Начало. Не спорь со звёздами! Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5
Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10
Пятница в областном управлении началась с новостей. Правда, до меня они дошли позже. В восемь я дозвонился из опорного пункта до Коли, который уже был на месте. Внимательно меня выслушав, майор не скрыл своего удовольствия – впотьмах мы стали нащупывать дорогу. Пообещав по приезду поделиться новостями, он заторопился на утреннее совещание.
Еще одна удача, даже несколько. В показаниях Рогожина сразу несколько «дыр». В четверг, день убийства, он и вправду менял проводку в доме, который чуть не сгорел. Не соврал Витя. Вот только работал он с полпервого до семи. А если бы сел утром на проходящий автобус, был бы в соседнем райцентре уже в девять. Ребята, опрашивающие водителей и кондукторов, об этом еще не знали, но сообразили обратить внимание свидетелей на более позднее время. И, снова повезло. Витьку по фото опознали. Через неделю!!! Рейс был в районе десяти часов, примерно. Опознали и водитель, и кондуктор. Скотский Витькин характер сыграл с ним злую шутку.
Сел он на глухой остановке, от которой тропинка и проселок идут на «Хутор», официально именуемый деревней Дергачево. Остановка по требованию. Водитель увидел, как стоящий на остановке пассажир махнул рукой, и повинуясь призывному жесту подрулил к нему. В автобусе в этот час было от силы человек пять. Он не запомнил бы день, если бы появление Рогожина в автобусе не обернулось бы небольшим скандалом. Кондуктор на своем насесте, как она называла поднятое кресло у задней двери, задремала, и вошедшего прошляпила. Витя не торопился оплачивать проезд, плюхнулся на заднее сидение и закемарил. Тетка-кондуктор проснулась через одну остановку, и оглядев свою вотчину, предсказуемо набросилась на пассажира, мол, почему не заплатил. Судя по отзывам оперативника, имевшего счастье ее опрашивать, мадам не страдала ни вежливостью, ни обаянием. На претензию Рогожин заметил, что нечего спать (в реальности слова были не вполне приличные), за теткой не заржавело, и ответ ее был вполне достоин оппонента. В общем, встретились два одиночества, Витька швырнул ей в рожу трояк, она едва не вцепилась ему в волосы. Водитель, заметив наконец свару в салоне, остановился, и открыв двери, бросился разнимать. Пассажиры не вмешивались. Тетка, потеряв берега, призывала пассажиров в свидетели, но те вставать на защиту хабалки не спешили. Витя, будучи парнем ушлым, изобразил оскорбленное достоинство, и очень вежливо попросил у водителя сдачу с трешки и жалобную книгу, а заодно фамилию кондуктора, шофера, и адрес автоколонны. А, ежели жалобная книга отсутствует, то, мол будьте добры телефон начальства. Водила, отозвав кондукторшу из салона, что-то злобно втирал ей в уши, подробности разговора до сыщика не дошли. В результате конфликт замяли и скособоченный ЛИАЗ неспешно отправился дольше по маршруту.
- Это точно было в прошлый четверг?
- Точно, точно… Не задался денек. Сашка Кузнецов на конечной, днем уже, задом сдавал, на кругу какая-то сволочь встала, ну и бабку задел, та на всех парах на остановку летела не глядя. Ей хоть бы что, а Сашку до сих пор мурыжат, от руля отстранили.
- Женщина то в порядке?
- Да что ей будет, даже не упала. А орала, как не всякий здоровый может. Всю автоколонну прокляла.
- Значит четверг…
- Мы в обратный рейс на час позже ушли, потому как пошли с Надькой в свидетели. За это еще и втык от начальства поимели. Что в свидетели к Сашке пошли – молодцы, а в рейс не моги опаздывать! Денек и в правду дрянь.
Звонок в районное ГАИ, информация подтвердилась. Действительно, происшествие на конечной имело место, и именно в тот день. Водитель и Надька-кондуктор были приглашены на пятницу к следователю, дабы оформить все показания как положено.
Словом, у Николая появилась информация для размышлений.
Наведенные в области и райцентре справки о местах работы и связях Ракитиной были подшиты в дело. Набрался список людей, с которыми следовало поговорить, поскольку о Марии Семеновне они знали куда больше, чем сестра.
Вечером Николай даже успел встретиться с двумя ее старинными сослуживицами, с которыми Ракитина работала в послевоенные годы. Те подтвердили, что, Маша после войны сошлась с одним мужчиной. Видели их вместе, но имени не знают. Маша скрытная была, как сказала одна из женщин. Но, у коллег пользовалась уважением, ничего плохого сказать не могут. Последние лет двадцать вроде была одна.
