Афганское небо было как раскаленный свод — тяжелое, безжалостное. Летний зной плавил всё вокруг, воздух дрожал от жары, вдалеке колебалась линия горизонта, словно марево. Ми-24П, "Крокодил", шел по заданию, выискивая вражеские караваны душманов.
* Термин "душманы" (в переводе с иранских языков — "враг" или "злодей") начал применяться к вооружённым формированиям, которые стали появляться практически сразу после ввода советских войск в Афганистан. Поначалу это были небольшие ополчения, но к концу 1980-х годов их численность выросла до 250 тысяч бойцов. Это формирование активно снабжалось оружием из таких стран, как Пакистан, США, Иран, Египет и Китай.
В СССР их называли душманами, а в мировом сообществе — моджахедами.
Для Лесникова это был не первый полет, и каждый раз обстановка становилась всё более напряженной. Песок забивался в двигатели, оседал на лицах экипажа, лишая их возможности хотя бы на секунду расслабиться. Бойцы привыкли к этому аду, но каждый вылет был испытанием — психическим и физическим.
— Температура двигателей стабильно в пределах нормы, — монотонно сообщил борттехник, проверяя приборы. — Скорость 240 километров в час, высота — 300 метров.
— На двенадцать часов мотоцикл! — голос второго пилота Игоря Трофимова вырвал Лесникова из задумчивости.
Евгений слегка наклонил машину, стараясь разглядеть на земле то, что привлекло внимание его напарника. Мотоцикл стоял на открытой местности, прямо посреди заброшенного кишлака, и это насторожило.
— Внизу что-то есть, — буркнул Трофимов, вглядываясь в прицел. — Не нравится мне это...
— Проверим, — коротко ответил Лесников.
Когда вертолет опустился ниже, из-за мотоцикла резко показался человек. Лесников не успел среагировать, как душман поднял карабин и выстрелил. Всего два выстрела. Бессмысленных, как казалось. Но одна из пуль попала точно в фильтр грубой очистки двигателя, пробив металлический стакан. Панель приборов мигнула тревожными огнями, и вертолет мгновенно застонал под резким скачком давления.
— Давление в гидросистеме падает! — проорал борттехник. — Фильтр пробит! Теряем масло!
Лесников стиснул зубы, пытаясь удержать контроль над машиной. Ми-24 кренился, словно гигантская, раненая зверюга. Трофимов дернул рычаг управления, но ответной реакции почти не было — вертолет не слушался команд.
— Шасси выпускаем, — спокойно сказал Лесников, хотя внутри всё кричало. Он уже чувствовал, как металл под его ногами «уходит» — машина буквально разваливалась на ходу. — Сажаю на грунт.
Машина тяжело пошла на посадку, кренясь вбок, но Лесникову удалось привести её к земле. Как только шасси коснулись грунта, он глухо выдохнул, будто скинул камень с души.
— Все целы? — спросил он, не оборачиваясь.
— В порядке, — ответил штурман, вытирая пот с лица. — Но если нас здесь застанут...
Лесников знал это и без слов. Вертолет был беспомощен на земле, как животное с перебитыми ногами. Единственное, что оставалось — вызвать поддержку и молиться, чтобы она успела до того, как враг поднимет тревогу.
— Техники должны скоро прилететь, — глухо сказал он, хотя сам не был уверен.
Вокруг стояла жуткая, мертвая тишина. Затянутое дымкой небо казалось неподвижным, но с каждым мгновением время тянулось все медленнее. Бойцы спецназа, молча окопались вокруг, нервно оглядываясь по сторонам.
Через некоторое время, когда тишина начала давить на уши, над горизонтом показались вертолеты. Это была долгожданная помощь — техники, припасенные снаряжением и запчастями, прилетели под руководством капитана Валентина Гончарова. Он был опытным летчиком, и когда услышал о повреждении фильтра, сразу понял, что ситуация критическая. Но, несмотря на собранность, внутри у него все сжалось — на операцию в боевых условиях они были явно не готовы.
— Что у вас? — спросил он, прыгая из Ми-8 и подходя к Лесникову.
— Фильтр пробит. Без "стакана" под него, с места не сдвинемся, — коротко ответил Лесников.
