Тоня влюбилась в Петю с первого взгляда. Всего через месяц после знакомства он сделал ей предложение, и они поженились. Оба были совершенно счастливы.
Он считал ее идеальной девушкой, а она его обожала. Медовый месяц прошел в эйфории.
Молодые люди упивались своим счастьем и не замечали ничего вокруг себя. Но когда новоиспечённые супруги начали семейную жизнь, они обнаружили, что неидеальны.
Петя оказался капризным гурманом и нетерпимым к домашнему беспорядку. А Тоня не справлялась с хозяйством, к которому была совершенно не приучена.
В ожидании окончания ремонта собственной квартиры пара поселилась у Нины Петровны – мамы Пети, которая уступила им одну комнату.
Ее супруг Павел Николаевич, как будто предвидя шумные будни, заблаговременно сбежал на загородную дачу. И вот тут между молодыми начались терки.
– Ты плохо гладишь рубашки, в них я похож на прошлогоднее чучело, – каждое утро ворчал Петя.
– Я тебе не нанималась домработницей, если не нравится, ходи, в чем мать родила, – парировала Тоня.
– Опять омлет пригорел, – твердил Петя, ковыряя вилкой коричневую массу. – Неужели ты не в состоянии по-человечески испечь одно яйцо?
– Иди в кафе, там тебя и накормят, – огрызалась Тоня.
Нина Петровна поначалу молча слушала и терпела препирательства и взаимные колкости сына и невестки. Но после их очередной стычки из-за нестираных носков Пети вышла из себя.
– Все, теперь живете по-моему. Ты, Тоня, завтра встаешь в семь, готовишь завтрак мне и Пете, потом уборка, – заявила она, обращаясь к девушке. – А ты, Петя, только попробуй опоздать, я с тебя, красавчика, шкуру спущу!
Тоня и Петя не на шутку перепугались. В эту минуту Нина Петровна показалась им древнегреческой фурией. А ведь на свадьбе она громче всех кричала «горько!» и буквально фонтанировала романтическими пожеланиями в адрес новобрачных. Но делать нечего, пришлось подчиниться: ведь они жили в ее квартире!
На следующее утро Тоня встала ни свет ни заря. Девушка рассчитывала приготовить завтрак до подъема свекрови, чтобы избежать столкновений у плиты.
Но она ошиблась: Нина Петровна в полной боевой готовности уже заняла место за столом. Под ее чутким надзором приготовление завтрака превратилось в какой-то кошмар.
Свекровь одергивала Тоню на каждом шагу, делала замечания по всяким пустякам и не давала ей проходу.
Девушка намучилась с бутербродами, заварником и сервировкой, однако не смела возражать, боясь обострения «конфликтной ситуации».
Завтракали вместе. Теперь Нина Петровна переключилась на сына.
– Ты чего сутулишься? А ну сядь прямо! Не чавкай! Ешь медленно, не глотай бутерброд, как удав.
Вечером Тоня вернулась из ресторана выжатая, как лимон. Она весь день бегала с подносами, и теперь у нее звездило в глазах от чашек, вилок, ложек и салфеток. Только она хотела прилечь, как сзади раздался грозный окрик свекрови:
– Ты чего расселась? Ты не на балу, сударыня. А ну марш стирать белье!
Тоня испуганно вскочила, схватила первые попавшиеся тряпки и, не глядя, засунула их в стиральную машину.
– Что ты наделала, дуреха? – не унималась свекровь. – Зачем впихнула чистые шторы? Я же тебе русским языком сказала стирать грязное белье!
Тоня отчаянно посмотрела на стиральную машинку, которая уже «завелась», и всплеснула руками.
– Эх, ты, горе луковое! – сокрушенно вздохнула Нина Петровна, и в ее глазах блеснул насмешливый огонек, которого Тоня не заметила. – И чему тебя в детстве учили? Все у тебя из рук валится! Иди-ка отсюда, а то еще дров наломаешь мне назло.
Тоня поспешно ретировалась в комнату. Не включая свет, она рухнула на кровать.
– Смотри, куда падаешь! – вдруг раздался в темноте сердитый шепот. – Ты здесь не одна!
– Сам подвинься, – злобно зашипела на Петю Тоня, – а еще лучше – убирайся в кресло, пока я тебя чего доброго не задавила!
– Ну ещё бы, с такой комплекцией ты меня в лепешку раздавишь, – ехидно фыркнул Петя.
Тоня вспыхнула и открыла рот, намереваясь ответить, но не успела. В комнате внезапно зажегся свет, и на пороге возникла свекровь.
– Воркуете, голубки? Тогда подъем! Слышишь, Тонька, что говорю! А ну вставай, поможешь мне белье достирать!
Оставшийся вечер девушка провела в ванной с охапкой белья. Нина Петровна, сидя на табуретке, командовала большой стиркой. Только к 10 часам освободилась Тоня.
В этот раз она упала на кровать без комментариев, да и Петя притих: очевидно, боялся, что мать привлечёт к большой стирке и его. Теперь эти сцены повторялись с завидной регулярностью.
Менялся только объект разборок, но по сути Нина Петровна взяла молодоженов в ежовые рукавицы и не собиралась отпускать. Скоро Петя и Тоня так устали от ее бесконечных придирок, что у них уже не хватало сил на ссоры.
Поначалу наедине они молчали, потом стали шепотом поговаривать о переезде в какую-нибудь дешевую съемную комнатушку, а то и вовсе свернуть затянувшийся ремонт и, наконец, вернуться в свою квартиру.
