– Подыграй, – шепотом возвращает мне мое же вчерашнее предложение.
И не успеваю подумать, как он целует меня.
И мне бы остановить его. Наверное… надо.
Или нет.
Запуталась Марья Андреевна.
Пальцы как кошачьи лапки сжимаются на его талии, стягивая футболку в кулаки. Под ними напряженные мышцы.
Дышим друг другом. Стучим сердцами в одном ритме. Сладко так на губах.
Забыто давно уже.
У меня последний первый поцелуй с мужчиной был во времена мамонтов еще.
Иван, обнимая все также одной рукой, вжимает в себя.
Это так сейчас все по-настоящему.
Хоть и игра.
Игра, больше похожая на жизнь.
В голове эйфория, как после последнего звонка.
– Хм, хм, – откашливается опекунша, а я с последнего звонка на педсовет возвращаюсь.
На Ивана смотрю.
У него на губах непонятная хитрая ухмылка, глаза горят.
Отпускаю его, разворачиваюсь к ней. Вниз по лестнице грохот, как шаги какие-то. Кто-то или вверх или вниз.
Сердце уже не в унисон. Трясется, как звонок с урока.
– В общем так. Я напишу отчет, а там как руководство решит. Внешне все как будто и не плохо, но это внешне. Раз жалоба поступила, значит, есть на то причины.
– Так вы жалобщика-то самого проверьте, – Иван снова обнимает меня одной рукой. Доигрывает.
Меня потрясывает всю. А если переиграли? Как не навредить.
– Дети – у вас, поэтому проверяю вас. Мужчина и женщина, которые живут в гражданском браке с разнополыми детьми – это всегда риски.
– Какие риски? Лучше бы было, если бы дети и Марья Андреевна жили в кризисной комнате? С еще десятком таких же? Или в приюте?
– У детей есть отец.
– Отец? – взрываюсь я. – Этот отец при разводе разменял нашу двушку, оставив мне и детям однокомнатную квартиру! А теперь обвиняет меня, что я плохая мать.
– Я не занимаюсь семейными разводами. Мое дело – смотреть сейчас и реагировать по факту. А я вижу, что дети, пятеро, причем, разнополых, живут в незаконных отношениях.
– Вы все посмотрели, что хотели? – понижает голос Иван, сжимая мое плечо.
– Да.
– Тогда до свидания. И следующий раз предупреждайте о своем визите.
– Вы бы не хамили, мужчина.
– Вы бы не портили людям с утра настроение.
Женщина спускается, бухтит еще что-то про крутые лестницы.
– Все нормально будет, не волнуйся, – шепчет мне Иван и отпускает.
А я теперь не понимаю. Что дальше-то?
Нормально, это как? И нормально ли?
Маша, ты как малолетка. Губы горят от поцелуя. Щеки горят. Сердце кадриль вытанцовывает.
И за опеку за эту теперь боюсь.
И за поцелуй этот. Как вспомню… снова волоски на руках шевелятся. В груди басит сердце. Низко так, медленно, густо. Трепещет, отдавая в висках.
Что-то пошло не так. Доподыгрывалась, Марья.
Дети сидят за столом.
Все молчат. Напряжены.
Кости только нет.
– Все нормально, – успокаиваю их, пока Иван выпроваживает опекуншу.
Подумать только. Я сама с ними сотрудничала пару раз по работе. Но никогда не думала, что сама могу оказаться не на их стороне.
Убираю со стола, чтобы отвлечься.
– Что она хотела? – спрашивает Полина.
– Неправильно, что мы тут живем, – отвечаю ей.
– А что такого?
– Взрослые должны жить вместе в браке, тем более, воспитывая детей.
– Да полстраны так живет.
– Ты откуда знаешь, как полстраны живет? – спрашивает Иван, закрывая за собой дверь.
Я мельком на него и собираю дальше посуду, отворачиваясь к раковине. Включаю воду. Намыливаю все.
– И что они хотят? Что теперь будет?
Я выключаю воду и разворачиваюсь к ним.
– Нам лучше уехать от вас. Меньше проблем будет. У всех.
– У кого-нибудь есть проблемы от того, что Марья Андреевна живет с сыновьями у нас? – Иван спрашивает у дочек. Те отрицательно машут головой. – Ну вот, у нас проблем нет. Поэтому то, что там они говорят, что хотят, пусть пишут в свои отчеты. Пусть докажут сначала. Так что никто никуда не уезжает. Это раз. Мы с вами, Марья Андреевна, потом обсудим это подробней, это два. И три – идем чистить снег.
Что обсудим? Он же шутит это, про брак…
– Пап, я можно не пойду? – сразу отпрашивается Поля.
– Тогда помогаешь Марье Андреевна, в чем она скажет.
– Ладно.
– Маш, и не отпускай ее. Я не могу ее научить всему, что должна знать женщина.
Я быстро киваю и снова отвожу взгляд.
