Предлагаю вам оценить результат этого спора, получилось ли у автора выполнить условие спора.
***
Летним утром 1979 года бригадирша Федулова в сопровождении двух внуков семи и десяти лет, переваливаясь с ноги на ногу, тяжелой, но энергичной походкой направлялась к роще в четырех километрах от села Вознесенское, именуемой местными «Три угла». Заколосившаяся рожь сулила первые грибы после затянувшейся скучной весны, и она, опередив всех сельчан, рванула на разведку. В ближайших к Вознесенскому перелесках пока ничего не было.
На руке бабы Нины, как ее звали внучата, болталась небольшая корзинка, за спиной трепыхался хилый потертый рюкзак, в котором не было ничего, кроме бутыли с водой и десятка бутербродов. Внуки, как известно, имеют отменный аппетит и до возвращения домой небольшой пикник на траве был необходим, хотя бы для того, чтобы им не пришло в голову обглодать до костей саму бабку. Конвоируя детишек, скакавших впереди по проселку, накатанному тракторами, бригадирша погрузилась мыслями в домашние заботы, не выпуская, впрочем, внуков из поля зрения.
Звание свое она получила по мужу, крепкому семидесятилетнему старику, уже четверть века рулившему одной из лучших бригад колхоза. Дед Семен был силен, энергичен и не собирался на покой, к большому неудовольствию других претендентов на должность. Была правда робкая надежда, что Семен Лексеич утонет по пьяному делу на рыбалке, поскольку без доброй порции выпивки он ее даже и не мыслил. Деда понять можно, так как хилая речка за селом поставляла таких же хилых щучек, мелких окуньков и плотвичек, на которые баба Нина презрительно щурилась и чистить их брезговала. На трезвую голову подобная рыбалка могла бы свести с ума кого угодно. Но бригадир каждый раз посрамлял своих молодых «доброжелателей», возвращаясь, мало того, что живым, но еще и в прекрасном настроении, и даже с рыбой. Точнее с рыбкой. С рыбешкой… Приходилось лицемерно поздравлять его с уловом. Даже когда он раз опрокинулся на лодке, то умудрялся и тут крупно разочаровать одного из своих «заместителей», с надеждой взиравшего на эту картину с берега. Тот уже начал стаскивать с себя сапоги, собираясь типа плыть на помощь, но делал это как-то уж слишком неторопливо. Обошлось. То ли речка мелкая, то ли дед везучий… Впрочем, таких недругов было всего двое, остальные, почти весь колхоз, Лексеича уважали, так как дед Семен был справедлив, честен и на работе всегда трезв.
Задумавшаяся о своих многочисленных домочадцах баба Нина незаметно для себя пересекла по тропинке небольшой овражек, перебралась через заброшенную узкоколейку и доковыляла до рощицы, где, подозвав детей, строго наказала им ходить не далее пяти метров от нее. Растянувшись в цепь бабкина команда начала прочесывать опушку. Первые грибы заставили бригадиршу затормозить и кряхтя нагнуться с ножиком в руке. Почти забыв о том, что происходит вокруг от знакомого каждому грибнику чувству волнения и азарта, она, успокоенная тем, что голоса внуков слышались рядом, начала глядеть только под ноги и собирать первый, пока еще скудный урожай. Ребята нарезали круги вокруг бабки и, весело перекрикиваясь, все увеличивали радиус, не столько находя грибы, сколько их топча, и с интересом глазея по сторонам.
- Что это? – тихо вопросил мелкий, едва не споткнувшись.
- Ой, баба Нина, что это?!
- Санек, это что, покойник? – шепотом переспросил младший.
- Не шевелится.
- Баба Нина!!! – хором заорали внуки.
- Чего там такое? – Бабка наконец вернулась в этот мир и до нее дошло, что пора бы обратить на них внимание.
- Баба Нина! Человек лежит!
- И кровь, – снова шепотом сказал младший, Валька.
- Кто еще там лежит? Вы чего? – бригадирша, не готовая ко всяким приключениям, соображала туго. Однако, взволнованная необычными, испуганными голосами детей, она резко распрямилась, и не обращая внимание на боль в натруженной пояснице рванула к краю опушки, где перед сплошной стеной берез рос невысокий кустарник. Дети испуганно прижались друг к другу, боясь подойти ближе, и в то же время не решаясь повернуться спиной к жуткой картине и бежать от нее без оглядки.
