совсем не к месту. Пути у нас два – или ты случайный свидетель, о предстоящем убийстве не знал, соответственно статья за недонесение. Или ты соучастник в убийстве. Мотива у тебя подходящего нет, что да, то да. Кроме того, ты ученый, судимый в смысле, на убийство не пойдешь, поскольку рассудок по пустякам не теряешь. По логике – соучастник, заставили тебя. Тут не деньги, деньги, да за такое, тебе даром не нужны. Ну давай подумаем, что тут было…
Витька поднял голову. Усмехнулся, но в глазах была тоска.
- У вас и улики есть? Очевидцы?
- Есть один, – соврал опер.
- И что, очная ставка? Что-то я никакого свидетеля не помню. – Витька тут же осекся и с отчаянием замотал головой.
- Бывает, Витя. Сам знаешь, как тяжело врать, не каждый может выдержать, – торжествующе ухмыльнулся Николай.
Рогожин ошалело мотал головой и скрипел зубами.
- Но, Витя, сделаем вид, что я ничего не слышал. Пойдем дальше. Итак – свидетель. Не убийства, нет. Он видел, как вы шли с Махониным по проселку, там, где он ближе к излучине. Метров двести примерно… Лица не разглядел, но фигуры и одежду описал. Время точно назвать не может, но в районе семи было. В четверг, 21-го числа, дату он точно помнит.
Виктор выпрямился. Немного успокоился.
- Что ты слышал – к делу не подошьешь. Тебе, коли так – прямо скажу. Не было в поле никого, за фраера меня не держи.
- А ты головой крутил по сторонам, рыбаков высматривал? Не было никого… - Коля умел врать убедительно. Впрочем, ему все же врать легче.
- Ладно, это еще не все, Виктор. Расскажу, что было уже после убийства. Сел ты на 305-й в 10-50, на остановке по требованию, вот тут, – Коля ткнул ручкой в план.
- Скандал в автобусе помнишь? Вот их показания. Даже вспомнили, во что был одет. А вот показания хозяина дома, где ты проводку делал. Тоже вспомнил, во что ты одет был. Ну и получается, что, судя по описанию рыбака, это вы с Махониным шли проселком. – Коля не стал трясти третьим, несуществующим протоколом.
Рогожин молчал, уставившись в пол. После того, как майор замолк, он зябко передернул плечами. Но не издал ни звука.
- Продолжу. Вещи, которые ты носил в тот день, включая обувь целы, надеюсь? Если не найдем – это само по себе улика. Или они сохранились? Тогда изымаем, да Витя? Туфли, что на тебе, в тот день надевал? Уверен, что крови на них нет? Брызги то далеко разлетелись.
Молчание. Руки слегка затряслись, Виктору пришлось положить ладони на колени.
- Кстати, кровь замывать и застирывать бесполезно, – безжалостно бил в одну точку майор. Отсутствие вещей, конечно слабенькая улика даже в этой ситуации. Но Витя в тонкостях не разбирался. Задача была – склонить его к признанию.
- Теперь поговорим не об уликах, поговорим о твоем положении. На кого спихнет все подельник? Догадываешься? А подельника мы припрем, там есть чем. Он в крови точно вымазался, еще и орудие убийства найдено, и отбиваться теперь он будет отчаянно. И ты для него находка, он такую версию выдумает, что тебе и не снилась.
Витька откинулся на стуле, на лбу выступила испарина. Коля взял паузу и закурил, не забыв предложить сигарету «гостю». Тот отмахнулся. Молчание в кабинете висело минут десять, опер не торопился его прерывать. Наконец, прочитав на лице допрашиваемого еле заметные следы паники, он продолжил:
- Ну вот к примеру, такое. Стал он, значит, свидетелем ссоры, вмешался, хотел парней развести. Какой ссоры? Да толком и не понял, из-за денег ссорились. Крику было. Тут Илья повернулся, а Витька-душегуб топор из сумки достал и как!.. - Картинно взмахнул руками Николай.
- Зачем мне топор с собой, если ссора случайная? – прошептал Виктор.
- Соображаешь. А может ты зло затаил? А, может, на всякий случай взял, мол, Махонина боялся? Это не я, это он рассказывать будет.
- А сам он там как оказался?
- Увидел, что вы ссоритесь и пошел за вами тайком. Испугался за вас.
- И мы его не увидели, когда за нами шел? И рыбак ваш?
- Рыбак? Может отвернулся в тот момент. А вы с Ильей – ну выходит, не увидели, – пришел черед откровенно усмехаться уже майору.
- А что в крови вымазался – так бросился к бедному, тряс его, думал еще живой. На моих руках дух испустил! А Витька, зверюга такая, бегом сквозь кусты, – продолжил оперативник через полминуты.