Все это к разгадке исчезновения квартирной хозяйки не приближало. Жив ли тот ее мужчина? Да и при чем он? Дело то прошлое… Но, любая мелочь могла оказаться решающей, знакомых следовало опрашивать и дальше. Вот только времени и людей, как всегда, в обрез.
О Чекменеве тоже помнили. Один из сотрудников в пятницу утром приступил к сбору самых подробных сведений о старике.
Я же начинал каждое утро с посещения двора Ракитиной. Правда сегодня я добрел туда к одиннадцати. Но «маячки», оставленные Колей, были неизменно на месте. Никто не пытался открыть двери или форточки. Зажатые в самых неожиданных местах неприметные кусочки ниток под цвет дверей и окон не меняли своего положения.
По дороге обратно домой я встретил Нину Григорьевну, и раскланялись мы с ней как старинные знакомые. Та была не прочь поболтать со мной, и, как позже выяснилось, у нее на это были «веские» причины. А то, что я периодически сопровождал бабулю в прогулках по деревне, не употреблял скверных слов и был отменно вежлив внушило всем «бабушкам» полное доверие и уважение к моей персоне. Это было кстати. Нина Григорьевна тут же начала делиться со мной новостями, которые я впитывал с искренним интересом. Оказывается, отец Василий сегодня благословил племянника на труды во благо ближнего. Отстоял Гоша службу утром, и пошел окрестным старушкам добрые дела делать. Уже и сена накосил кому-то пару мешков для кролей. Кому-то успел яблоню сухую спилить. Прыткий в работе. И в общении приятный, слушает человека и улыбается. Добро так улыбается, бабки не нарадуются на помощника. Даже матушка, и та приветливее стала к нему.
- А Савелий Иванович как? Здоров?
- Что ему будет? Сроду не жаловался. Безотлучно с полвосьмого и до вечера в храме. Обедает днем иногда по-холостяцки, в столовой, а иногда и вовсе без обеда. Я уж тогда стараюсь чего принести ему…
- Что ж, кроме церкви и дел других у него нет?
- А какие у старика дела? Один живет. Дом запустил. Я бывает, прибраться к нему хожу, а то и сготовить на вечер чего. Раз в неделю, не чаще. Денег то мне не надо, а помочь человеку дело богоугодное.
- И друзей у него нет?
- Он же приезжий. В таком возрасте дружбу уж не заводят. А уважением пользуется.
- Прям у всех?
- Да. Вон и Петька Савчук, уж на что грешен, и тот добро отзывается. Савелий Иванович то его один за человека и считал. От Петьки, когда он со второй отсидки вернулся, все шарахались. На работу никто не брал, ни в колхоз, ни куда еще. Савелий Иванович тогда людей стыдил, мол не по-Божески. Ну Бога то мало кто у нас боится, а вот Савелия Ивановича слушали. Он тогда еще кладовщиком работал, здесь, когда вместо церкви тут склад был. Поручился за Петьку, в колхоз его приняли. И от пьянства запойного сберегал.
- Значит Савелий Иванович всегда в храме работал? В этом здании, я имею ввиду?
- Да, только не совсем. Когда склад закрывали, он три месяца с сыном в областном центре прожил. Сын то в больницу угодил с сердцем, вот только и после больницы недолго прожил. Вернулись, а храм уже епархии передали. Склад весь быстро вывезли в ангары, может видели, возле шоссе? Савелий Иванович еще месяца три проработал там, да и забросил. К тому времени он уж давно пенсию выслужил.
- И стал отцу Василию помогать?
- Да. Видно было, всегда к Богу тянулся…
Распрощавшись с говорливой старушкой, я пошел к дому. «Добро отзывается», полезли в голову мысли. «Старая гнида», куда уж добрее…
За делами я совсем забыл о поставленной браге. Андрюха тоже не давал о себе знать.
Часа в четыре снова позвонил Коле. Он оказался на месте, и выслушав мой отчет ответил, что будет на днях сам.
- Пока забудь о делах, Володя. Хотя… Отрешись от всего, и попытайся понять, куда исчезла по пути из церкви Ракитина, поброди еще раз по округе сам. Ты ведь следователь. Твое оружие - глаза и мозг.
- А уши?
