А спросил не очень учтиво:
-Чего тебя в степь-то понесло – в ненастье такое?
Девчонка перебросила за спину потяжелевшую от влаги тёмно-русую косу:
-Я к крёстной ходила… Недалеко тут, за Круглой балкой. Дождя ещё не было.
- А на небо посмотреть?.. Не видела разве, – какие тучи с восточной стороны заходят?
- Думала, – успею. – Девчонка окинула Андрея быстрым взглядом, несмело улыбнулась: – Сами-то…
Андрей поправил форменную фуражку:
- Я – по делу. А тебе бы в самый раз дома сидеть, рубахи да рушники расшивать. – Протянул руки: – Сюда иди. Довезу до Новониколаевского. А то, пока дойдёшь-то… Ещё и в балку потоком унесёт.
Девчонка покачала головой:
- Сама… дойду.
Андрей нахмурился:
- Сказано, – садись! Что ж пужливая-то такая! Либо на коне боишься?
- На коне не боюсь.
-Меня, значит, боишься. Не трону я тебя. Верхом на коне – тем более. И дальше Новониколаевского не увезу.
А у неё дух захватило – оттого, что в его сильных руках взлетела в седло…
Он усадил её впереди себя.
На мгновенье ладонью почувствовал, как сердце её бьётся пойманной птицею…
А волосы пахнут ромашкою.
Андрей тронул коня.
-Как зовут-то тебя?
- Натальей зовут.
Так хорошо было – на шее и на затылке чувствовать его дыхание…
И… хорошо, что домой не поторопилась, – хоть и видела, что тучи заходят.
На склоне балки – большущие ромашки. Плела венок, – старалась, чтоб красиво вышло… Будто знала, что… его встретит.
И хорошо, что дождь начался: а то бы он… просто проехал мимо, не заметил бы её, не оглянулся.
Хотелось Наталье, чтоб путь до Новониколаевского был далёким-далёким…
Но уже завиднелись первые хаты, и Наталья скрыла вздох:
- Спаси Христос. Дальше я сама.
Ни к чему, – чтоб поселковые увидели… Тут же молва покатится волною.
Пусть останется тайна.
И лишь степь пусть знает о ней…
Андрей понял. Спешился, бережно опустил девчонку на дорогу. Усмехнулся:
- Маманюшка строга?
- Строга. Мне идти надо.
Иванцов смотрел ей вслед.
Вроде бы в первый раз увидел девчонку эту…
Отчего же показались знакомыми и глаза её карие, и коса тяжёлая… и ромашковый венок.
Наталья шла быстро, почти бежала… И… так хотелось, чтоб он окликнул её… сказал хоть слово…
И ему тоже хотелось окликнуть её.
Только не знал, что скажет…
При свете керосиновой лампы инженер Иванцов допоздна сидел над чертежами. Хозяйка, Пелагея Потаповна, осторожно приоткрыла дверь. Головою покачала:
- Когда ж спать-то будешь, Андрей Александрович? Встаёшь до света. Молока тёплого попьёшь? Промок ты нынче.
Андрей потянулся:
- Можно. Спаси Христос, Пелагея Потаповна.
Пелагея Потаповна принесла кружку молока и румяную краюху свежего хлеба. Андрей склонил лицо к кружке, благодарно взглянул на хозяйку:
- Пахнет-то как!
Пелагея Потаповна кивнула:
- Доброе молочко приносит Красуля со степи. Ты пей, милый… да ложись: всю работу-то всё равно не переделаешь… Вот и оставь, – на завтра.
Далеко за полночь Андрей устало прикрыл глаза…
И увидел её, кареглазую девчонку в ромашковом венке.
Вдруг вспомнил, где раньше видел её.
Сердце забилось: во сне видел…
Глаза эти карие… косу тёмно-русую, улыбку несмелую во сне видел, – когда ненадолго вздремнул по дороге на «Новониколаевскую»…
…Мать всплеснула руками:
- До нитки вымокла!.. Что ж у крёстной не осталась-то – дождь переждать?
Натальюшка объясняла матери: надеялась до дождя успеть…
Катерина Тимофеевна с удивлением присмотрелась к дочке: голос виноватый… а глаза счастливые.
Сестрица, Сашенька, вертелась рядом: очень хотелось ей узнать, отчего промокшая под дождём Наташка светится счастьем… Да разве же эта задавака расскажет!..
Прояснила всё Настя, двоюродная сестра.