- И я его в живых оставил? – Витька не заметил сам, как стал отбиваться.
- Обезумел в тот момент. Или, к примеру, так – упал я Вите в ноги, просил не губить, молчать мол буду. И к вам не шел, в милицию, то есть, боялся… - майор продолжал изображать гипотетический допрос.
Снова молчание. Интересный, конечно, допрос – говорит в основном тот, кто допрашивает. Скорее беседа, даже местами дружеская…
- Я тебе даже могу сказать, как Чекменев тебя в оборот взял, – поставил все на карту майор. Витька вытаращил глаза. Владеть он собой умел, но тут особый случай. Коля попал в точку и, что интересно, продолжал в таком же духе и дальше. Дал Рогожину прийти в себя и заговорил снова:
- Вернемся к Кате.
- Прошу Вас!!! – с Витьки слетело все наносное и в голосе майор впервые услышал простую человеческую боль.
- Дело не в ней. Но! Наша сотрудница с ней побеседовала, пришлось Виктор, пришлось... Ни отец ее, ни дед об этом не знают. Во-первых, она не «малолетка», через полтора месяца ей восемнадцать. Ничего предосудительного в ваших отношениях не было, я даже готов поверить, что не только она, но и ты любил по-настоящему, несмотря на свой характер…
- Прошу в душу не лезть, трудно, да?!!
- Про души-то помолчи! Парня на твоих глазах убили! Где твоя душа была? Побоялся? К нам не пришел, потому что не верил? Ты Чекменева мог скрутить хоть с топором, хоть с чем.
Витька опустил голову.
- Трус! Трус с ранимой душой! Просит он! – впервые рявкнул Николай. Глаза его стали злыми.
- Так, значит! Никакой любовницы у тебя не было. А вот у вас с Катей была одна проблема – ее отец. Ну и дед не лучше. Люди приличные, уважаемые, но нрава крутого. Зять-сиделец – такого и помыслить не могли. Узнали бы – дочь под замок, а тебя, в лучшем случае, ломом по хребту, чтобы аж за Урал рванул. В общем, был у вас с Катей один выход, уехать подальше и расписаться по-тихому. Что вы и собирались сделать. Не знаю, как Чекменев об этом узнал, еще расскажет… На этом тебя и прижали. Знал, что Илью убить хотят?
Молчание.
- Короче. Расклад нынче такой – ты для всех пока оформлен на пятнадцать суток. Шум нам с тобой ни к чему пока. Даже без обыска на первых порах обойдемся. Тебя привлекли за мелкое хулиганство, но тут ты решил снять тяжесть с души и явиться с повинной. Большего для тебя я сделать не могу…
Виктор поднял голову, пристально посмотрел на опера:
- Мне терять уже нечего.
- Ты о Кате?
- Да.
- Если выяснится, что тебя обманули и Илью ты правда не на бойню вел, я сам перед ней слово замолвлю. Любовь до чего только не доводит, надеюсь она поймет… Но больше точно ничего от меня не жди!
Искусство настоящего следователя – представить наиболее вероятную картину происшедшего, по крупицам фактов, основываясь на характерах людей, их склонностях и еще уйме всяких «мелочей». Майор Демидович, как мы видим, этим искусством овладел вполне. Ну риск, конечно, куда без него, ведь картина то «наиболее вероятная». К слову, «убивец» после ареста лепил в числе прочих именно такие «отмазы», какие вдохновенно сочинял Коля.
Рогожин отказался давать письменные показания, попросился в камеру. Обдумать. Заверил, что с утра, мол, точно начнет говорить, начистоту. Это последнее послабление, которое ему сделал Николай. Пусть «дозревает» …
***
Часа в четыре того же дня состоялось небольшое совещание в кабинете начальника угрозыска. Докладывали сотрудники, собиравшие сведения о Ракитиной и Чекменеве. Среди бурного потока фактов, дат и имен, которыми они сыпали, легко было быть смытым, но бывалые сыщики - полковник и шеф районных оперов Игнатьев устояли. Среди прочего, нашли свидетелей, видевших Марию с ее мужчиной. Полковник задумчиво перебирал фотографии, переснятые и увеличенные снимки с карточек учета в отделах кадров и паспортных столов, где работали и получали документы фигуранты дела. И его осенило:
- Покажете вот эти фотографии Чекменева знакомым Ракитиной. Этот снимок, например, вполне подойдет – 56-й год, – он протянул карточки одному из сотрудников.
- И за Чекменевым установить круглосуточное наблюдение!
- Да, мои уже тоже там, но круглосуточное не выйдет – спугнем, – отозвался Игнатьев.