— Проклятье! — Гончаров ударил кулаком по фюзеляжу своего вертолета. — Мы забыли этот чертов стакан!
Техники нервно заерзали на месте. Стакан оказался на базе, и без него не было никакого шанса починить вертолет. Гончаров отдал приказ своим экипажам вернуться на базу и взять необходимую деталь с другого Ми-24, а сам остался на земле.
— Собаки, сутулые, — пробормотал он, глядя в бинокль. — Кажется, они идут.
Душманы не заставили себя долго ждать. На горизонте появились первые облака пыли, за которыми скрывались люди с оружием. Их было около полусотни. Движение противника вызывало в животе холодную волну страха. Гончаров, вцепившись в бинокль, прикидывал, сколько у них времени. Секунды тянулись мучительно медленно.
— Всем приготовиться к бою! — скомандовал он, стараясь не выдать охватившую его тревогу. — Поверните вертолет носом к ним!
Спецназовцы переглянулись, но не задавая вопросов, ухватились за хвостовую балку и, напрягаясь изо всех сил, начали разворачивать тяжелую махину. Гончаров быстро забрался в кабину и взялся за рукоять автоматической пушки ГШ-2-30К. Он знал, что времени у них было немного, и отрезать им путь к бегству могли в любую минуту.
— По врагам апрельской революции .Шрапнелью. Бегло! Огонь! — крикнул он и выстрелил.
Пушка загремела, выбрасывая смерть прямо в сторону душманов. Они явно не ожидали такого поворота и залегли в пыль. На мгновение казалось, что они отступили, но это было лишь иллюзией.
Вертолет развернулся, носом прямо на врага. Гончаров из ГШ-2-30К открыл огонь. Рев пушки наполнил воздух, разрезая густую тишину пустыни. Вдоль линии атаки вспыхнули огненные следы трассирующих снарядов — убийственная дуга, несущая смерть. Громыхание орудия гулко отдавалось в груди, вибрация передавалась по всему корпусу Ми-24, словно эта стальная машина жила своей жизнью и жаждала уничтожать.
Первые несколько выстрелов попали точно в цель. Стрельба из ГШ-2-30К оставляла жуткие последствия: мощные 30-мм снаряды буквально разрывали тела душманов. Один из нападавших, пытаясь скрыться за камнем, был настигнут взрывом осколочного снаряда. Тело его будто разорвалось на части — кровь и внутренности разлетелись в стороны, оставляя на земле черные пятна. Осколки впивались в тела рядом стоящих, сбивая их с ног.
Те, кто остался жив, сразу залегли в пыль, понимая, что противопоставить такой огневой мощи нечем. Однако даже укрытие не спасало — пушка пробивала камни, разбивая их в щепки. Гончаров не жалел снарядов. Каждый выстрел был точным, каждая очередь — смертельной. Там, где прятались душманы, через мгновение оставались лишь выжженные пятна и разорванные тела.
Тела разлетались под ударами, словно куклы, поднятые невидимыми нитями, а затем обмякали. Осколочные снаряды рвались над головами тех, кто пытался ползти по земле, разрывая их в клочья. Страшный гул и хлопки взрывов создавали ощущение хаоса, дезориентируя врагов, и их цепь, уверенная в своей численности и силе, начала рассыпаться. Гончаров видел, как их лица кривились в отчаянии, как они паниковали, пытаясь найти укрытие. Но укрытий не было. Пыль и песок, поднятые взрывами, оседали на лицах, закрывали обзор.
Один из душманов, видимо командир, с черным платком на голове, вскочил на ноги, поднял руку, подавая сигнал к атаке. Он не успел сделать и двух шагов — снаряд попал прямо ему в грудь. Мощная сила удара откинула его тело назад, словно тряпичную куклу, и оно упало на землю, залитую кровью. Голова неестественно свернулась набок, грудь была взорвана в клочья.
Спецназовцы, молча двигались вдоль линии обороны, стреляя из автоматов, но реальную угрозу для врагов представлял именно вертолет с его пушкой. Несколько секунд тянулись, как вечность, пока снаряды крошили все на своем пути. Камни раскалывались отпопаданий.