Полю-то я научу.
Как с ним вести себя после этого поцелуя.
Неловко так.
Если шутка была, то слишком задела меня. Если не шутка, то… ну нет… какие мне не шутки в таком возрасте.
И хуже всего, что мне понравилось. Не должно было, а понравилось.
Лучше уехать. Зарплата скоро, гостиницу сниму.
А если не шутка?
Тогда не хочу я что-то строить уже новое. Сложно это в нашем возрасте. Не гибкие мы. У каждого свое прошлое. Бывшие, дети. Слишком много всего должно притереться.
И это не должно быть в духе спасательства. Не на этом должно все строится.
И я не подарок. И он, скорее всего, с косяками. Первая жена понятно где. А вторая-то чего сбежала?
Господи, сделай так, чтобы мне это все показалось только.
И да, надо уезжать срочно отсюда, пока не зашло все дальше, чем есть.
Все вываливают на улицу, оставляя нас с Полей в доме.
– В чем мне вам помогать? – спрашивает лениво.
Не хочет она ничего. Понятно и так.
– А что ты сама хочешь?
– Пока папа на улице, хотела бы сделать ногти, чтобы не комментировал ничего.
– Ты сама себе делаешь?
– Да. Там же не сложно. Мне час всего нужен.
– Ты же понимаешь, что он узнает все и поймет.
– Ну, поругает. А так я хотя бы чуть-чуть позанимаюсь тем, что мне нравится, потом он вообще не даст.
– Я тебя не держу. И я тебе фактически никто, чтобы ты меня слушала.
– А папа?
– Ты же сама сказала, что поругает и поругает. Ничего страшного. Подскажи мне только, пожалуйста, что приготовить? Что все любят?
– Все любят плов. Но мы делаем его только по выходным и летом, потому что это надо на мангале, а у папы нет времени.
– Ну, если бы твой папа распалил нам мангал, то я бы приготовила.
– А вы умеете?
– Умею.
Умею на плите, но думаю, там главное начать, а советчики быстро соберутся на помощь.
Поля бегом к окну и распахивает его.
– Пап, – зовет его раздетая. Заболеет же. – Растопишь мангал, Марья Андреевна приготовит плов.
– Мы же не планировали.
– А мы запланировали. Растопишь, пап?
– Ты тоже будешь помогать.
Мнется.
– Буду.
– Хорошо.
– Я тебя люблю.
Захлопывает окно.
Иван даже не представляет, как отгораживает от себя дочку своей этой принципиальностью.
– Полин, слушай, сегодня у папы твоего ночная смена, если я не ошибаюсь.
– Да.
– Давай сейчас ты мне поможешь, а потом весь вечер будешь заниматься ногтями и чем хочешь.
– Правда можно будет?
– Да.
– Нас обычно бабушка забирает к себе, если папа на работу в ночь.
– Ну сейчас же я с вами. Зачем нам к бабушке, правильно? И завтра выходной, можно подольше посидеть вечером.
– Спасибо, Марья Андреевна.
– Поль, ты режешь или чистишь?
– Можно я буду резать? – показывает свои ногти.
– Хорошо.
Я чищу морковку и передаю ей.
– Поль, ты вот любишь рисовать, да? Ну там макияж, маникюр, а ты не пробовала просто рисовать на бумаге?
– Пробовала. Это не то.
Режет морковку.
– А что не то?
– А вы к чему это, Марья Андреевна? Тоже хотите мне другое занятие найти?
– Нет, хочу понять просто.
– На бумаге это для кого? Нарисовал и сложил в стопочку на шкаф. А я хочу, чтобы это все видели. Чтобы люди радовались и улыбались.
– Ты думаешь, они смотрят на тебя и радуются, улыбаются? Открою тебе тайну жизни, но никто за тебя не радуется, кроме твоих самых близких людей.
– Так я это не для них делаю.
– А для кого?
– Ну то есть, не для тех, кто смотрит, а для тех, кого я крашу.
– А кого ты еще красишь?
– Подружек.
– И когда ты успеваешь? Уроки прогуливаете, что ли?
Молчит. Ляпнула лишнего. Я-то думала, откуда там прогулы.
– Только папе не говорите.
– Поль…
Передаю ей одну морковку.
– Одна моя подружка бедно живет, у нее денег хорошо, если на обед и проезд хватает. Другая некрасивая. У третьей прыщики. А я умею это все скрыть и сделать красиво.
Красиво делать она и вправду умеет.
– Поль, а ты знаешь, почему твой папа против?
– Потому что это пустая трата времени и это не профессия, – закатывает глаза.
– Поль, – начинаю чистить лук, – а ты не думала, что не в этом дело?
Оборачивается на меня.
– Он сам так говорит.
– Это, Поля, вершина айсберга, прям вершина-вершина. Многого он тебе не говорит. Боится, что не поймешь или наоборот боится подкинуть идей. Ну, и еще думает, что ты сама все понимаешь.
