Из цикла «Трагедия немецкого народа. Кинематограф Германии как попытка преодоления прошлого»
Это не вся тема, а только часть. Вот здесь начало:
« – Мы ищем людей в Берлине и других городах. Мы создаём организацию. Мы изменим политическую ситуацию. – Каким образом? – Дурацкий буржуазный вопрос! Либо мы добьёмся своего, либо погибнем» (из диалога героев фильма: Гудрун Энслин, Ульрики Майнхоф и Андреаса Баадера)
« – Я не могу понять, откуда берутся новые отряды террористов? В чём причина их возникновения? – В мифах…» (из диалога помощника президента Федерального управления уголовной полиции ФРГ Хорста Герольда со своим шефом)
Режиссёр – Ули Эдель. Сценарий: Бернд Айхингер, Ули Эдель, Штефан Ауст (книга). Оператор – Райнер Клаусманн. В ролях: Мориц Бляйбтрой, Йоханна Вокалек, Мартина Гедек, Надя Уль, Александра Мария Лара, Стипе Эрцег, Нильс Бруно-Шмидт, Симон Лихт и др.
Кто они были – молодые экстремисты, терроризировавшие Западную Германию в 1970-х? Психопаты, садисты, убийцы, как это полагают многие? Или борцы, революционеры, герои, как они представляются другим, сочувствующим им? Может быть, как считают иные продвинутые толкователи, это были последние романтики, идеалисты, всерьёз мечтавшие о счастье для всего человечества? Тут, как водится, кому как удобнее представлять дело. Но если вести речь не об удобных и привычных мнениях, а об объективной истине, то придётся потрудиться и присмотреться внимательнее как к биографиям деятелей RAF и других террористических организаций, так и к социальным обстоятельствам их жизни и работы. Так, например, неофашизм был первым политическим увлечением Ренато Курчо – основателя и идейного вдохновителя итальянских крайне левых «Красных бригад», а Хорст Малер – адвокат и один из организаторов «Фракции Красной Армии» (RAF) в последний период жизни обратился к национальной идее, считающейся оплотом неонацистов, и стал одним из «отрицателей Холокоста». Любопытно, не правда ли? Крайности сходятся, и оказывается, что из лагеря радикально левых до лагеря крайне правых – один шаг. И дело не только в однородности социальной базы обоих лагерей, которые пополнялись в основном разочарованной и безработной молодёжью, но и в единой идеологической базе, вырастающей из неприятия настоящего капиталистического мира с его крайним разобщением людей и всевластием денег. Рост благополучия людей и увеличение их социальных возможностей парадоксальным образом сочетались со столь же растущей экзистенциальной неустроенностью и неудовлетворительностью путей, предлагаемых обществом. Памятные события 1968 года были первым паром, вырвавшимся из перегретого котла дисгармоничного социума, и затем нужен был какой-то клапан, предохраняющий котёл от взрыва.
Режиссёр Ули Эдель, как и журналист Штефан Ауст, чья одноимённая книга легла в основу фильма, стараются быть беспристрастными в изображении Андреаса Баадера, Гудрун Энслин, Ульрики Майнхоф и других лидеров RAF и сосредоточиваются только на фактах, явно ориентируясь не на искусство, а на публицистику. Но такие вещи, как терроризм, слишком близко стоящие к жизни и смерти, не могут оставлять равнодушными и даже не позволяют достаточно далеко дистанцироваться от них, они всегда предполагают живое участие – на стороне палачей либо их жертв. Вероятно, поэтому «Комплекс Баадер-Майнхоф» после просмотра оставляет некоторое недоумение или ощущение недоработанности. Герои фильма – живые, с чувствами сильными и даже яростными, верные своему делу и своим товарищам, но при этом совершенно непонятно, откуда эти чувства берутся и что их питает. Подчёркнуто нейтральная позиция создателей фильма, в сущности, обрезает самое главное в их теме – истоки такого значительного явления, как организованный терроризм. Возникает странное противоречие: к героям, демонстрирующим цельность, живость чувств и преданность, хочется проникнуться симпатией, но этому мешают творимые ими чудовищные дела, мотивы которых не вполне ясны, и в результате совершенно не знаешь, как относиться к тому, что видишь. Масштаб и последствия продемонстрированных террористических акций, однако, перевешивают стремление к эмпатии, и персонажи предстают скорее злодеями, чем героями. Создаваемый режиссёром нейтралитет в конце концов рушится и история немецких «красноармейцев» в изложении Ауста и Эделя постепенно скатывается к обыденному представлению о них как психопатах, садистах и убийцах. Сия нехитрая мораль вряд ли может удовлетворить взыскательного зрителя, который к тому же понимает, что историю эту можно было бы развернуть как драму – социальную (с акцентом на общественные условия возникновения RAF) или психологическую (с упором на переживания героев и логику их чувств и желаний).