- Уши пока бесполезны. Если бы ее кто-то видел, до нас бы уже дошло. Люди то с пониманием к нам относятся. Сознательный, словом, народ. А вот твой свежий взгляд не помешает. Куда она пошла?
- А если никуда? Если там осталась?
- Живая иди мертвая?
- Хоть какая…
- Нет, там ее точно нет.
- Уверен?
- На сто процентов. – Голос майора звучал на редкость убедительно. Что он знает?
- До связи, пока, Коль… - я положил трубку.
Дойдя до «Хозтоваров», я заметил Гошу, по-детски зажавшему в руке «синенькую». Потоптавшись на крыльце, он смущенно вошел внутрь, я последовал за ним.
- Привет!
- Здравствуйте. – На его лице блуждала все та же робкая улыбка.
- С батюшкой я знаком, со всеми в церкви тоже. Вас Георгий зовут. Володя, можно Вова! – Напористо представившись, я протянул руку.
- Здравствуйте, – еще раз повторил он. Рукопожатие было вялым.
- Инструментом обзаводитесь? – Продолжил я, видя, как он шарит взглядом по прилавку с топорами.
- Савелий Иванович велели купить. Я топор где-то во дворе обронил, никак не найду.
Меня неожиданно посетила мысль. Если Махонин убит топором, и его выкинули по дороге, то скорее всего потребовалось купить новый. Значит, надо опросить всех продавцов в округе, кто покупал новый топор с прошлого четверга. Конечно, сейчас им пользуются не каждый день, даже в сельской местности. Но без топора в хозяйстве можно попасть под подозрение, по крайней мере, убийца мог так подумать. А если не выбросил, то и того лучше, кровь на деревянной рукоятке, там, где она заходит в металл, не замоешь ничем. И не отговоришься, мол курицу рубил, эксперты быстро определят, чья кровь, неделя, это еще не поздно. Обойти всех подозреваемых, проверить инструмент…
Я с досадой снова понял, что меня куда-то занесло. Какие подозреваемые? Кто помнит, кому проданы топоры? Что, остальные следователи глупее меня? Но, вопреки голосу разума, я твердо решил поделиться этой мыслью с другими. Хотя сама по себе покупка топора, или его отсутствие – еще не улика.
Гоша с топором в руке уже удалялся. Даже с таким орудием он выглядел совершенно безобидно. Какая-то ушлая бабка, подхватив его под руку, что-то оживленно ему втирала. Вероятно, договаривалась о «найме», так как слухи о работящем и почти бесплатном трудяге уже пошли по селу. Я поспешил вслед, прислушиваясь, Гоша согласно кивал, дескать, если отец Василий благословит, то завтра все сделает. Неинтересно. Я отстал и повернул на свою улицу.
***
- Володь, это чего там в хлеву закопано? – растерянно спросила меня бабушка субботним утром. Завтракала она, когда я еще почивал, и к моменту моего пробуждения уже вовсю хлопотала по хозяйству. Намерение вывезти несколько накопившихся тачек навоза из хлева на огород ей пришло очень некстати. О том, что сарай для скота чистить надо регулярно, я и не догадывался.
- Ба, я тебе сам все очищу, - запоздало пообещал я.
- Без тебя справлюсь, раненый боец. Что у тебя там? Или это не ты?
- А кто ж еще? – Пришлось сдаваться.
Подсев к столу, за которым я трапезничал, бабуля приготовилась слушать, заинтригованная новой тайной. Я покаянно поведал, мол Андрюха, мол следственный эксперимент… Предварительно, предупредив ее о неразглашении.
- Ты пойди, понюхай вашу брагу! – Баба Катя давилась от смеха.
- А что такое?
- Ох, ну дите дитем… А, я-то уже женить тебя надумала, – кирпичом свалилась мне на голову новая напасть. Одна радость, что свадьба еще не завтра, два месяца влюбленных положено выдержать, как молодое вино. Чтобы любовь, как и вино, стала крепче, я так полагаю. Кстати, кто невеста? Зная бабулю, я даже не надеялся, что это шутка.
- Покажи, что там получилось! – Вскочил я, оставив недопитый чай.
Пошли в хлев. Откопанная кастрюля стояла возле двери, с открытой крышкой и источала какой-то кислый и в целом неприятный запах.
- Скисло у вас, балбесов, все, а не забродило. На чем хоть ставили?
Я объяснил.
- Поди, вылей на компост. Сил нету эту гадость таскать.
- Может свиньям вылить?
- Сдурел? Свинья, она как человек, ей все свежее надо, не то и сдохнуть может.
