Слышала как-то, что передние сидения — это как трон в маленьком королевстве. Для него и для нее. И рядом с королем должна сидеть только одна — та, с кем ему легко молчать и говорить одновременно.
Машина ровно гудит, укачивает всех внутри. На заднем сиденье девочки перешёптываются, их голоса сливаются в мягкий фон. А я притянута ремнем безопасности и молча сижу рядом с Иваном Андреевичем.
В груди всё стянуто тугим узлом, горло пересохло, и пальцы крепко держат сумку на коленях, вдавливая ногти в ткань. Эта небольшая боль немного возвращает в реальность, как якорь посреди бурного моря.
Что там произошло? В квартире?
Этот вопрос будто записан на заезженной пластинке и не дает расслабиться.
Щёки горят, вспоминается момент, когда я уткнулась в его широкую грудь. Неуклюжий порыв, который ощущается сейчас как странный шаг в пустоту. Тепло, которое исходило от него, так и осталось где-то внутри. Плечи до сих пор помнят, как он осторожно коснулся меня, словно боялся напугать. Даже теперь кажется, что от его прикосновений становилось легче.
И это его "Маш..." Три коротких звука, как удар. Невольно губы плотно сжимаются, а внутри, будто от его голоса, опять всё горит.
Маш. Совсем не Марья Андреевна, не "вы", даже не "Марья". Просто Маш… Как будто так меня называют часто. Как будто между нами и должно быть это слово — простое, тёплое, будто уже давно наше.
Живот вдруг сводит тёплой волной, дыхание становится сбивчивым, плечи немного напрягаются.
Украдкой бросаю взгляд на его отражение в стекле.
Сильный, надёжный, будто скала. Такой человек наверняка притягивает внимание. Интересно, есть ли у него кто-то или он один?
В животе что-то сжимается, тепло расходится по телу, как от крепкого объятия. Тяжёлый пуховик на коленях кажется лишним, но я сижу неподвижно. Вроде бы это просто нервы, но ощущение странной энергии от его присутствия не уходит.
Машина подскакивает на выбоине, и это движение будто толкает сердце сильнее. Ладони влажные, спина липнет к сиденью, тело выдаёт всё то, что я не хочу признать.
Это просто реакция. Просто последствия того, что я пережила.
Но попытки убедить себя рассыпаются, как горстка песка.
– Папа, а правда, что Марья Андреевна плакала? – вдруг раздается сзади голос Милы.
Тело напрягается, словно кто-то тронул открытый нерв. Щёки пылают, в груди снова сжимается.
Иван не отвечает сразу. Я краем глаза вижу, как он крепче берётся за руль. Его руки – сильные, уверенные – будто способны удержать не только машину, но и всё вокруг.
– Виолетта, – наконец звучит его голос, ровный, сдержанный. Воздух в салоне становится спокойнее. – Мы же договорились: взрослые обсуждают свои дела сами.
– Ну ладно, – бурчит она, и девочки возвращаются к своему шепоту.
А я? Я глубже откидываюсь на спинку сиденья, пытаясь сделать хоть один ровный вдох.
Спасибо.
Спасибо, что он просто здесь. За то, как он молчит с уверенностью, которая кажется правильной. Но расслабиться все равно не получается.
Маш, хватит.
Это просто человек.
Просто надежный человек.
Не помогает. Вместо того чтобы сосредоточиться на делах, я украдкой ловлю его отражение в окне, как будто ищу в нём что-то, что объяснит, почему мне так сложно отвести взгляд.
Снова пальцы врезаются в ткань сумки, а ноги невольно чуть сдвигаются ближе друг к другу, словно пытаюсь укрыться.
Спустя двадцать минут на кухне царит привычный вечерний хаос. На одной конфорке варится суп, на другой шипит картошка. Ловлю себя на том, что всё делаю на автомате, но главное, чтобы было вкусно и сытно. Нож стучит по разделочной доске, пока Виолетта нарезает огурцы, Мила – помидоры, Мишка – расставляет тарелки. Зевс крутится под ногами, Афина, как истинная королева, устроилась на спинке стула и наблюдает за процессом.
Иван Андреевич собирается сегодня в ночную смену, поэтому хочу успеть, чтобы поужинал с нами.
– Кто папу позовет ужинать?
– Я! – первой кричит Виолетта, но срываются за ним они одновременно с Милой.
– Девочки! Аккуратней…
Надо будет следующий раз сказать это сделать кому-то одному. Значит, поужинаете нормально и с собой я вам что-то положу, – отрезаю, даже не отвлекаясь от плиты.
Иван Андреевич спускается с двумя своими принцессами на руках.
– А Полина?
– Сказала, что ужинать не будет. Костя тоже.
– Вы ее не заставляете?
– Нет. Проголодается, поест сама. Не маленькая.
– Ладно. Позже их покормлю.
Иван с детьми садится за стол. Пока едят, я быстро заполняю контейнеры: суп, картошку, несколько бутербродов.
– Марья Андреевна, это не обязательно. Я ночью не ем.
– А вдруг захотите? Если что привезите назад. За ночь не испортится. В холодильник только поставьте.
– Спасибо. Вы справитесь?
– Конечно. С тридцатью справляюсь, а с пятью не справлюсь? – улыбаюсь ему и ставлю пакет с готовыми контейнерами. – Не волнуйтесь, детей я покормлю, уроки сделаем.
