Когда я была маленькой девочкой, мой папа бросил нас с мамой. Его уход произошёл внезапно, как удар в сердце. Я помню, как вечером, усевшись на пол, играла с куколками, а мама металась по квартире, вызывая его по телефону и безуспешно заглядывая в прихожую, ждав, когда он откроет дверь. Его не было и не было. Время тянулось мучительно, как будто сам часовой механизм боролся с непрекращающейся пустотой.
— Он просто задерживается, — шептала мне мама, когда я с надеждой задала этот самый детский вопрос. Но никто не был готов к тому, что его отсутствие растянется на месяцы, а может, даже годы. Я училась жить без него, наладила быт, привыкла принимать чужого человека за своего отца. Вместо того, чтобы вспоминать про его голос, его объятия, я искала внимание в глазах Андрея — человека, ставшего внезапной опорой для нас с мамой.
Восторг, который я испытывала, когда он взбирался по лестнице домой с пакетом свежих пирожков, заполонял пустоту внутри. Он шутил, играл со мной, и как-то незаметно для самого себя стал для меня настоящим папой. Я росла, удивляясь, как быстро жизнь успела вернуться на круги своя. Да, я ни разу не подумала бы, что когда-нибудь меня снова настигнет призрак моего биологического отца.
Три года назад, когда я узнала, что жду сына, мир вокруг заиграл новыми красками. Моя жизнь совпадала с рождением новой жизни, и я понимала, что меня ждёт замечательное событие — материнство даровало мне неожиданные силы. Но в тот самый момент, когда я поняла, что скоро стану мамой, эмоциональный ураган, о котором я и представить не могла, ворвался в мой дом. Отец решился снова появиться в нашей жизни.
— Как ты мог оставить нас?! — сказала я, когда на пороге моей мамы появился совершенно незнакомый человек.
— Это твой отец, — тихо произнесла мама, глядя на меня с надеждой.
Я не знала, что сказать. Он подошёл ко мне, расправив плечи, как будто делал шаг к человеку, которого не видел тридцать лет. Обнял и пробормотал нечто о радости, о счастье. Но вспомнив прошлое, сердце моё забилось в сумасшедшем ритме.
— Что тебе здесь нужно? — сказала я с пренебрежением в голосе, отстранённо переведя взгляд на дверь.
— Мне так много нужно тебе рассказать, — отобразилась в его глазах тайная печаль.
И вот так мы сидели за столом, в то время как он начал свою длинную историю о потерянном времени, о долгах, о том, как ему было страшно. Его слова казались пустыми в моих ушах. Я не могла избавиться от ощущения, что он просто пытался оправдать то, чего не подлежит оправданию.
Моя мама, дабы спасти его, окружила его вдруг нежностью, словно это был маленький щенок, оставшийся без матери.
— Он пытается вернуться, — убеждала она, — давай попробуем простить его.
Как же это бредово звучало, позволять человеку, который испарился так долго, вновь войти в нашу жизнь. Я сжимала свои кулаки, пытаясь подавить возмущение.
— Мне нужно время, — сказала я, глядя на него с укором. — Не торопись.
Он кивнул, пообещал не давить. Однако, с каждым днём я всё больше и больше ощущала, как его присутствие превращается в тень, обрамляющую каждое наше с ним взаимодействие. На всякий случай, я закрывала глаза и отправляла мысли назад во времени, где осталось то, что ещё недавно было лишь мечтой.
Прошло два с половиной года, но отношения с отцом не становились ближе. Я всё чаще понимала, что он для меня — чужак. Я пыталась образовать связь, но терзала себя вопросом: как с пустотой, которую он оставил, строить что-то новое?
Однажды, когда он позвонил мне, я ощутила это, как надоедливый гнетущий звуковой сигнал — невыносимое поведение, требующее ответных действий. Посмотрев на экран, я едва успела вздохнуть, прежде чем ответила.
— Я больше не могу, — произнесла я, трясясь от своих слов. — Я не хочу видеть тебя, и это окончательно.
Тишина в телефоне давила так сильно, что казалось, будто ко мне кто-то пришёл с задушевными словами. Он попытался снова что-то сказать, но тут же осёкся.
Я просто дала ему попробовать его собственное лекарство.
