Семьи, в которых любовь к автомобилям передается от отца к сыну, всегда воспринимаются как-то по-особенному тепло. Эта история – именно про это.
С Андреем и его машинами вы уже знакомы – это и Kia для путешествий, и необычная Niva – но в его гараже хранится еще один экземпляр, который наверняка вызовет у вас улыбку.
Речь о Toyota Corolla 1984 года – машине, которую не просто починили. Ее полностью восстановил и отреставрировал сын Андрея. И вот вам рассказ счастливого отца о том, как этот автомобиль появился в их семье, как рождалась любовь сына к старому железу и какие усилия привели к тому, чтобы проект превратился в первую серьезную реставрацию:
– У нас в семье всегда ценилась классика. Так, у меня была восстановленная мной Volkswagen Jetta MK1. Она стояла в гараже до того, как сын получил права и сел за руль.
Когда мой брат попросил помочь ему найти недорогую машину, мы вместе с сыном перебрали целую кучу объявлений, ездили по площадкам – и в итоге почти случайно наткнулись на ту самую Toyota Corolla 1984 года, которая потом и стала первым большим проектом сына.
Первая встреча с Toyota произошла в Минске. Машина висела в объявлениях пару недель – внешне приличная, аккуратная, но при ближайшем рассмотрении требующая работы. Мы с сыном съездили, осмотрели, немного разочаровались и уехали. Через 10–15 дней вариантов стало меньше, и мы вернулись еще раз – осмотрели несколько «трупов» и приняли решение брать эту Toyota. Продавали ее двое минских ребят, а владелицей была бабушка, которая вступила в наследство. Она вместе с мужем покупали машину на Ждановичах еще в 2004 году и пользовались ей только с конца весны до начала осени, катаясь на дачу. Поэтому за годы владения пробег был небольшой. Так как зимой авто почти не эксплуатировалось, пороги, арки и многое другое оставалось в родном состоянии.
Брат купил ее, но заниматься машиной, которая стояла у меня во дворе несколько месяцев, особо не хотел. Сын постоянно поглядывал на авто и однажды предложил поменяться: «Пусть он возьмет нашу Jetta, а мы возьмем Toyota». Я согласился – так Toyota перешла в наши руки.
Внешне машина была красавицей, за исключением заднего правого крыла: там был небольшой удар, и, как выяснилось позже, арку перекрашивали несколько раз. Кузов во многом родной, замки, большая часть элементов на месте. Краска выцвела, имелись царапины, но общее впечатление было отличное. А вот технически машина местами требовала внимания. Первым делом мы обслужили подвеску: поменяли все четыре стойки, шаровые, один ступичный подшипник и прочие расходники. Задняя независимая подвеска оказалась в удивительно хорошем состоянии – много оригинальных, японских родных деталей. Бензиновый 1.6, порядка 82 л.с. двигатель и коробка тогда оставались без вмешательства, все работало ровно, бодро и уверенно.
Сын начал ездить на ней сразу. И это была отдельная история: он служил по контракту и каждую неделю полтора года мотался по маршруту Могилев – Минск и обратно. Зимой и летом по трассе, в любую погоду – Toyota выдерживала. Люди около магазинов часто останавливали его с предложениями купить машину. За все это время случилась только одна серьезная поломка – вышел из строя коммутатор электронного зажигания. Неоригинальную деталь удалось найти в Беларуси, стоило это копейки (примерно $15–20), проблему оперативно решили. Все эти моменты только укрепляли привязанность сына к машине.
После увольнения из армии он взялся за реставрацию всерьез. Это был его первый самостоятельный масштабный проект. Я помогал по мелочи: вытащить двигатель, поставить его обратно, снять-поставить двери. А так сын делал практически все сам и скрупулезно: вел списки, считал стоимость каждой запчасти, фиксировал расходы и этапы. За год работы машина была полностью разобрана и восстановлена – от салона до двигателя, от каждой гайки до наружной отделки. Помню, как я смотрел на него, вспоминал свои первые проекты – и гордился его аккуратностью. Он относился к каждой детали как к части истории машины.
Салон остался в основном оригинальным: панели, сиденья, обшивки – все родное. За исключением потолочной обивки, которую пришлось перетянуть.
Сын долго искал приборную панель с тахометром (в этой комплектации его не было) – нашел и купил в России. А наш знакомый электрик Иван помог с подключением и тонкой настройкой.
Отдельная история – аудиосистема. Сын старался сохранить атмосферу конца 70–80-х, поэтому никакой навороченной системы с экраном ставить не хотел. Мы нашли добротную кассетную магнитолу Philips – настоящая, «как встарь», с выдвижной маленькой съемной панелью-пультиком размером с брелок. Магнитола была переделана. В нее интегрировали Bluetooth-адаптер так, что система «оживает» только после специальной процедуры: вставил брелок, ввел PIN, и тогда магнитола разрешает работу Bluetooth. Это была маленькая техномагия, но в духе эпохи – механика и электроника в одном флаконе. Акустика в машине обработана профессионально: салон шумо- и звукоизолирован, обшивки в багажнике и панелях сделаны так, чтобы музыка звучала как в концертном зале, без огромных сабвуферов – все аккуратно и музыкально.
Сын также захотел новые ретродиски. Заказал из России набор красивых дисков в стиле оригинала (фактически китайский аналог, но выполненный очень аккуратно). Шины выбрал я – японского бренда, потому что хотел, чтобы все было «как у японцев»: устойчивость, качество и внешний вид. В итоге колесный комплект – стильные ретродиски и современные качественные шины – идеально вписались в образ машины.
Когда реставрация подошла к концу, сын сделал первый выезд по трассе. И по возвращении с горящими глазами, явно чем-то взволнованный и счастливый, попросил меня сесть рядом и поехать с ним. На скорости около 110 км/ч приборы начали сообщать об ограничении – зазвенел колокольчик на приборной панели. Я при установке новой приборки видел какой-то необычный элемент, но не придал ему значения, а такие «мелочи прошлого» на деле все-таки действительно вызывают эмоции.
Теперь, когда машина полностью на ходу, я просто горжусь. И не только тем, как она выглядит, звучит и едет, а тем, как сын к этому пришел: постепенно, наблюдая за моей работой с другими машинами, набираясь навыков, аккуратно собирая детали и делая все щепетильно, вплоть до каждой шайбы и болтика. Это его первый проект реставрации, который, на мой взгляд, получился. У сына появилось понимание, привычка доводить дело до конца, планировать и считать, а это для меня важнее любых слов о любви к машине.
Такой проект не только о технике – он о связи поколений. Я помогал там, где без двух-трех пар рук не обойтись. Но главное – сын хотел быть как я: заниматься, вникать, делать своими руками. И теперь, когда он уехал в Благовещенск, я с теплом думаю о тех километрах, которые он проехал на своей Toyota, о тех ночах с гаечным ключом в руках и списком запчастей в блокноте. Машина стала не просто транспортом – она стала его первой большой историей, первым серьезным шагом в мире реставрации авто. И за это я им очень-очень горжусь.
]]>
