Из цикла «Трагедия немецкого народа. Кинематограф Германии как попытка преодоления прошлого»
Это девятая статья цикла. Первые две – введение в тему:
«Я ничего не помню!» (один из эпизодических персонажей фильма, работник архива)
Режиссёр и сценарист – Михаэль Ферхёвен. Оператор – Аксель де Рохе. Художник: Хьюберт Попп, Уте Трутман. В ролях: Лена Штольце, Роберт Гиггенбах, Ханс-Райнхард Мюллер, Моника Баумгартнер, Михаэль Гар и др.
Оргинальное немецкое название этого фильма – «Das schreckliche Mädchen» – буквально переводится как «ужасная девушка». В названии, политкорректно смягчённом стараниями отечественных локализаторов, теряется нелишняя деталь замысла режиссёра, оттенок некоей невозможности, абсурдности и даже фарсовости (ибо как прекрасное может быть ужасным?). В самом деле, перед нами разыгрывается явный фарс, некая лёгкая и нарочито театрализованная комедия нравов и ситуаций, хотя в основу сюжета положены вещи совсем не смешные. Когда из полувековой истории маленького немецкого городка, столь же благочинной, как и его обитатели, вдруг, словно призраки и мертвецы ночью на кладбище, начинают вылезать ужасные подробности и невыносимая правда, это ведь отнюдь не весело, не так ли? Но Михаэль Ферхёвен, прославившийся своими политическими фильмами, ведёт рассказ в комическом ключе, от имени главной героини – той самой «ужасной девушки», которую замечательно играет забавная и жизнерадостная Лена Штольце. И надо сказать, что режиссёр прав: ужас и невыносимую тяжесть вскрывающейся правды требуется уравновесить чем-то лёгким и приятным, хотя бы по форме. После просмотра, однако, остаётся ощущение, что автор чересчур увлёкся легкостью формы и недостаточно раскрыл содержание – главную идею и важный посыл фильма. Может быть, именно поэтому он не дотянулся до «Золотого медведя», «Золотого глобуса» и Оскара?
В основе картины лежит реальная история Анны Росмус, которая в 1980 году участвовала в литературно-историческом конкурсе «Будни Третьего Рейха» и, заинтересовавшись темой преступлений нацизма, выяснила принадлежность в прошлом многих авторитетов своего родного баварского города к национал-социалистической партии. Опубликовав результаты своих изысканий, Анна подверглась многочисленным угрозам и нападениям со стороны соотечественников и в 1994 году была вынуждена эмигрировать в США. Соня Розенбергер, героиня фильма, также начала своё нежелательное для многих расследование с конкурсного сочинения на тему «Мой город во времена Третьего Рейха». Столкнувшись с непреодолимыми препятствиями в сборе материалов для сочинения, Соня вроде бы оставила эту тему, поступила в университет, вышла замуж и родила дочерей. Её соотечественники, желавшие забыть нежелательные эпизоды своей биографии, могли спать спокойно. Но недолго: вскоре ужасная девушка, разобравшись с личными делами, вернулась к серьёзной теме и начала штурмовать неприступные бастионы родной бюрократии уже с целью написать книгу. Даже добившись через суд открытия архивов, она вынуждена была терпеть унизительные отказы по нелепым основаниям. Но, похоже, это лишь стимулировало эту поистине железную женщину (и откуда столько терпения и мужества в этой славной, жизнелюбивой, но хрупкой и чувствительной девочке?)
Финал был сочинён Ферхёвеном и не похож на реальную историю прототипа. Не испугавшись угроз и покушений, добившись желаемого с помощью хитрости и сноровки (не мытьём, так катаньем), Соня выпустила книгу и стала знаменитой. Тогда её недоброжелатели кардинально сменили тактику: они решили восславить неустрашимую исследовательницу, изготовили её бюст и предоставили ей почётную должность. Но прекрасная принцесса истины вновь навела ужас на достопочтенных бюргеров, устроив скандал и публично отказавшись от предоставленных благ. После этого она бежит – не в Америку, нет! – к знакомому с детства месту молитв и мечтаний, «дереву милосердия», увешанному вокруг иконами, и прячется в его ветвях. В последних кадрах из веток по-птичьи выглядывает милое, симпатичное, но испуганное лицо всё той же девочки Сони, бывшей вроде бы ещё недавно примерной школьницей и первой ученицей в классе. Конец, достойный фарса, в котором комичными оказываются не уважаемые люди, почётные граждане города, ни за что не желающие открывать ящик Истории, – главным комиком оказывается сама героиня, ужасная девушка Соня, которая почему-то никак не может понять, что есть вещи, которые лучше не трогать (наверное, в детстве плохо объяснили). Нелепым предстаёт не доктор Юкенак (актёр Ханс-Райнхард Мюллер), который долгие годы скрывал свою помощь нацистам в годы войны и, по идее, должен быть главным антагонистом картины, а сама искательница правды с её ненужной настойчивостью и невесть откуда взявшейся целеустремлённостью.