Пожалуй, ключом для искомого понимания движущих причин происходящего может служить одна фраза героини другой истории. В фильме Фатиха Акина «На краю рая» пожилая немка Сюзанна Штрауб (в запоминающемся исполнении Ханны Шигулы) говорит своей жиличке Айтен, молодой турчанке и убеждённой оппозиционерке: «Может быть, просто вы из тех, кто любит бороться?». Действительно, борьба сама по себе может стать захватывающей страстью – настолько, что цели этой борьбы отойдут на второй план или даже станут несущественными. Ведь борьба, максимально яростная и непримиримая, насыщенная событиями и острыми ощущениями, полностью увлекает человека и не оставляет ему времени для сомнений и тягостных раздумий, гарантированно наполняет его жизнь высшим смыслом и значением и требует от человека лишь верности избранному пути. Жертвами не этой ли страсти пали многие и многие люди, заклеймённые адептами устоявшегося порядка как повстанцы, мятежники и террористы? Вынесенная в эпиграф к настоящей статье резкая реакция Баадера на простой и естественный вопрос Майнхоф подтверждает, что рафовцев, в сущности, не интересовали ни цели их деятельности, ни логика движения к ним. Разговоры об ужасах империализма, полицейском государстве, страданиях людей во Вьетнаме и проч. служили лишь благородным прикрытием и простейшим оправданием борьбы, которая для этих людей стала самоцелью. И, поскольку образ непримиримого и бескомпромиссного борца, приносящего в жертву борьбе всю свою жизнь, всегда вызывал у людей восхищение и даже преклонение, он служит надёжной основой для рождения мифов – во все времена и у всех народов, не исключая и 1970-е в Германии. В случае с Баадером, Энслин и Майнхоф миф сложился на редкость удачно: никто из них не раскаялся, не дал повода для обвинений в измене, они продолжали борьбу и в заключении, и – самое главное – их борьбе всегда сопутствовала публичность. Поэтому знамя RAF было подхвачено другими молодыми любителями борьбы, и эта эпопея продолжалась почти тридцать лет – до самороспуска RAF в 1998 году.
Но, если такой ход мыслей верен, получается, что деятелей RAF никак нельзя причислить к антифашистам, идейным противникам нацизма, затаившегося в складках неразворошенного немецкого прошлого. Этих молодых активистов идеи, идеология вообще не интересовали (и фильм Эделя это подтверждает), им нужна была только борьба – желательно, непрекращающаяся ни на день, ни на час (как выразились бы нынешние молодые, «движуха» – только в данном случае далеко не невинная, очень разрушительная и смертельно опасная). В таком случае их протест против старшего поколения – тех самых отцов, которые устроили Третий рейх и развязали Вторую мировую войну, – превращается в фикцию, служит лишь дешёвым оправданием («фиговым листком») их непримиримой оппозиционности. На самом деле рафовцы выступают примерными сыновьями и дочерьми своих отцов, поскольку им точно так же нужна яростная борьба за место под солнцем и жизненное пространство. Вот только гитлеровцы имели хотя и негодную, но всё-таки идеологию, то есть всерьёз оправдывали свою борьбу высшими (в их понимании) ценностями, а их отпрыски если ещё и не выбросили в мусорный ящик высшие ценности, то сохранили их исключительно для риторики. Налицо полная преемственность в стремлениях, целях и средствах, но с явным снижением ценностного содержания и с обращением борьбы не вовне, а внутрь германского государства. Заявления «красноармейцев» о фашистском характере этого государства и о борьбе с нацистским наследием не должны вводить в заблуждение: эти эскапады подобны проявлениям завершающего этапа пубертатного периода, когда подростки обвиняют отцов в том, что те слишком долго их опекали. В общем, можно заключить, что RAF и другие террористические организации (коих было множество) не только не были истинной оппозицией самоуспокоенной бюргерской Германии, но наоборот, явились своего рода эманацией непреодолённого нацистского прошлого. Появление и рост немецкого терроризма неумолимо свидетельствовали, что германский дух не только не нашёл в себе силы для излечения от болезни прошлого, но и допустил проникновение метастазов этой болезни. Увы, немцам не удалось изолировать себя от собственного прошлого.
Всего по теме отобрано двенадцать фильмов, и каждый открывает какой-то новый аспект:
Ценимый мною читатель! Если ты хоть что-то почерпнул из моего не слишком простого и, может быть, даже странного текста, если проделанная мной работа хоть в чём-то оказалась тебе полезной, то я на всякий случай напоминаю, что продемонстрировать это лучше всего лайком. Если же, наоборот, мои взгляды и мысли вызвали у тебя резкое отторжение, раздражение и, может быть, даже ненависть, то дизлайк также приветствуется. Поверь, читатель, я сильно тоскую по обратной связи с тобой…