Но это был не конец. Через пыль и дым появились новые цели — душманы в черных одеждах. Они двигались в сторону вертолета, не боясь смерти, и теперь дистанция между ними и машиной сокращалась. Пушки вновь заговорили. Гончаров почувствовал легкий толчок — снаряд попал в землю перед врагами, взметнув фонтан песка и осколков. Несколько секунд — и душманы, которые ещё недавно с холодной решимостью шли вперед, превратились в обугленные тела, лежащие в пыли.
Их осталось совсем немного, но среди оставшихся началось движение. Люди стали разбегаться, спасаясь от неукротимого огня. Гончаров не мог оторвать взгляд от ужасной картины — люди, превращенные в мясо, развороченные снарядами, кричали, бежали, ползли по земле, пытаясь спастись от смерти, которая неумолимо догоняла их.
Каждый выстрел ГШ-2-30К не оставлял шансов на спасение. Снаряды крошили всё на своем пути. Оружие было разработано для уничтожения бронетехники и самолетов, но против людей оно действовало с ужасающей эффективностью. Те, кто попал под его удары, мгновенно исчезали в облаках песка, крови иразлетающихся кусков плоти.
Но время шло, а боевики не сдавались. Среди взрывов снарядов появились минометные мины, разорвавшиеся близко к вертолету. Одна из мин рванула совсем рядом, бросив Лесникова на землю. Он почувствовал, как земля под ним содрогнулась, огонь вырвал остатки кислорода из его легких. Гончаров с силой стиснул зубы вернувшись и дергая рычаг управления, его пальцы были сжаты до боли.
— Ещё пару минут! — крикнул он, хотя голос его уже почти не слышали. — Они наступают, но у нас шансы!
Пыль, кровь, смерть — всё смешалось в один безумный круговорот. Но именно в этот момент раздался долгожданный гул поддержки. Су-25, словно гигантские хищные птицы, взмыли над горизонтом. Несколько секунд — и вражеские позиции были сметены взрывами авиационных бомб.
Гончаров сидел в кабине, весь покрытый потом, обжигая ладони о горячий металл. Спецназовцы вокруг него стояли, тяжело дыша, их лица были обветрены, запачканы пылью и кровью.
— Почти проиграли, — сказал он тихо, вытирая лоб рукавом.
— Но не проиграли, — ответил Лесников, встав рядом с ним. — Не сегодня.
— С другой стороны идут! — закричал один из спецназовцев. — В черном!
Гончаров выскочил из кабины, хватаясь за бинокль. На другом конце поля приближались души, одетые в черные одежды — элитные отряды, вооруженные лучше и более дисциплинированные. Смерть пришла к ним с обеих сторон.
— Опять вертолет поворачивайте! — отчаянно крикнул он спецназовцам. Бойцы вновь вцепились в хвостовую балку, но теперь движения стали медленнее — силы покидали их.
— Нос выше! — продолжал командовать Гончаров. — Нужно увеличить дальность огня!
Спецназовцы повисли на хвосте вертолета, и он приподнялся, словно гусеница, что позволило пулеметным выстрелам достать до противника. Пушка заговорила снова. Однако тут же боевики с другой стороны вновь начали подниматься. Это был изнуряющий круг, где каждый выстрел давал лишь короткую передышку.
Два с половиной часа вертолет сотрясался, поворачиваемый отчаявшимися людьми. Гончаров чувствовал, как их силы на исходе, а противник готовился к последнему рывку. Земля дрожала от взрывов минометных снарядов, которые уже разрывались совсем рядом.
— Нам долго не продержаться... — тихо сказал он Лесникову, который стоял неподалеку, сжимая кулаки.
Но вдруг в небе раздался долгожданный гул. Подкрепление. Ми-8, словно ангелы смерти, прилетели в последний момент. Огонь с неба накрыл врага, и боевики, не выдержав натиска, рассеялись по пустыне.
Гончаров сидел в кабине вертолёта, пытаясь перевести дыхание после затяжного боя. Тело ощущалось тяжёлым, пальцы на руках ныли от постоянного напряжения. Песчаное крошево, поднятое взрывами и лопастями Ми-24, обволакивала всё вокруг, и видимость была практически нулевой. Ему предстояло взлететь в этой пыльной завесе, но он не мог точно оценить, не задевают ли лопасти вертолета землю, рискуя в любой момент завалиться на бок и разбиться.