А она похоже не понимает. Мелкая она еще.
– А что еще?
– Иван Андреевич – мужчина. Он видит все со своей стороны. И конечно у него большой опыт. Хорошо, если ты встретишь мужчину, который будет тебя любить больше, чем отец.
– Иногда мне кажется, что он больше любит Виолетту.
– Неправда. Он любит вас всех одинаково. Просто в какой-то момент кому-то может больше это показывать.
Отдаю ей лук.
Сама замачиваю рис.
– Поль, отцу не жалко, чтобы ты этим занималась. Просто, откуда у тебя это хобби?
– Все девочки любят краситься.
Да, но я хочу подвести ее к другому.
– Да. Но у него в жизни был другой пример. И ты знаешь о чем я. Одна женщина сделала это своим смыслом жизни. Семью разрушила, от ребенка отвернулась.
– Вы о моей маме?
– Да.
– Вы думаете дело в косметике? Думаете, если бы она не красилась, то была бы другой?
– Я не знаю, Поль. Но твой отец видит в этом четкие причинно-следственные связи. Она делала так, получила такой результат. И он боится, что если ты будешь делать так, то получишь такой же результат.
Она молчит. Думает. Режет лук. Трет слезы.
– Он мне никогда этого не говорил. Вообще ее никогда не упоминал. Чтобы там сказать, что я буду, как мать. Нет такого.
– Это так, Поль.
– Он боится, что я буду, как она?
– Да.
– Да я вообще никуда не хожу. Я дома все время, я учусь. Мелких этих забираю постоянно. Уроки у них проверяю. Я же понимаю, что старшая и что все равно что-то надо делать мне. Потому что мамы нет. Ни у кого ее нет, – сжимает губы и раздувает крылья носа. – Я все делаю, чтобы ему было легче, а взамен прошу только заниматься тем, что мне нравится. Я же даже не для себя это делаю. Мне нравится это делать для других, понимаете, Марья Андреевна? – вытирает рукавом слезы. – Если бы он разрешил мне учиться, я бы себя могла и не красить. Мне нравится это делать для других. Врачи же не для того учатся, чтобы себя только лечить. Или там парикмахеры, чтобы только себе прически делать. Они для людей это делают. А на мне клеймо, что я буду как она?
– Ну, тише, девочка моя, – обнимаю ее. – Полюшка, – глажу ее по спине, – тебе надо с ним поговорить вот так. Откровенно. Рассказать, что ты думаешь. Как мне.
– Вы меня понимаете, а он глухой. Он не услышит. Он упрямый.
– Не говори так про папу, он у тебя очень хороший. И любит тебя. Просто найди слова, чтобы услышал. Докажи ему, что ты не такая как она. Что для тебя в этом глубокий смысл, что ты это не для себя делаешь, а для других. Пусть пока они только подружки.
Шмыгает носом и отстраняется.
– Я в пятнадцать хотела быть учительницей. У меня дома стоял такой темный лакированный шкаф, и я его весь исписала мелом. Вместо доски у меня был. Представляешь, в школе крала мел, а дома как учительница учила свои игрушки. Объясняла им все. Да, это тяжелая профессия, но я себя в другой не представляю. Поэтому я за то, чтобы развивать то, что нравится.
– Если честно, я хочу куда-нибудь поступить и от них уехать.
– Поль…
– Я не хочу быть им, – кивает на улицу, – мамой. У них своя мама. У меня своя. Да, мы сестры. Но я не обязана им заменять ее. Я хочу с подружками после школы погулять, а не собирать всех и вести домой.
– Ты большая умничка, – глажу ее по голове, – и без тебя как папа справляться будет?
– Не знаю. Он меня все равно не отпустит.
– Давай сейчас вытрем слезы, хорошо? Чтобы мужчины наши не поняли ничего, – протираю ей кухонным полотенцем глаза. – Не надо им видеть. Это наше секретное оружие, но в другом деле. Я могу тебе помочь, если хочешь. Я могу тебе посоветовать, но тут, Поля, только ты справишься. Это ваши отношения с отцом. Я могу направить, но за вас все сделать не могу, хотя и хотела бы.
– А что делать?
– Во-первых, надо набраться терпения.
– И что, он разрешит?
– Разрешит. Куда он денется.
– Что надо делать? – вытирает решительно нос.
– Запомни сразу чего делать не надо. Манипулировать и обманывать. Искренность – вот твое женское оружие.
– А можно я еще не буду больше мамой для мелких?
– Пока я тут живу, я возьму на себя эту функцию, но ты же понимаешь, я уеду, когда найду, где мне жить. Полин, а где мама Виолетты и Милы? Можешь рассказать? Чтобы я понимала, что тут у вас, и не испортила ничего.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"В 45 я влюбилась опять", Ольга Тимофеева ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать похожее:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11
Часть 12 - продолжение