У меня дети в школьном лагере. А я еле сдерживаюсь, чтобы не расплакаться и не напугать их.
Зевс сидит в переноске. Вообще ничего не понимает, что происходит. Разбудила, запихнула и увезла куда-то.
Виолетту только после каникул увижу. А это очень долго.
Да и смотреть на нее будет еще сложнее.
Может, правда, уволиться и все.
А дети?
Нет, нельзя. Мне проще. Им нет.
Теперь я точно “мать года”. Дети ушли. Квартиры нет. Заявление в полиции. Опека держит руку на пульсе. Да. Теперь еще и жить негде.
Сообщение от Люды всплывает. Спрашивает, во сколько сегодня занимаемся.
Ну вот что ей теперь сказать?!
Набираю.
– Люд, слушай, с Костей, наверное больше не получится позаниматься.
– Почему?
– Он к отцу уехал.
Рассказываю все как есть. И куда в итоге прикатилась.
– Приезжай ко мне жить. Мы улетаем с Русланом на неделю, за домом заодно присмотришь.
– Так вы же… расстались?
– Там сложно все. Приезжай, потом расскажу.
– Мой тоже обиделся и ушел. Только моему уже двадцать, – подливает еще в бокал Люда. – Сказал, чтобы я у любовницы мужа поучилась.
– Ой, дурак!
– А там учиться… Мне смешно даже. Мужику под пятьдесят скучно стало. Нашел. Нет… ик.. она конечно эффектная. Не мне с моим уже родовым мешочком, но нахальная такая, как танк прет.
Вилкой накалываю оливку и закусываю.
– Так я уже тоже хочу спокойствия и чтобы все скорее закончилось я и развелась.
– Не говори. А ты Руслана разлюбила?
– Не знаю. Иногда кажется, что ненавижу, убила бы. А потом накатят воспоминания, как много хорошего было. Жалко этого всего. Но только мне. Мы съездим с ним по делам и все. Я – свободная женщина.
Вроде улыбается, а вроде и горечь в голосе.
– А я наоборот. Была свободной, а сейчас… влюбилась, Люд. Вот куда мне в моем возрасте?
– Да какой там твой возраст. Выглядишь ты на тридцать.
– Ага.
– Ну правда.
– Забыла уже даже как это. Мне уроки проверять надо, а сижу и прислушиваюсь, он пришел или нет. Повод ищу тоже выйти. Мы при детях не показывали ничего, поэтому урывками все. Как преступники, крали для себя эти моменты.
– Зачем тогда ушла?
– Так лучше будет и проще всем.
– Проще равно скучнее.
– Лучше скучнее, чем как у меня. Веселуха такая себе.
– Но Иван Андреич твой не такой.
Не такой. Но и не мой.
– Сейчас уляжется все и помиритесь.
Это вряд ли.
Потому что у меня все неизвестно когда уляжется. А ему к тому времени уже не надо будет ничего.
Впервые я засыпаю одна. Вот вообще одна.
Без “спокойной ночи” детям. Без Мишкиных сто пятьсот раз напоминаний “почистить зубы”, и Костино “уже ма”.
А если там и правда будет им лучше?
А вдруг Виктор изменился?
Хотя по разговорам – нет.
А вдруг я окажусь ненужной? Задарит их сейчас подарками и забудут про меня. Там же никто чистить двор и на турнике висеть не заставяет.
Никто из них не позвонил мне.
И все идет к тому, что Новый год я буду встречать одна.
Люда уезжает через пару дней. И все. Больше никого сейчас рядом.
Это страшно.
Это очень страшно.
В сорок пять оказаться одинокой, при том что все живы-здоровы.
Еще и влюбленной, чтобы к общему добить свое сердце.
В больницу проще попасть, там и то веселее.
Тьфу-тьфу-тьфу.
Стучу по спинке кровати.
Не хочу в больницу. Хочу что-то уже разрулить.
А то как какой-то круг замкнутый. Хожу по нему, хожу, а что делать, чтобы поменять что-то и чтобы всем было хорошо?
Я же говорила себе, что между мужчиной и детьми, я бы выбрала детей. И не изменяю себе. Потому что не вернутся они ко мне, пока я с Ваней буду.
А все равно больно, как будто обидела всех и хуже только сделала.
Сейчас пусть там поживут. Пусть сравнят.
Виктору же это надо, чтобы показать мне мое место.
Обидела его я сильно, видите ли.
Но если дойдет до суда, то я не отдам их просто так.
Проверяю телефон в надежде, что придет сообщение. Хоть от кого.
Но там тишина. Ни девочки. Ни сыновья. Ни Ваня.
Иван
– Вань, не отключайся, пожалуйста.
Наталья.
– Что?
– Вань, мы можем встретиться?
– Зачем?
– Пожалуйста, с Полей. Втроем. Где скажешь.
– Нет.
Молчит.
И отключился бы уже, но что-то не так, как всегда.