В конце месяца они выбрались на дачу к Павлу Николаевичу – отдохнуть, перевести дух, успокоиться и набраться сил. Старик принял их с распростертыми объятиями и на все жалобы тонко, хитро улыбался и все покачивал головой, как китайский болванчик.
– М-да, моя Нинка – бой-баба, с ней не соскучишься, – твердил он с самым плутоватым видом. – Терпите, детки, – это все, что я могу вам посоветовать. Как говорится, за битого двух небитых дают.
– До свадьбы она была такой вежливой, такой услужливой, – вздохнула Тоня. – Ведь это она сшила мне свадебное платье! А теперь как с цепи сорвалась, не дает прохода ни днем, ни ночью…
– Ну, ты загнула, Тонь: все-таки к полуночи она выдыхается, – возразил Петя. – Хотя вообще ты права: мама в последнее время на себя не похожа!
– Терпите, – повторил Павел Николаевич, ухмыляясь в усы. – Вы молодые, у вас сил много. Это я старик тут прячусь, а вы обязаны принять удар на себя…
– Вы где пропадали? – с порога набросилась Нина Петровна на супругов. – Небось к моему деду ездили на поклон, жаловались на меня, да? Засели в моей квартире, все нервы мне сорвали, а потом за моей спиной интригуете, а?
– Ничего мы не интригуем, мама, – не очень твердо возразил Петя. – Просто решили немного проветриться и отдохнуть после тяжелой рабочей недели…
– Ага, и для этого пропустили пирушку, которую я закатила подружкам по случаю выхода на пенсию, – язвительно сказала Нина Петровна. – Ну ладно, я вас прощаю, если только ты, Тоня, сейчас же все приберешь, а ты, Петька, сгоняй в магазин за хлебом, молоком и курицей, а то эти шельмы опустошили весь холодильник.
Петя послушно отправился в ближайший супермаркет и по дороге твердо решил: все, хватит, он немедленно съезжает с Тоней на свою квартиру.
Пусть там голые стены и потолок, кривой балкон и гнилые трубы, но зато жизнь, наконец, войдет в нормальное русло. А там глядишь, и Тоня научится готовить, стирать и гладить по-человечески…
Рассуждая таким образом, он купил вместо хлеба сухари, вместо молока – простоквашу, а вместо курицы – замороженную горбушу. За эту ошибку он получил пару подзатыльников, на которые почти не обиделся: мысленно он уже был дома с Тоней, вдали от ругани матери.
На следующий день супруги встали с первыми петухами, тихонько собрались и без предупреждения съехали.
Очутившись в своей квартире, они с облегчением вздохнули – можно жить! Петя снова почувствовал себя хозяином положения.
– Надеюсь, теперь ты будешь готовить по-человечески, – сказал он, обращаясь к жене.
– А ты перестаешь ворчать, как старая карга, – отрезала Тоня.
Так в первый же день возвращения домой супруги поругались. До вечера они не разговаривали и ужинали порознь. Неизвестно, чем бы закончилась очередная размолвка влюбленных, если бы не Нина Петровна, которая нарисовалась на пороге, когда Петя доедал подгоревший омлет.
– Куда сбежали, пташки? И без предупреждения! Ну вы нахалы, я вам скажу! Да у вас тут хлам, не прибрано, и воняет из кухни… Опять омлет испортила?
Тоня обомлела, Петя уставился на мать выпученными глазами.
– Что уставились? Хоть бы чашечку чая предложили!
Девушка встрепенулась, бросилась на кухню. Петя остался на месте: он не верил своим глазам. Нина Петровна прошла в квартиру и придирчиво осмотрелась по сторонам.
– Д-да уж, фиговый вид… ну да, ничего, так и быть, я вам помогу.
Этого Петя не мог вынести. Он метнулся на кухню и отчаянно зашептал жене:
– Дорогая, я этого не переживу! Давай сбежим обратно к отцу… Он – адекватный мужик и не даст нас в обиду.
– А может, к моей маме? – робко предложила Тоня и с опаской покосилась в сторону двери.
– В другой город?.. – нерешительно протянул Петя, но услышав в прихожей шаги Нины Петровны, поспешно прибавил: – Хорошо, согласен, едем к твоей маме.
– Я все слышу, – объявила Нина Петровна, встав на пороге и уперев руки в бока. – Кажется, вы оба сошли с ума… Какая мама? Какой другой город?
– Вот именно: мы уезжаем отсюда, – дрожащим голосом подтвердила Тоня.
– А с какой стати, позвольте спросить? – вдруг прогремела Нина Петровна. – Вы что, бежите от меня?
Петя промолчал, Тоня хотела ответить, но не решилась: с детства мама приучила ее уважать старость.
– Ну раз так, я уйду в тень, – неожиданно добродушным голосом сказала Нина Петровна. – Не хочу навязывать вам свое общество. Живите тихо-мирно, как влюбленные голубки, только чур не ссорьтесь, а то я за себя не отвечаю.
Петя и Тоня быстро и с готовностью кивнули: они сразу поняли тонкий намек и благоразумно решили, что лучше терпеть недостатки друг друга, чем тиранию Нины Петровны.
– Так-то лучше, птички, – уже совсем весело заявила свекровь, и ее широкое лицо расплылось в улыбке. – Вы не за тем женились, чтобы цапаться, как подзаборные собаки. А если еще раз сцепитесь, я опять нагряну к вам в гости!