После ужина все разбегаются, а я сгружаю посуду в посудомойку. Такое счастье просто на кухне готовить и не думать о том, что у тебя нет дома.
Как вдруг на полке в коридоре начинает играть чей-то телефон. Быстро вытираю руки о полотенце и аккуратно беру телефон.
Иван Андреевич забыл.
Но когда смотрю на экран от неожиданности даже перестаю дышать.
Наташа.
Я выключаю звук на телефоне и продолжаю мыть посуду.
Не красиво отвечать на его телефон. Еще подставлю… Я же знаю, что это за Наташа и как отнесется к тому, что я тут живу.
Но через минуту телефон снова оживает. И снова эта Наташа.
Не сложно ответить и сказать, что забыл телефон, но я сразу представляю, что мне было бы неприятно, если бы я звонила своему мужчине, а мне бы ответила какая-то посторонняя женщина, еще и сказала, что живет там.
Иван Андреевич слишком много хорошего сделал для меня, чтобы я так его подставляла.
Телефон на мгновение замирает и снова оживает.
А может… он ищет телефон? Попросил кого-то набрать, чтобы найти?
Вот это реально.
Ладно, может, правда ищет? Волнуется? Может, там важное что-то.
– Алло, – спокойно отвечаю.
На том конце кто-то от неожиданности затихает.
– Алло-о-о…
– А вы кто такая? – раздается раздраженный голос.
– Эм… домработница, – выдаю первое, что придумываю, чтобы его не подставить.
– Домработница, которая отвечает на телефоны? Спишь с ним, что ли? – высокомерно отвечает, собираясь вывести меня на эмоции.
– Иван Андреевич уехал на работу и забыл свой телефон, он вам перезвонит, – спокойно отвечаю, не обращая внимания на ее злорадство.
– Беги от него лучше. С ним легко, пока ему удобно, а потом... О, тебя ещё ждут сюрпризы. Поверь мне.
В её словах я узнаю типичную манипуляцию. Женщина, которая не может отпустить. Таких в жизни видела много.
– Спасибо за предупреждение, – говорю я.
– Гадина!
Разговор обрывается. В комнате снова становится тихо, и я чувствую легкое покалывание на шее. Но что-то внутри меня уравновешивается.
Я заканчиваю мыть посуду и, прежде чем идти к детям, невольно оглядываю себя в зеркале. Мельком вижу, как морщины вокруг глаз стали глубже, а между бровями появилась углубившаяся складка. Лицо не обманет – не молодею.
А хотелось бы снова двадцать, нет лучше, двадцать пять. Когда еще и красота есть и уже появились мозги. Мужчины оказывают знаки внимания, чувствуешь себя желанной и интересной. После развода и не ощущала уже этого. Да и где? Весь круг мужчин возле меня это трудовик, физрук и папы детей, которые забирают своих детей из школы. Да и Иван Андреевич, один из них.
В сорок уже не пойдешь по принципу «он хороший, значит, подойдёт». В двадцать можно было закрыть глаза на его недостатки или, если не так что-то, найти другого, но теперь хочется стабильности. Теперь уже не раз, но навсегда.
И чтобы сразу душа в душу. Чего-то стопроцентного. Чистого, без оговорок. Но ведь таких почти нет. Либо они заняты, либо… ну, не знаю. Уже не в том возрасте, чтобы оправдывать себя и принимать чужие отговорки.
Подходящих мужчин всё меньше. Вроде бы и есть, но не те. И не подходящие вовсе. Прекрасно понимаю, что могу, наверное, начать что-то с кем-то. Но у меня дети, он должен понравиться не только мне, но и им. А это уже сложно.
Поэтому… в сорок пять остается растить сыновей, воспитывать кота, ходить на работу и смотреть сериалы.
Поправляю волосы и, улыбнувшись самой себе, иду к детям. Сначала заглядываю к Полине, та бурчит только в ответ. Помощь не нужна, есть не хочет, во взгляде - “жизнь – боль”.
Благодарю ее за тетради, которые Иван Андреевич попросил ее дать нам. Писать же надо в чем-то и в школу возвращаться. Мила с Мишкой и котами играют в гостиной, поэтому я иду к Косте.
Первый раз после того злополучного дня оказываемся наедине.
– Кость, что там произошло?
– Мам, прости. Из-за меня все.
– Костя, тебе же не пять лет. Ты не понимаешь, что ли? Я же просила не производить эти опыты в квартире!
– Мам, ну, там…
– Ну там…? Ну там теперь ничего не осталось. А все потому, что ты просто захотел. Ни документов, ни вещей. А ты вообще представляешь, что было бы, если бы ты погиб? Или Мишка? Или вы оба? Мне что потом делать? А? Как Жить? Ты об этом подумал?
– Я не хотел, ма…
– Я думала, ты уже взрослый. А ты безответственный, маленький мальчик, который живет своими хочу. Отец ваш теперь хочет вас забрать к себе, потому что я мать плохая. Безопасность вам не обеспечиваю. К нему теперь хочешь? С мамой, видимо, слишком хорошо жилось? Спокойно? Хочется криков, приказов, всегда быть виноватым там, где ошибся он? Ты хочешь вернуться к этому?
– Марья Андреевна, – к нам заглядывает Полина, – это папа, хочет с вами поговорить.
Может, его это Наташа нашла и наговорила, что я ей нагрубила…
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"В 45 я влюбилась опять", Ольга Тимофеева ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5
Часть 6 - продолжение