– Вань… я уезжаю. Возможно, не вернусь. Хотела попрощаться с вами.
В голосе нет той ее привычной стервозности.
– Пожалуйста, дай на дочку еще раз посмотреть.
– Куда ты уезжаешь?
– Это не телефонный разговор, обещаю, что… – голос дрожит, – Вань, пожалуйста, ради дочери.
– Я спрошу, хочет ли она.
– Уговори ее, пожалуйста. Мне очень надо ее увидеть, – плачет.
Новый вид игры такой, что ли?
– Ладно, но учти, что если это какая-то шутка или очередной спектакль, то больше я тебе не поверю.
– Хорошо. Обещаю.
У меня настроения нет вообще на встречи какие-то ехать.
Маша слегка хлопнув дверью, не хило так пошатнула мой мир.
И думать обо всем этом не хочется вообще. Не поверила. Сама выводы сделала. Сама же им и поклоняется теперь.
Если анализировать все, что я во сне говорю, то можно меня в тюрьму упрятать. А тут назвал не так.
И с Наташей не встречался бы. Но она какая-то другая была. Может, правда, что случилось? Хотя если вселенское обострение у женщин, то вечером еще и Полинка устроит вечер ПМС, что втянул ее в это.
Наташу в кафе узнаю не сразу. Бледная, не накрашена, прическа другая.
Хотя я давно ее не видел.
И сама тоже как будто похудевшая какая-то.
И красота ее как будто растворилась во времени.
– Привет, девочка моя, – обнимает Полю.
Поля дает себя обнять, но в ответ не обнимает.
Вообще как будто не моя бывшая жена. Не узнаю.
– Полюшка, сядь рядом со мной.
Поля делает, как ей говорят, но сдержанно все, без эмоций.
Ожидаемо, конечно. Чего Наташа ждала, когда решила что-то изменить с уже сформировавшимся подростком?
Сажусь за стол напротив. Даю им время.
– Ты такая красивая.
Мне кажется, она на новорожденную на нее так не смотрела, как сейчас.
– Наташ, что случилось?
– Я… уезжаю. Выхожу замуж, – натянуто улыбается, – не знаю, вернусь ли. Вот хотела увидеть вас перед отъездом.
На меня мельком, с Поли глаз не сводит. И копается в сумке.
– Это кое-какие украшения. Пусть у тебя будут. можешь продать, можешь носить. Как хочешь, Поль, – протягивает ей шкатулку.
Но Поля не берет, на меня смотрит.
Я киваю.
У Наташи скулы впали. Выглядит скорее болезненно, чем перед свадьбой.
– Будь счастлива, Наташ.
Кивает, поджимая губы.
– Простите меня, я много ошибок наделала. Уже не вернуть ничего.
– Всегда можно ошибки исправить, Наташ.
Поля как еж, только и готова защищаться или уколоть.
При живой матери, она ее матерью и не чувствует. Наташа просит сделать общую фотографию.
Подозрительно все. Но что вообще происходит не понимаю.
Играет сейчас какую-то игру странную или, правда, уезжает?
– Я не хочу вас задерживать. Вы спешите, может?
– Да, - Поля кивает, мне еще билеты учить к экзаменам.
Зимой. Ага.
И Наташа как будто что-то не договаривает.
Обнимает опять крепко Полю. Смотрит на нее, как в последний раз.
– Поль, подожди меня в машине, – протягиваю ей ключи. – Я сейчас.
Она кивает и довольно сбегает. Неуютно ей тут.
Но Наташа сама виновата в этом.
– Рассказывай.
Прикрывает глаза и облизывает губы.
Выдыхает.
Закрывает лицо руками и плечи дергаться начинают.
Плачет?
– У меня онкология, Вань. Я уезжаю лечиться. Тут уже помочь не могут. Шансы, что вылечусь и вернусь – небольшие.
Смотрю на волосы почему-то. Пропускаю через себя эту информацию.
– Это парик.
Убирает чуть в сторону. Под ним бритая голова...
– Деньги нужны?
– Нет.
Прежняя Наташа сказала бы “да”. И много.
– Деньги у меня есть. Мне бы удачи огромной, но… она не продается, к сожалению.
Лезет опять в сумку и достает бумаги.
– Вань, это завещание.
– Подожди. Ты лечиться едешь, а не…
– Как повезет. Выслушай, – рукой вытирает глаза. – Это завещание. У меня квартира есть, салон небольшой, машина, сбережения. И у меня кроме нее никого нет. Я хочу, чтобы это все ей осталось. Салоном моим сейчас руководят, но если меня не станет, пожалуйста, не закрывай его. Я так к этому стремилась. Мой, – больно сглатывает, – мой второй ребенок. Которого я по глупости любила больше, чем дочку. Пусть обо мне хоть какая-то память останется.
– Какая стадия?
– Третья.
Вот же...
– Наташ, все хорошо будет.