- А помои им значит можно?
- Дите, прости Господи. Ты хоть знаешь, что такое помои? Выливай, Володя, не ровен час помру от смеха, тебя слушая.
Я представил, как три порося, с которыми я успел сдружиться, и навещал каждый день, чтобы угостить и почесать, корчатся в смертных муках. Кошек и собак баба Катя почему-то не жаловала.
Представил, как посреди ночи врываюсь к главному ветеринару колхоза, Михаилу Макаровичу, в дом, и на коленях умоляю спасти моих друзей. О том, что жить моим друзьям самое большее до декабря, я старался не вспоминать. Подхватив кастрюлю, еще пребывая в шоке от беды, которая могла случиться по моей наивности, я поковылял к куче травы, сложенной у забора. Сзади слышался заливистый бабушкин смех…
В областном управлении, между тем, народ поутру не отдыхал. На совещании у начальника угрозыска решали, что делать с Рогожиным. Пробелы в показаниях могли быть объяснимы, причем самым неожиданным образом. С другой стороны, всем, включая прокурора, было ясно, Витька, как минимум, замазан в этом деле, если не хуже...
Прокурор, однако, по вполне понятным причинам в санкции отказывал, так как остальные не могли предоставить ему ничего вразумительного. Ни мотива, ни улик. В результате начальник УгРо предложил разыграть небольшой спектакль с задержанием Вити за хулиганство на трое суток, причем дело осложнялось тем, что по болоту с «упырями» не должна была пройти даже легкая рябь. До Вознесенского должны были лишь дойти слухи, что Рогожин опять с кем-то не поладил.
Совещание продолжалось в том же кабинете, только уже после отъезда прокурорских.
- Не расколем в течение трех дней – прокурор головы отвернет!
- Да, его так просто не прижмешь.
- Ничего по сути не имеем. А обыск на каком основании делать?
- Прокурор не согласится, товарищи, об обыске и не мечтайте!
- Значит ничего не имеем.
- А ты уверен, что при обыске что-либо найдем?
- В том-то и дело. Этот Витя в принципе не дурак, а ведь еще и «образование» профильное имеет. Кто его колоть будет?
- Я, понятное дело, – вступил в разговор Николай, до сей поры задумчиво молчавший. Полковник утвердительно кивнул. Он вместе с майором принадлежали к малочисленной партии «Надо брать!», но понимали, что, если на Витю не удастся надавить, это будет провал. Остальные опера, из которых сам полковник и выбил излишнюю горячность и азарт молодости, сокрушенно мотали головами. Однако, решение было принято и совещание приступило к детальной проработке дальнейшего…
Когда в третьем часу майор, наконец, собирался покидать управление, чтобы хоть как-то загладить «вину» перед своими «сиротами при живом отце» и женой, «забывшей, как он выглядит», в комнате раздался звонок дежурного по управлению: «Участковый, капитан Бойко, товарищ майор! Вас срочно!»
- Прости, семья! – Нервно вздохнул майор Коля.
- Что, извините? – не понял дежурный.
- Соединяйте, – снова вздохнул Николай.
В общем-то, все закончилось не так страшно. Папа Коля даже успел сводить свою семью в кино и прогулять ее на аттракционах в парке, но перед этим у него состоялся интересный разговор с участковым, «отвечавшим» за дом, где был прописан Махонин. Подлетев за полчаса в управление, капитан Бойко основательно расположился на стуле и, поблагодарив за предложенный Колей чай, обстоятельно приступил к отчету с чашкой в руке.
- Есть кое-что интересное, – повторил он свое телефонное сообщение.
Коля терпеливо ждал, тоже прихлебывая чаек.
- Дошел я до жильцов 18-го дома, наконец-то, это в глубине двора, значит. Ну двор у них общий. Значит так… Там два пенсионера, они редко выходят. Сразу они вашим на глаза не попали, когда всех опрашивали, значит… По Махонинскому дому то ничего никто интересного не видел, не слышал. А тут, значит, интересное дело…
Колю, даже в субботу днем, это постоянное «значит» не могло вывести из себя. Тучный участковый, вытирая платком красный выбритый затылок, продолжал выдавливать из себя по капле оперативную информацию.