Человек, точнее труп, лежал на животе, голова чуть повернута, так что виден оскал зубов и один полуоткрытый глаз. Кровь повсюду. На стволе ближайшей березы она была густым пятном, брызги на кусте и траве, пятна на одежде. И тучи насекомых, куда ж без них… Мухи, черные и мясистые, громко жужжали, мошки вились большим серым облаком, муравьи и жуки ползали с деловитой суетой. В целом зрелище уже не располагало к тому, чтобы подойти, потрогать, может жив еще…
Бабка, наконец, прибыла к месту преступления. Телевизор был тогда почти в каждом доме, а фильмы про нелегкие милицейские будни были популярны наравне с хорошими комедиями. То, что это именно место преступления, до нее дошло сразу, на уровне подсознания, так как в голове от ужаса никаких мыслей в первую минуту не возникло. Словом, бабка едва не лишилась рассудка от страха. Инстинктивно попятившись назад, бригадирша запнулась об какой-то корень и с размаху, красиво как в кино, рухнула на свою внушительную задницу. Позвоночник, изношенный нелегким колхозным трудом, не осыпался в старые спортивные рейтузы только потому, что внизу оказались пружинистые кочки мха, с торчащими из них пучками высокой травы. Баба Нина еще и умудрилась на пару метров отъехать назад, сидя на земле и резво отталкиваясь ногами.
- Деточки, отойдиииите оттуда!!! – у нее наконец прорезался голос.
Внучата, еще больше напуганные реакцией бабки, медленно попятились назад. Старший правда уже взирал на это с любопытством, предвкушая свой триумф после рассказа об увиденном пацанам. Интересно же, в самом деле, это вам не кино в телевизоре. А то еще и милиция расспрашивать будет, настоящая, из уголовного розыска. Участковые, «окормлявшие» (как ехидно выражался местный поп) Вознесенское, сначала дядя Игорь, а затем дядя Андрей за настоящую милицию пацанами не считались. Были они мужиками строгими, но совершенно беззлобными. На самом деле это было вполне объяснимо, ведь ребята в большинстве семей росли в известной строгости и порядке, поэтому «клиентами» участковых не были, и все дела с ними ограничивались простым «Здрасте» при встрече. В общем, старший немного успокоился.
Нина Сергеевна, просидев минуту неподвижно, начала потихоньку приходить в чувство. Страх, однако, не уходил, а все возрастал. Убивец мерещился за каждым кустом. Наконец к ней вернулась способность думать и действовать.
- Отойдите, говорю! – Бабка становилась прежней, суровой и властной старухой.
- Известить надо, известить, – бормотала она, переворачиваясь на карачки и медленно вставая, держась обеими руками за ствол тонкой березки. Березка, плача, согнулась под бабкиной тушей.
- Пошли, сказала я вам! А ну-ка, вперед идите. – Не обернувшись больше на страшный пейзаж или натюрморт, как вам угодно, старуха Федулова погнала внуков к выходу из рощи.
Шли они на удивление резво, несмотря на бабкины немалые годы. Но даже идя полем баба Нина пугливо осматривалась, невзирая на яркое солнце, безмятежное колыхание трав от легкого ветра, и абсолютную пустоту. В колхозе был рабочий день и в это глухое место никто по делам не собирался. Но некоторым людям знакомо то странное чувство тревоги, которое возникает именно при ярком солнце и на открытом безлюдном пространстве. Почему-то кажется, что именно в этот момент кто-то следит за тобой. Пролетев на адреналине почти три километра, они увидели вдалеке чей-то силуэт. Человек направлялся в сторону ремонтного цеха, расположенного в стороне от села, на краю шоссе, идущего в райцентр.
- Ба, давай его позовем. – Старший внук дернул бабку за рукав.
- Тихо ты, не ори, – бригадирша цыкнула на внука, хотя тот едва выговаривал слова. В эту минуту она от страха не доверяла даже себе, не то что кому-то еще.
- И чтобы дома сидеть, пока я к телефону побегу! Смотри у меня!
На поляне остались забытыми корзинка с первыми грибами и ножик. Прогулялись…