Ну, а что еще сказать?!
– Если бы так…
– Мы тебя ждем. Обещаю. Не закроем, пока это будет кому-то надо.
– Спасибо, Вань. Прости, что была плохой мамой и женой.
Протягивает руку и касается моих пальцев.
– Никто не учит нас быть родителями и партнерами. Я тоже не идеальный.
– Если бы не ты… Она сломалась бы вообще. У тебя есть кто-то?
В самое больное бьет.
– Нет.
– Жаль. Я думала, что кто-то сможет ей маму заменить. Не важно, что так поздно. Мама нужна всегда.
– Выздоравливай и возвращайся. Если за ум возьмешься, то и дочь вернешь.
– Ты очень хороший, Вань, я не ценила раньше. Вообще раньше много чего не ценила. Сейчас по-другому на все смотрю. Многое переосмыслила. Жаль, поздно…
Накрываю ее руку своей.
– Я буду рад, если ты выздоровеешь. Честно. Пиши, как ты там. Мы будем за тебя переживать.
– Не говори ей.
– Она большая уже. Она должна знать.
– Я не смогла сказать.
Слезы текут не переставая. Честная сейчас, ранимая.
Ощущения, как будто последний раз говорим.
– Я так ее люблю. Но никогда этого ей так и не сказала.
– Наташ. Она в машине, ты можешь побыть с ней, сколько хочешь.
– Нет. Пусть запомнит меня лучше улыбающейся. Все, Вань. Документы я тебе отдала. Я люблю вас. Как-то по-своему, неправильно, но люблю.
Поднимается.
Я за ней.
Родные же когда-то были.
Я бы поборолся тут за нее. Но она уже решила все. Может, и правильно так.
Обнимаю.
– Пиши, не пропадай.
– Хорошо. Все давай. Иди к дочери. Хоть с отцом ей повезло.
Выходим из кафе и расходимся в разные стороны.
Провожаю ее. Увидимся ли еще?
Почему женщины, в которых я когда-то влюблялся, причем одна круче другой, оставляют меня? Как будто я проклятый какой-то.
Может, и Маше лучше держаться от меня подальше?
Возвращаюсь в машину, Полина завела уже, греется.
– Можно было позвонить и попрощаться.
Недовольная.
– Все правильно, что съездили. Поль, она болеет, уезжает не новую семью строить, а лечиться. Если лечение не поможет, то мамы у тебя больше не будет.
Не хочу я прикрывать ничего. Как есть ей говорю.
– Да, – трогаюсь с места. – Знаю, что ты о ней думаешь, но сейчас ей очень нужна твоя поддержка. Ей просто надо знать, что ты ее прощаешь. Она это с собой носит постоянно, может, и заболела от этого.
– И что мне просто написать ей? Никогда не писала и тут вдруг написать?
– Я не знаю, как правильно.
– А Марья Андреевна бы подсказала, как правильно.
Опять.
– Почему ты ее отпустил?
– Поль, это ее выбор. Она взрослый человек и сама решает, как ей жить. Без нас ей лучше, чем с нами.
Надувается и скрещивает руки на гурди.
– Я скучаю по ней.
Я тоже.
– Поль, закрыли тему.
– Пап… – смотрит в окно.
– Да.
– Она может не вернуться, потому что… умрет?
– Да.
– А мы не можем ей помочь?
– Нет. Деньги у нее есть, тут требуется чудо. Поэтому, Поль, ты напиши ей. Она плакала там. Просила прощения и плакала. Не хотела, чтобы ты видела ее такой.
– Пап, а если бы я красила людей не для красоты, ну вот как ты думаешь, для соцсетей там, а чтобы радовать людей? Тех кто болеет, кто грустит, просто их день, мир ярче делать. Чтобы они несмотря на болезни все равно красивыми были. Ты бы так разрешил?
Сжимаю руль. Дышу. Думаю.
– Хочешь, я удалю все соцсети. Не буду туда ничего выкладывать. Для себя учиться буду. Для других. Мне нравится это. Не потому что это модно или что-то еще. Мне просто это нравится. Вот тебе нравится спасать людей от пожаров. а мне хочется спасать людей от грусти. Тех, кто со шрамом, кто не красивый, у кого веснушки, у кого прыщи.
Сворачиваю к нашему дому.
– У нас, знаешь, сколько девчонок обижают и обзывают потому что у них прыщи, а я их учу или сама помогаю закрасить все. Чтобы уверенней себя чувствовали, чтобы не плакали ночью в подушку, что тебя буллят...
Разошлась.
– Стоп.
Замолкает.
– Давай так...
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"В 45 я влюбилась опять", Ольга Тимофеева ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать похожее:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11 | Часть 12 | Часть 13 | Часть 14 | Часть 15 | Часть 16 | Часть 17 | Часть 18 | Часть 19 | Часть 20 | Часть 21 | Часть 22 | Часть 23
Часть 24 - продолжение