Гончаров связался по рации с прибывшим Ми-8, который уже находился рядом, обеспечивая поддержку. Взгляд его постоянно соскальзывал на пыльную стену за лобовым стеклом.
— Ми-8, ты меня слышишь? Мне нужна помощь! — в голосе Гончарова не было паники, только концентрация. — Когда начну взлет, песок закроет весь обзор. Присмотри за мной, чтобы лопасти не задели землю. Сообщи, если я начну заваливаться на бок.
— Понял тебя, Ми-24. Я буду на связи. Начинай взлетать медленно. Я наблюдаю, — раздался спокойный голос командира Ми-8.
Взлет всегда был сложным маневром в таких условиях, но теперь, когда вертолёт мог быть серьёзно повреждён, каждая секунда казалась вечностью. Пальцы Гончарова снова вцепились в рычаги управления, лоб покрывался испариной, несмотря на охлаждение в кабине.
Вертолет медленно начал подниматься, но песок сразу же скрыл землю и горизонт. Он ничего не видел. Только пустота вокруг. Лопасти шли на полной мощности, но каждый градус наклона мог быть роковым. Гончаров на секунду прикрыл глаза, прислушиваясь к звуку мотора и вибрации машины.
— Всё в порядке, держи прямо, не заваливаешься, — успокаивал его голос с Ми-8. — Ещё немного, всё хорошо.
Гончаров выдохнул, увеличивая тягу. Машина медленно оторвалась от земли и начала набирать высоту. Пыль за окном постепенно начала рассеиваться, и вскоре он снова увидел серую землю под собой.
— Отлично, держи курс, — проговорил командир Ми-8. — Ты взлетел чисто.
Взяв управление под полный контроль, Гончаров повернул вертолёт в сторону горной гряды, откуда незадолго до этого шли основные силы душманов.
Остальные вертолёты выстроились в боевое построение, следуя за ним. Впереди начиналась гряда холмов, за которой, по его предположению, могли скрываться отступающие или новая группа душманов. И вскоре предположение подтвердилось.
Через несколько минут полёта Гончаров заметил движение среди песчаных дорог. В бинокль он различил трактор с прицепом, в котором сидели душманы. Это был их основной транспорт — медленный, но достаточно надёжный для перевозки боевиков и оружия по таким сложным местам.
— Вижу цель, — сообщил Гончаров по рации, — трактор, грузовик и душманы на дороге. Приготовиться к атаке!
— Ми-8, прикрываем тебя с воздуха, — подтвердили напарники.
Гончаров не стал терять времени. Он включил пушку ГШ-2-30К и дал залп по тракторам. Снаряды поразили переднюю часть, разворотив кабину водителя и пробив топливные баки. Взрыв огненным всплеском озарил всё вокруг, поднимая в небо дым и огонь. Вторым выстрелом он уничтожил прицеп, разметав сидящих в нём душманов в разные стороны. Осколки буквально разрывали тела — они падали с машины, будто куклы, сбитые мощным потоком ветра.
Остальные вертолёты Ми-24 поддержали огонь. Очереди из пушек превращали технику врага в обугленные груды металла. Уцелевшие душманы пытались бежать, но ни один из них не ушёл далеко. Каждый, кто пытался укрыться за камнями или бежать в пустыню, мгновенно оказывался на прицеле и был уничтожен очередями с вертолетов.
Когда последний взрыв стих, поле боя замолкло. Чёрные дымные столбы поднимались к небу, а остатки машин и тел остались лежать среди горного ландшафта. Бой закончился так же внезапно, как и начался.
Гончаров передал по рации:
— Задача выполнена. Врагов больше нет. Возвращаемся на базу.
Ещё пару минут спустя вертолёты развернулись на обратный курс, и вскоре они направлялись к Кандагару. Возвращение казалось триумфом, но усталость от всего произошедшего оставляла горький привкус. В голове Гончарова снова всплыли образы разрушенных машин и тел. Они сделали свою работу, но ценой, о которой никто никогда не захочет вспоминать.
На базе их встречали как героев, но на лицах пилотов и спецназовцев не было улыбок. Это была победа — одна из многих в этой войне, которая не прощала ошибок и всегда оставляла шрамы.
