Начинаю рассказ от имени своей мамы. Пишу я, но сам рассказ будет от первого лица. Истории о себе, с самого начала, мы так договорились, мама уже начала рассказывать. Я их записываю, и с ее разрешения публикую.
Начнем с самого начала.
"Я всю жизнь знала, что нежеланный ребенок. Родилась я второй дочкой (удивительно, как и ты, Саша) у своих родителей. Мне в этом году будет 70 лет, год моего рождения - 1954. Эти годы еще можно назвать послевоенными, хотя уже был расцвет экономики страны.
Мои родители трудились на заводе, были ударниками труда. И - самыми, что ни есть простыми рабочими. Да и людьми - простыми. Я могу считаться первым интеллигентом в семье. Они были продуктами своего времени. И когда после обожаемого сына, наследника, родилась я, дочка, это стало поводом не для радости. Отец осуждал мать всю жизнь, что родилась дочка. Мама потом 6 раз бегала на прерывания, чтобы еще дочерей не было, ну а потом, 7 лет спустя, родился мой второй брат, а спустя 2 года - третий.
В этой компании я была не любимой сестрой, а не особо желаемой сестрой. Мальчики - гордость, отец уже наметил, куда кого на завод пристроить. А про меня рассказывала, что на заводе, бабы, глядя на мамин живот (она работала до родов) говорили - девка будет. И мама очень не хотела говорить об этом результате народного УЗИ отцу.
Но я родилась. Мама отбыла на больничном месяц, и вышла обратно на завод. И хорошо, что при нем были явли. Иначе не знаю, что со мной было бы. Мама рассказывала, что, когда кормили детей, то мамы мальчиков бахвалились, что у них пацаны растут. Не девки, в подолах не принесут, а фамилию унаследуют. Какую фамилию? Главного токаря? Мастера литейного цеха? Смех, да и только. Но сам факт.
Кстати, когда она рожала, она не хотела рожать. Кричала акушерке, что девчонку рожать не хочу. А акушерка по щекам ее пошлепала, отругала - давай, рожай, ты что такое говоришь! А потом показала меня маме - вот, смотри, хорошая, здоровая девчонка, многих пацанчиков стоит. Мама сначала даже брать меня в руки не хотела, но пожилая, опытная акушерка знала таких, заставила.
Не хотела, да родила. И даже домой забрала. А забирала в одеяле с синим банком. Капроновым таким. Сама красила. Так сына хотела, что белый школьный бант синькой выкрасила.
Мы, девочки, росли в разной степени нелюбимости. Хотя были и исключения. Были и любимые дочки. Которым папки приносили дефицитные наборы продуктов. А еще, я помню, нам давали квартиры в новом районе, от завода. И наши соседи, тоже рабочие с завода, к новоселью купили своей дочери, моей одногодке, красивое платье, из Москвы привезли. А мне одежду из маминых старых вещей перешивали. Хотя братьям шили и покупали новое. А когда маме за ударный труд дали несколько отрезов плотной шерстяной ткани, она пошила зимние пальто моим братьям. Мне перешила пальто из старого, братова. На нем еще были очень потерты рукава. И она потертости зашила цветными заплатами. Было видно, что пальто перешито. И из всех детей мне не пришили воротничок меховой.
Вот из этих нюансов и состояло мое детство. Меня меньше замечали. Я была нежеланная, потому что девочка. Мама часто говорила - жаль, что ты не пацан. Хотя и имя мне дали такое, пацанячье. Мама хотела назвать так мальчика. Я продолжила эту традицию, и обе мои дочери имеют имена универсальные, для мальчишек и девчонок.
Это тем странно, что в наших краях нормально и даже хорошо к девчонкам относились. Но в некоторых семьях категорически девочек не желали. Такая моя бабушка была. Для нее все дочери - это наказание небес. И мама выросла такой. С мужской профессией, с нелюбовью к себе подобным, и нелюбовью к потенциальным дочерям и реальной дочери.
На улице стоял Союз, возможностей было куда больше, чем при бабушке. Да и маму тоже образовывали. Что девчушка твоя - полезный член общества. Обучим - и на завод пойдет. А я назло с детства на завод идти не хотела и истово училась. А маме было все равно. Ей было важно, чтобы сыновья были обуты, одеты, накормлены, при профессии. А уж я как-то по остаточному принципу.
Так началась моя история."