Я вовсе не утверждаю, что Ферхёвен стоял на стороне бывших нацистов и их пособников, удачно инкорпорировавшихся в новое западногерманское общество и не желавших ворошить прошлое. Так, его более ранний фильм «Белая роза», посвящённый молодёжному антифашистскому сопротивлению в Германии начала 1940-х, достаточно ясно демонстрирует взгляды режиссёра, не имеющие ничего общего с нацизмом. Но всё же за кинематографической манерой мастера просматривается определённый скепсис относительно действенности сопротивления вирусу «коричневой чумы», которым так или иначе было заражено большинство немцев. Слишком уж глубоко укоренены в умственном строе, характере и культуре жителей Германии предпосылки нацистской идеологии, слишком неотделимы они от того, что значит «быть немцем». И поэтому порядочные и уважаемые бюргеры, ни в каком случае не желающие вспоминать о прошлом, являются нормой и не достойны осмеяния, тогда как отдельным человеческим аномалиям, вроде ужасной девушки Сони, – невосприимчивым к общим правилам и установленному порядку вещей, подобает именно комическая, фарсовая демонстрация. Ведь чего, в сущности, добилась неутомимая разоблачительница Соня или её прототип Анна? Нашла кое-какие факты, связала их с историческими реалиями и опубликовала. Помогло ли это общему осмыслению истории и извлечению исторического опыта? Едва ли. Застойное болото всеобщего молчания только чуть-чуть всколыхнулось, как от брошенного камня, и снова затянулось тиной равнодушия. Нацистское прошлое по-прежнему глубоко запрятано в подвал социальной памяти.
Представим себе, что было бы, если бы таких, как Соня Розенбергер или Анна Росмус, был легион. Целая плеяда талантливых и активных деятелей, смело и последовательно разоблачающих бывших нацистов и их помощников, постоянно взывающих к совести людей, никому не дающих успокоиться и жить так, как будто в 1930-40-е ничего особенного не произошло. Добропорядочный немецкий обыватель, всегда уверенный в том, что он живёт правильно, в полном соответствии с порядком и точно знает, как надо, был бы вынужден совершать совершенно чуждые для него потуги, рефлектируя над историческими событиями, ища вину в поступках своих и близких людей, тревожа память и воображение давно прошедшими ужасами. Пожалуй, народ восстал бы против такого насилия, и в Германии разразилась бы гражданская война. Но ведь это так несвойственно нации, поклоняющейся орднунгу и больше всего любящей размеренный ход вещей. Должно быть, поэтому в этой стране никто, кроме редких одиночек, не бередит национальные память и сознание, а к правде о произошедших событиях относятся как к опасному веществу, от которого нельзя избавиться, но которое можно запрятать подальше и поглубже. Главное – не пускать к нему посторонних и не играть с огнём рядом с ним. Это ведь так просто, не правда ли? Удивительным образом, политический немецкий кинорежиссёр Михаэль Ферхёвен, выведя героя, который пытается осмыслить прошлое, на самом деле показал, что ни подлинное осмысление, ни извлечение опыта, ни тем более преодоление жуткого нацистского прошлого в Германии попросту невозможно.
Другие посвящённые фильмам статьи цикла по порядку:
Ценимый мною читатель! Если ты хоть что-то почерпнул из моего не слишком простого и, может быть, даже странного текста, если проделанная мной работа хоть в чём-то оказалась тебе полезной, то я на всякий случай напоминаю, что продемонстрировать это лучше всего лайком. Если же, наоборот, мои взгляды и мысли вызвали у тебя резкое отторжение, раздражение и, может быть, даже ненависть, то дизлайк также приветствуется. Поверь, читатель, я сильно тоскую по обратной связи с тобой…