В комментариях я получаю огромное количество вопросов, отвечать на которые легко и приятно. То есть, вопросов глупых, риторических, недобросовестных либо всё сразу и можно без хлеба. С умными вопросами сложнее. Их и задают, как правило, люди умные. А если такой человек не знает ответа, – велики шансы, что и я не знаю. То есть, тут приходится думать.
Как например, в данном случае. Комментатор спрашивает, с какими из своих предков современный человек уже смог бы общаться на равных и продуктивно взаимодействовать. Это сложный вопрос.
Что значит, «общаться на равных»? Можно вспомнить котиков, которые по отношению к людям часто бывают высокомерны, – и мы это принимаем. Можно вспомнить и современные доводимые до абсурда на Западе представления о равенстве. И даже депутата Милонова, в один из редких моментов просветления (в помрачении он не такое несёт) предложившим наделять гражданскими правами эмбрионы… Можно, но вопрос добросовестный и интуитивно понятный. С какого момента предок воспринимался бы человеком именно как человек? Причём, не как «человек умственно отсталый»?..
Ведь, в принципе-то некое взаимодействие можно наладить и с обезьянами, и с дельфинами, – с собаками же оно налажено тысячи лет назад. Но это явно не то, что имеется ввиду. Взаимодействие такого рода подразумевает либо использование человеком животных, либо не слишком-то ему и нужно. Как минимум, оно не может трактоваться, как «совместная деятельность».
В такой же формулировке вопрос распадается на две составляющие – биологическую и культурную. С биологической точки зрения, сравнимым с современным развитие мозга и интеллекта стало у ранних палеоантропов (в том числе ранних неандертальцев) около 300 тысяч лет назад. Так считается ныне. Вывод сделан на основе изучения черепов, говорящих о развитии мозга далеко не всё, – а о развитии интеллекта и того меньше. Тем не менее, он подкрепляется данными и развитии материальной культуры и представляется убедительным.
То есть, ранний неандерталец потенциально, возможно, современному человеку в развитии интеллекта ещё уступал. Но только если сравнивать некие «средние» уровни. Индивидуальный разброс параметров не позволил бы уже уверенно утверждать, что случайно выбранный неандерталец (ещё раз нужно напомнить – ранний) глупее случайно же выбранного человека.
...При этом, ранний неандерталец не слишком на человека походил. Он не был сгорблен, как неандертальцы поздние, но сложение имел коренастое, черты же лица очень грубые, и в значительной мере обезьяноподобные. Говорил он также не слишком внятно. Однако, уже говорил тем же способом и в том же смысле, как говорят современные люди. На языке фонетически бедном и крайне примитивном, – изолирующим, из 200-300 слов-корней. Вероятным кажется, что недостаточное развитие речевого аппарата, позволяющее чётко произносить лишь малое разнообразие звуков, ограничивало количество слов ещё больше. Но какие-то понятия могли передаваться удвоением одного или комбинацией разных корней.
Тем не менее, ранний неандерталец потенциально смог бы писать или рисовать, – обезьянам же это недоступно. У них недостаточно развита мелкая моторика… То есть, смог бы, если б его научили.
Это уже к вопросу о культурной составляющей «человечности». Несмотря на все вышеуказанные достоинства, 300 тысяч лет назад человек оставался интеллектуальным животным, – ничем, принципиально, не отличаясь от дельфинов, у которых язык тоже есть. Черты мышления, отождествляемые с разумом, в этот момент только начинали формироваться. Как и практически любое позвоночное, – разве что с большим успехом, – человек тогда мог наблюдать, сопоставлять и делать выводы. То есть, мог заметить, что «зелёная кнопка – банан, а красная – электрический шок». Но задаться вопросом, почему так получается, – а значит, найти на него ответ, пусть бы и неправильный, – он ещё не мог.
Признаки появления представлений о «невидимом мире» (а связь между причиной и следствием не наблюдается непосредственно) начинают формироваться около 200 тысяч лет назад, уровня же характерного для наиболее примитивных сохранившихся до нового времени племён достигают только 50-100 тысяч лет назад. И едва ли до этого этапа современный человек мог бы вести с древним какую-то «совместную деятельность». Да и «общаться на равных» тоже. Живший 100 тысяч лет назад предок был бы способен следовать инструкциям, сформулированным в самых простых выражениях, но, например, не ответил бы на вопрос, сколько ему лет. Он этот вопрос даже не понял бы. Как не понимал бы (или игнорировал, не проявляя заинтересованности) вообще слишком многое, чтобы как полноценного человека его можно было бы воспринимать.
...То есть, будучи воспитанным в современном обществе уже ранний неандерталец не слишком бы привлекал внимание своими отличиями. Многие, гладя на реконструкции, отмечают, что точно такие экземпляры видели живыми в подъезде. В костюме же и галстуке, с красным дипломом престижного университета, предок нормально смотрелся бы и на трибуне, – современный опыт показывает, что некоторая ограниченность и затруднённость речи для политической карьеры препятствием не являются.
С другой же стороны, если в эксперимент не вмешиваться, полагаясь на естественный ход событий, «равного» – в самом широком и толерантном смысле, – современный человек мог бы найти в прошлом не более, чем 50 тысяч лет назад.