Наталья вязала шаль – подарок крёстной к именинам. Узор был сложным, но выходило очень красиво: будто снежинки – россыпью…
Настя окинула шаль завистливым взглядом: всё-то у Натальи получается… А тут ещё мать третий день с укором повторяет:
- Я же говорила!.. Я так и говорила: хоть ты и старше, а Наташка раньше тебя замуж выйдет! А – замечено не нами: коли младшая из сестёр прежде старшей замуж выходит, то и заступает дорогу к замужеству, к счастью, – сестре-то старшей.
Настя опустила глаза, негромко заметила:
- Грех это – в приметы верить.
- Грех?.. Воот как! – насмешливо протянула мать. – Грех, значит… Кто бы меня вразумил-то, – как не дочь родная! Это тебя в монастыре выучили – про грех… да как матери перечить?
- Не своею волею я в монастыре-то оказалась, – сквозь обиду сдержанно напомнила Настя.
- Вот-вот!.. Благодаря дяде Алексею Гордеевичу ты и оказалась в монастыре… Лучше бы тебя там выучили, как жениха достойного найти!
- Что же ты говоришь слова такие, мама… Меня в послушницы готовили, чтоб потом – в монахини. Какие женихи.
- Ты уж сколько дома живёшь – не в монастыре! Пора бы уж и замуж! А сваты не спешат к тебе! А Наташка-то – вон какого нашла себе! Сумела!
- Что ж сумела Наташка?
-А – сумела!.. Я своими глазами видела. Дождь припустился, – в тот день и видела! Возвращались они со степи… Выходит, и дождь – не помеха свиданию! А ты – лишь то и знаешь, что вспоминать, чему тебя в монастыре выучили! А жить-то – не в монастыре!
- Да кто со степи возвращался-то, мама?
- Наташка и возвращалась. Не одна – с парнем. Не угадала я, кто такой: нездешний, видно. Представительный: фуражка на нём форменная. Да ещё и верхом на коне – вдвоём. Знать, далеко ездили, – кататься-то.
- Что ж…
- Что?!.. Вы же дружны с Наташкою!
-Дружны. Мы с нею сёстры.
- В таком деле нет сестёр!
-В каком деле-то?
Софья Гордеевна подняла глаза к потолку:
- До чего же ты глупа!.. Другая тут же смекнула бы, что делать надобно. А и надо-то!.. Разузнать хорошенько, где Наталья встречается с ним. Да и пройтись ненароком… улыбнуться парню, – чтоб заметил.
- С чего ж ему меня замечать, коли к нему на свидание Наташка пришла?
- Заметит, – ежели покажешь ему, что ты лучше Наташки.
Настя невесело усмехнулась:
- Должно быть, сильно ты брата родного не любишь…
- Не люблю! Не за что его любить! Он да Стешка – любимцы отцовы… А я – ровно падчерицею росла! Ни к подружкам выйти… ни погулять в праздник, – Алёшка тут же отцу доносил, какая я бесстыдница. Вот и сделать бы так, – чтоб бесстыдницею… женихом брошенною, его дочушка оказалась.
Настя не ответила матери, лишь плечами пожала…
А сейчас смотрела, как умело Наташка справляется со сложным узором… представляла её верхом на коне – не одну… Вспоминала материны упрёки: дескать, – чему тебя в монастыре-то учили…
Зависть – напополам с обидой... – сжимала сердце, дышать не давала…
И всё же улыбнулась:
- Что ж, сестрица? Свадьбу нынешним Покровом играть будем?
Сашенька насторожилась.
Наталья подняла глаза от вязания. В удивлении слетелись бровки:
- Свадьбу?.. Чью… свадьбу?
- До чего ж ты скрытная, Натальюшка!.. И сёстрам не расскажешь – про счастье своё? Уж не боишься, что мы с Сашенькою сглазим?
- Нечего рассказывать. И глазить нечего.
- Так уж и нечего?.. А… верхом на коне – с кем каталась?.. В самый дождь! Не побоялась!
Наталья растерялась… Чувствовала, как вспыхнули щёки.
Выходит, – нет никакой тайны.
-Ни с кем я не каталась. От крёстной возвращалась. А тут – дождь. Спаси Христос, – парень этот… незнакомый, довёз меня до Новониколаевского.
- Незнакомый?.. – озадачилась Настя.
- Я даже имени его не знаю… – как-то горестно призналась Наталья.
-Беда ли, – имени не знаешь! Вон как вспыхнула-то! Хочешь, – я узнаю, как зовут его? Для тебя узнаю, Натальюшка!
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»