Морозным зимним вечером, вдыхая небольшими глоточками свежий воздух, они шли по заснеженной аллее парка. Это была давняя традиция: каждый раз после завершения дела они выбирались на прогулку, где Лена делилась со своей давней знакомой подробностями расследования. Этот ритуал стал для них особенным.
Но сегодня говорить хотелось не только о деле. Агата Тихоновна была единственным человеком, с кем она могла поделиться своими личными переживаниями, не боясь осуждения и морализаторства.
— Бедная маленькая преданная собственными родителями девочка в одиночку противостояла пустым словам, за которыми нет смысла, и идее, за которой нет новизны, а только глупая прихоть людишки, возомнившего себя невесть кем… А вы знаете, Леночка, как тяжело принять ребёнку то, что мама и папа тебя не любят? Ой, как это невыносимо больно. Такие детки, вырастая во взрослых людей, расплачиваются за это собственным личным счастьем. Люди, имевшие в детстве нарушенные привязанности, тяготеют к ассиметричным отношениям.
— Ассиметричные отношения? Это как?
— Так называют безответную любовь. То есть, когда ты любишь, а тебя нет. В норме — ну не любят, и ладно. Зачем страдать и мучиться? Ты сам по себе довольно значим, вокруг много людей, обязательно найдётся тот, кто тебя оценит, и ваши души будут петь в унисон. Но нет. Тебя всё тянет к тому, кто заставляет страдать, чтобы доказать, что ты лучший и достойный. Причина застревания в подобных отношениях — невозможность осознать, что тебя не любят. Почему? Потому что человек с нарушенными привязанностями частенько свой объект любви совмещает с родительской фигурой. Недолюбленные дети душевно покалечены. Вот в чём весь ужас. И на самом деле родители не взяли вину на себя, они признали её. Если признали на самом деле. Во всей этой истории основные преступники — родители. Они убили свою дочь.
— Вы говорите… со знанием дела. — Лена удивлённо посмотрела на Агату Тихоновну. — Словно это вас лично коснулось.
— Нет. У меня всё в жизни было нормально. И в отношениях с родителями, и вообще в отношениях. Просто я мечтала стать психологом, а родители меня отговорили. В те времена это ещё не было так популярно. "Где ты будешь работать?" — говорили они. "В психушке?" "Сама с ними с ума сойдёшь". А я девочка послушная была, вот и просидела всю жизнь в бухгалтерии. Но тяга осталась, я много литературы в своё время прочла по этой теме. Сейчас бы из меня неплохой психолог получился. Современным психологом быть хорошо — сидишь себе, слушаешь чужие проблемы и стараешься их разрулить. А то можно и не стараться, просто выслушать. Иной выльет на тебя все свои, извиняюсь за выражение, «жопобольки» и успокоится.
— Откуда вы таких слов набрались, Агата Тихоновна? — рассмеялась Лена.
— От внуков, от кого ещё. Да и в этих самых соцсетях… Вот тоже ещё секта, как влезешь, так и не можешь вылезти.
— Вы и соцсети?! — Лена сняла перчатку и провела пальцем под глазом, вытирая выскочившую то ли от смеха, то ли от ветра слезу.
— Ой, Леночка! — Морщинки на лбу Агаты Тихоновны изогнулись синусоидой. — Какой ужас!
— Что случилось?! — Лена замерла на месте.
Агата Тихоновна взяла её руку в свою и провела сухонькой подушечкой пальца по ногтю.
— Это же ужас! Что за цвет?!
— Черничный.
— Черничный?! Черничный. — Агата Тихоновна погладила ноготок, рассматривая переливы геля в свете рыжего фонаря. — Это ужас! И не говори! Ужас! Но мне нравится. — Она отпустила руку и посмотрела на свои деформированные артрозом пальцы. — А накрасишь мне? — И засмеялась.
Зимнее время невесомое и неощутимое. Такое же, как снежинки, щекочущие щёки. Всего пять часов, а уже темно, как ночью. Время вообще понятие несуществующее, оно придумано поэтами и физиками. Есть только движение, смена картинок. Так что разумно только движение, но не время.
Они двинулись дальше.
— Вот так! Если мы и говорим «ужас, ужас», то это ещё не значит, что мы не будем этого делать.
— Вы всё-таки жалеете, что не стали психологом?
— Не знаю, может, и правы были родители, всю жизнь слушать чьё-то нытьё… Всё, что мне было интересно, я из книг узнала. Вот только помочь никому не пришлось. И не придётся уже.
— Ну почему же, а мне, например?
— Тебе это не нужно. У тебя всё нормально, как я понимаю. — Агата Тихоновна бросила косой лукавый взгляд. — Видела я. В тот раз… Какими вы глазами друг на друга смотрите. Уж там точно нет места любви безответной.
— Увы, даже в ответной любви бывают проблемы.
— Если ты о любовном треугольнике, то это классический случай отношений. Что тебя мучает? Проблема выбора? Радуйся, что у тебя есть выбор, у некоторых его нет.
— В том-то и дело, что выбор я сделала, но всё внезапно осложнилось моей беременностью.
— Ты беременна?! Оля-ля! — Агата Тихоновна кокетливо прикрыла ладошкой рот.
— Да! Это случилось неожиданно. Вопреки диагнозу врачей. Я не должна была, не могла…
— Так это чудо!
— Вот именно. Но… Я не знаю, от кого из них я беременна. Как мне теперь быть? Я запуталась. Тот, кого я люблю, не свободен. Я не могу его отпустить и быть с ним не могу. Раньше я думала, что умру от любви, а теперь я понимаю, что любовь убивает меня. Я не могу рассказать о своей беременности ни одному, ни другому, и молчать не могу. Я даже к врачу боюсь идти, я вообще боюсь этой беременности, я не знаю, как с ней быть. Я не могу назвать её нежеланной, но и желанной не могу. Я не ждала её, не готовилась, и как мне теперь быть? Единственный выход, который мне приходит на ум, - это расстаться с обоими.
— М-да. Ситуация! Хотя не нова. И такое с кем-то когда-то бывало. — Агата Тихоновна остановилась, глубоко вдыхая колючий и хмельной воздух скукоженной грудью. Остановилась и Лена. На мгновение задержав дыхание, она почувствовала лёгкое головокружение.
Рыжие, гонимые ветерком снежинки спирально кружась, тихо оседали на дорожки и скамейки и на головы двум стоящим под фонарём женщинам. Время остановилось.
— А знаешь, что я тебе скажу? Не заботься о своей любви, не лелей её, не оплакивай. Заботься только об её источнике. То есть о себе. Ничего никому не говори, ничего не объясняй. Сами поймут, сами примут решение. Лишнее отвалится само. Даже если отвалится то, чего тебе терять не хочется. Я понимаю. Это может быть тяжело. Но достаточно пережить разок, и всё — уже иммунитет на всякого рода сердечные раны.
— Есть он у меня. — Лена вздохнула. — Не то чтобы прям совсем иммунитет-преиммунитет, но приходилось делать такой тяжёлый, но необходимый выбор.
— Ну и хорошо. Вот и гони от себя тоску и раздумья. Всё случится так, как должно случиться. Любовь она ведь не каждому даётся и не просто так. Всем по-разному. Кому как дар, кому как наказание, а кому и как испытание. Не для того, чтобы проучить, а чтобы научить. Только кому для чего — одному Богу ведомо. Вот так вот.
Вы прочли отрывок из детектива Елены Касаткиной "Розовый кокон". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон. https://ridero.ru/books/rozovyi_kokon/