- И вот, значит, аккурат за неделю до «вашего» убийства, в пятницу, появилась там во дворе женщина, в возрасте, если не сказать пожилая. Они и сами то старые, для них, кто моложе 70-ти, почитай, дети. Ну и значит, описать они ее толком не могут. Но тут в чем дело, разговор она интересный завела. Старики то, значит, они старики, но при памяти, и разговор тот припомнили. По домам то уже слух пошел, что Махонина убили, я им, когда напомнил, тут то они, значит, все и рассказали…
Участковый снова отпил чаю и заработал носовым платком по затылку. Коля улыбнулся, услышав про «ваше убийство». Слава Богу, убили все-таки не его…
- Так, о чем разговор?
- Да о Махонине, значит. Эта гражданка подсела к ним на лавочку, ну и о том, о сем начала. Я вам все записал, как есть, на случай, если они забудут, все ж старики. – Капитан полез за бумагами в свой планшет.
- Значит, описание женщины они не дали? – Коля сам удивился, как к нему прилипло это заразное слово.
- Да какое там. Ну узнать-то узнают.
- Так, о чем, все-таки говорили?
- На Махонина разговор перевела. И вот значит, как хитро-то, стерва! – загорячился участковый.
- Все о нем выспросила, кто да что. Мол, значит, почему она интересуется, Илья этот за внучкой подруги ухлестывает, ну она, значит, переживает. Девочка, мол, хорошая, так подруга волнуется, с кем она там. Ну а вы, мол, значит, тут с детских лет всех… - продолжил он свой рассказ.
- Да, народ изобретательный, – покачал головой майор, забирая у Бойко бумаги. Кто эта дама догадаться было нетрудно.
- Я по памяти все не перескажу. Вы, значит, прочтите тут, я слово в слово… Память у меня не как у ваших ребят, я, значит, все под протокол вам, - заволновался капитан.
- Спасибо, Олекса Тарасович, спасибо вам. Вот комплект фотографий, просьба до понедельника им предъявить для опознания. Опять же, под протокол. В понедельник созвонимся, их допросит следователь. Выходит, пытались о нем разузнать все подчистую?
- Вот, значит, в том то и дело. А у меня на него никогда и ничего. Двенадцать лет на участке. Ничего плохого парень не делал. Никогда.
«И в органах не работал…», - молнией промелькнула мысль у бывалого опера. «Кого же он так всполошил?»
Субботний вечер в Вознесенском закончился скучно. Как и начался. Мы с Андреем и двумя дружинниками методично прочесали северную окраину Вознесенского еще раз. На завтра народ решил отдохнуть, а я запланировал пройтись по западной околице, вдоль речки к церкви. Не сидеть же сложа руки.
Ребята с нами распрощались, и я наедине с Андреем доложил ему о нашем провале. Мы медленно шли к опорному пункту. Прошли мимо Гоши, который на этот раз прибился к компании по моложе, и с той же наивной улыбкой внимал разговорам сельских парней.
Забыл рассказать, что утром бабуля, посмеявшись всласть, обещала нам помочь. Андрей вечером, прежде чем уехать к себе в Игнатово, отвез меня домой с третью мешка комбикорма. Но из машины не вышел, явно не желая попасть на глаза бабе Кате.
Зарядив брагу по всем правилам, щедро бросив туда купленные днем дрожжи, бабуля, поразмыслив еще минуту, добавила в смесь стакан сахара. Я почтительно внимал уроку… Смесь разлили по трехлитровым банкам, надели на горла резиновые перчатки и поставили в самое теплое место на тесной кухоньке, от чего там стало вообще не повернуться. Ели мы все равно в горнице, за этим бабушка следила строго. Завтракать, обедать и ужинать на кухне у нее считалось дурным тоном.
Под вечер, когда уже выключили свет, и я завернулся в простыню, бабуля меня окликнула из своей комнатки.
- Володя, а у тебя костюм есть?
- И галстук бы тоже, – добавила она чуть погодя.
- Дома все есть. Здесь-то зачем? – я начал догадываться о неизбежном.
- А ты думаешь, если деревня, то как шантрапа ходим? Вон бабки, когда в магазин идут, и то переодеваются в приличное…
- Ничего я не думаю, что я не видел, в чем у вас ходят?
- А как с тобой в гости пойти? Ты ж с утра до вечера в рубашке либо майке, да в джинсах. Да и туфли не чистишь.
- Тут всюду пыль, ба! Асфальта мало. Я вообще кеды предпочитаю. И к кому мне в гости идти?
- Увидишь! – как отрезала бабуля.
«Началось!!!» Сон сняло как рукой. Бабушка, между тем, уже блаженно храпела, с присвистыванием…
О том, какие сюрпризы преподнесет наступающее воскресенье, я еще не подозревал.